Дмитрий Дубов - Тёмные сказки

– Кто это?

– Это мой сын, – она говорила мне в самое ухо, от чего мурашки бежали по спине, – его зовут Артур. Ему шесть с половиной лет, и ему нужен отец.

Ты понимаешь, что он тоже жить не может без отца. Когда его нет, он даже спать спокойно не может.

Тут меня снова кольнуло. Я снова не понял своей интуиции, но сейчас-то я могу сказать: ребёнок спал, как убитый. Я до сих пор не могу понять, как тогда не обращал на всё это внимания.

– Я стану ему отцом, – прошептал я ей в ответ, не в силах больше сдерживать себя, – и гораздо лучшим. Я не буду держать его в такой развалюхе. У него будет нормальный дом и нормальная семья, где никто никого не будет убивать и не будет унижать. Я буду работать за двоих, заработаю много денег, и мы, все втроём отправимся в Диснейленд.

Мысленно я уже рисовал себе картины, как всё это будет происходить. Но она прервала мои грёзы.

– Тс-с-с… – дунуло мне в ухо, – во-первых, ты никогда не заменишь ему настоящего отца, а, во-вторых, Диснейленд скоро взорвут.

Я стоял, как оплёванный. Все мои хрустальные мечты одним махом были разбиты о бетонную стену жестокой реальности.

А она смотрела на меня… О, что это был за взгляд! Так на меня она смотрела в первый и в последний раз. Почти любовь горела в её угольках, но… Может, мне это только показалось. Ей вроде даже жалко было меня. Или точно также смотрел на людей бог перед тем, как наслать на них потоп.

– Пойдём! – всего одно слово, но стоящее всех слов во вселенной.

Она вывела меня из дома. Солнечный свет ослепил меня. Пронеслась в голове одна из ничего не значащих мыслей, что, мол, в раю приятный полумрак, а в аду всегда светит солнце. Тогда я ещё не знал, насколько это правда.

Как только мы удалились от спальни, меня прорвало:

– Соглашайся, – шептал я, – может, ты не сможешь полюбить меня, как своего подонка, но я для тебя сделаю всё. Для тебя и для твоего сына! Я разобьюсь в лепёшку! Только согласись быть моей и уехать отсюда!

Она ничего не говорила и всё быстрее увлекала меня вглубь сада. Только один-единственный раз она слегка обернулась, и тогда мне показалось, что солнце отразилось на её лице… в слезинке.

Она плакала? Не знаю. Но когда мы подошли к колодцу, который располагался в добрых двух сотнях шагов от дома, лицо её было вполне обычным. Ну, может, слегка отражалось волнение.

Она решительно взяла и оттянула крышку колодца, после чего сделала жест, предлагающий заглянуть внутрь.

Я повиновался. Внутри было необычайно светло. То, что я там увидел, намертво запечатлелось в моей памяти на всю жизнь.

Там сидел мужчина. Ног у него не было, вместо них культи, обмотанные кровавыми бинтами. Руки были разведены и цепями крепились к противоположным стенам. Он был жив. Он был в сознании. Несмотря на полное измождение, я узнал его. Это лицо не раз появлялось под фразой: «Федеральный розыск».

Я смотрел, как заворожённый, а когда, наконец, смог оторвать взгляд от безумного зрелища и заглянул ей в глаза, то прочитал там: вот мой муж и я не могу оставить его, потому что люблю…

Тогда я развернулся и пошёл прочь из этого сада, от этого проклятого дома, от этой сумасшедшей, которая при солнечном свете совсем не была такой уж привлекательной, к своей машине, взятой мною напрокат в городе, чтобы та увезла меня подальше от увиденного ужаса.

Благодаря этому репортажу я стал известным журналистом, но так никому и не открыл ни названия селения, ни того, как выглядела та женщина. Я сделал это, потому что обещал и ещё потому, что какой-то своей частью понял эту любовь.

Конец

5.09.2004

Я не могу спать. Мне кажется, что они ползают по мне, выискивая место, в которое удобнее будет вонзить свой маленький огненный трезубец. Они везде: на ногах, на руках, на теле. Их ужасные физиономии ухмыляются во тьме. Я знаю, кто они такие, и откуда у них эти отвратительные рожки и трезубцы.

Это началось не так давно, когда я шатался по улицам и слушал то, что говорят люди. Праздность, конечно, не самое лучшее состояние, но, видимо, уже тогда я подспудно знал, чего надо ждать.

Ну вот, опять. Я забираюсь под одеяло, а им только этого и надо. Они не могут жить, чтобы не мучить. Но почему меня? Из-за чего же они решились взяться именно за меня?

Я не могу спать.

Каждую секунду я ожидаю удара маленьким трезубцем куда-нибудь в бедро и боли, которая последует за этим ударом. Но они пока что не бьют, а просто ползают по мне, доводя напряжение нервов до предела, как будто хотят свести меня с ума. Иногда мне кажется, что именно так они и мучают своих жертв. Я не спал уже сотни часов и теперь вряд ли когда-нибудь смогу это сделать.

Однажды я пытался стряхнуть их с себя, но они все куда-то попрятались и мои попытки остались безуспешными. Я представил, как они злорадствуют по этому поводу, как ухмыляются. По всей видимости, им доставляет нездоровую радость вот так издеваться над несчастным человеком.

Я чувствую кожей, как один из них сейчас ползёт вверх по моей ноге. Но если я посмотрю туда, то никого не увижу. Они прячутся.

Но я отвлёкся. Возможно, это единственное, что я смогу написать, так как человек просто не может жить без сна. Возможно, слишком часто буду отвлекаться, потому что моя нервная система напряжена до предела, но, в любом случае, я постараюсь написать о том, что узнал за последний месяц. Если мне не изменяет память, этот месяц назывался октябрём.

– У нас новый пациент! – крикнула медсестра психиатрической больницы врачу, входящему в двери.

– Ну и что? – спросил он.

– Так-то, конечно, ничего, просто он такую замечательную чушь городит, – смутилась медсестра.

– У нас половина пациентов чушь городят, – ответил ей врач хмурым голосом.

Сегодняшний день у него определённо не заладился: с утра поругался с женой, потом не смог найти галстук, кот нассал в ботинок, а когда он уже вышел из подъезда и думал, что неприятности миновали, то какой-то козёл-водила обдал его грязью из лужи, образовавшейся после ночного дождя. Всё было плохо, а тут ещё эта вертихвостка пристала с новым пациентом, чтоб её…

– Но Иван Фёдорович… – начала было медсестра.

– Я уже сорок два года, как Иван Фёдорович, – сорвался на неё врач.

Это было истинной правдой – он уже сорок два года был Иваном Фёдоровичем. Если быть точным, то сорок два года, три месяца и восемнадцать дней.

Иван Фёдорович Актаков большую часть своей жизни отдал психиатрии. Ему казалось, что он может вылечить любого, даже самого тяжёлого больного. Что, к сожалению, являлось иллюзией. Он понял это совсем недавно, когда якобы излечившийся пациент ни с того ни с сего убил всю свою семью, включая маленькую собачку и хомячка. Он потом оправдывался, что видел всяческих демонов, но на самом деле…