Михаил Темнов - День восьмой

– А кто всё-таки выиграл ядерную войну в прошлом? – обратился к гиду Майкл.

– Вопрос так и остался открытым, – ответил Радж. – В войнах обычно проигрывают все.

Мэри тоже ничего об исходе войны не знала, но с выводом Раджа согласилась.

Радж и Мэри стали дорисовывать разные картины прошлого, выдвигая каждый свои гипотезы. Иногда в разговор вмешивался и Майкл. Волей-неволей тема привлекла его внимание.

Тем временем тени становились длиннее, оплавленные глыбы темнели, вобрав в себя тепло уходящего солнца. Наступал вечер.

После экскурсии туристов ожидал традиционный, выдержанный в национальном стиле ужин в отеле «Махабхарата», который с большим старанием и выдумкой организовал Радж Апур. Довольные проведённым временем, живым дружеским общением и удивительно вкусной непривычной едой, гости от души благодарили хозяина.

– Думаю, что в этом отеле, – прощаясь, сказал Радж, – с символическим названием «Махабхарата» вас ждёт комфорт и покой. Может, что-то и приснится историческое или приятное. Мне пока не везёт. Сколько не ночую, снится только жена…

– Ваше подсознание оберегает вас от соблазна, – пошутила Мэри.

В её голосе проскользнула лёгкая ирония. Радж был чем-то близок ей по духу, хотя бы по взаимной любви к Индии. Да и вообще, он был ей симпатичен, и хотелось его необидно поддеть. Радж не остался в долгу:

– Ну, я же мужчина, пусть бы хоть иногда очаровательные незнакомки снились, – отшутился он. – Для разнообразия. На фоне древней истории. До утра, – пожелал доброй ночи Радж и ушёл в свой номер.

Супруги попрощались, довольные проведённым днём и компанией.

Мэри, поговорив по телефону с дочерью, переполненная впечатлениями, решила понежиться в джакузи. Майкл вышел на балкон, где стояло удобное кресло-качалка.

Остро пахло молодой листвой. Кресло слегка поскрипывало, убаюкивая. Ветер, играя, перебирал ветки. Они шумели тихо, не протестуя. Иногда ветер приносил пряный аромат ночных цветов, который вытеснял дремоту, заставляя ноздри трепетать. Этот аромат хотелось пить, как дорогое вино. Постепенно все впечатления, звуки и запахи ушли куда-то далеко-далеко. Майкл и не заметил, как уснул в качалке, прижавшись щекой к тёплой шершавой спинке.

Грохот грома, а за ним следующий, более далёкий раскат и ещё один ближе, почти без перерыва, заставили открыть глаза. Организм категорически отказывался воспринимать ночное время Индии, да ещё под этот грохот.

Понимая, что ему уже не уснуть, Майкл потянулся, покинул жалобно скрипнувшую качалку и вошёл в спальню. Мэри спала, как ребёнок, чуть приоткрыв рот. И выражение лица у неё было то же, как у малыша, вдоволь набегавшегося за день.

– Вот кто умеет отключаться! – улыбнувшись, чуть позавидовал он жене.

Чмокнув Мэри в тёплую щеку, он спустился в пустой бар отеля, в котором под тихую музыку скучал бармен. Он зевал, прикрывая ладонью рот, и сонно ждал, что скажет посетитель. Заказав чай и сладости, Майкл присел за крайний столик.

Погода сегодня была странноватой даже для старожилов. Молнии периодически, словно по расписанию, кроили на свой лад небо, гром отдалённо и лениво урчал. Казалось, вот-вот небеса распахнутся и польёт ливень, но ни капли не брызнуло с бархатной знойной тьмы.

Рядом с отелем, разорвав небосвод, пронеслась очередная молния, донёсся рокот грома. В проёме террасы промелькнула тень, и Майкл увидел влетевшую сову.

Птица, бесшумно покружив по залу, села на спинку стула напротив замершего туриста. Хлопнув несколько раз мохнатыми веками, она, повернув голову, посмотрела на него жёлтыми круглыми глазами. Потом, тревожно вскрикнув, взмахнула крыльями и растаяла в ночи.

Вздохнув, невыспавшийся, раздёрганный Майкл взялся за пирожное.

«И чего она на меня уставилась? Или поем и усну, или, в конце концов, проснусь», – решил он.

По вкусу десерт ничуть не напоминал сладости, обычные для Европы или Америки. Но что-то привлекательное в этой экзотике всё-таки было. Он жевал вязкую пряную мякоть с еле заметной кислинкой и, подняв глаза, вздрогнул от неожиданности. Перед ним стоял старик, опираясь на отполированный от множества прикосновений тёмный узловатый посох. «Как это я не заметил, что он подошёл?» – удивился сам себе Майкл.

– Доброй ночи, сэр! Разрешите присесть? – обратился он к туристу на хорошем английском.

– Да, пожалуйста, конечно – ответил растерявшийся Майкл.

«Все столики свободны, наверное, поговорить ему хочется, а не с кем», – решил Майкл.

– Шам Хашнипура, – слегка поклонившись, коротко представился старик.

– Майкл Вебер, – привстав, отрекомендовался турист.

– Приятный вечер. Сейчас дождь снимет жару и можно будет насладиться выдохом джунглей.

– Да, удивительный вечер! – ответил Майкл: надо же как-то поддержать беседу, хотя бы из вежливости.

Только теперь он услышал спокойный, монотонный шум редкого дождя, оживляющего уставшую зелень и скатывающего пыль в шарики на высушенной земле.

– Как вам Индия?

– Это даже не то, что я ожидал увидеть. Ваша страна превзошла все мои ожидания, – с несколько наигранным восторгом похвалил Индию Майкл.

– Ещё бы! А вспомните, Майкл, как вы спорили с женой, утверждая, что никогда не поедете сюда… И тем не менее… Мне кажется, что о командировке вы уже не жалеете.

После упоминания о споре с женой и командировке, Майкл едва не поперхнулся. Откуда он узнал?

Старик молчал, пристально и оценивающе окидывая взглядом заграничного гостя.

Боковым зрением Майкл уловил, как взбодрившийся бармен замельтешил на втором плане: он был чем-то озабочен. Скорее всего, поздним визитом старика, которого он мог принять за бродягу, пристающего к иностранцу, решил Вебер.

– Будете чай, кофе? – разрывая неловкую паузу, спросил он странного старца.

– Спасибо!

Бармен, упредив ответ, почтительно выставил перед Шамом белоснежный чайник и две чашки и сказал, поклонившись:

– Вам, как всегда, имбирный и молоко. За счёт заведения. Спасибо, что нас не забываете, дедушка Шам.

Он почтительно отошёл и только через несколько шагов повернулся к ним спиной. Судя по той скорости, с которой был исполнен заказ, Майкл понял, что Шам Хашнипура достаточно известная, очевидно, уважаемая в этой округе личность.

Старик с удовольствием отпил из чашки и вновь прикипел взглядом к Майклу:

– Ваше смятение проходит, и я могу приступить к разговору, который повлияет на всю вашу жизнь… – произнёс старик равнодушно, но уверенно.

Майкл не знал, как реагировать. Ситуация была дикой и приобретала непонятный оборот. Собеседник явно от него чего-то хотел. Повлиять на него, что ли? Зачем?