Александр Черенов - У света и тьмы. Книга первая. Я продал душу дьяволу

«Не много ли товару взял, Абдулла?»

Должен заявить со всей ответственностью, как человек, теперь уже бывалый: разместить на себе сто пачек по сто «листов» в каждой – задача нелёгкая. В прямом смысле. Своя ноша, конечно, не тянет – но… тянет – и ещё, как! Я загрузился так, что напоминал собой монструозный гибрид Квазимодо и завсегдатая пивных. Хорошо ещё, что «продержаться» нужно было только до подачи команды «Там!»

И я уже изготовился её дать, как вдруг бронированная дверь медленно, с классическим «страшным» скрипом отошла в сторону – и несколько здоровенных мужиков в банковской униформе, громыхая «трёхэтажным» матом, ворвались в хранилище. Не меньше трёх минут они пальпировали миллиметровые зазоры между бронированной стеной и такими же стеллажами.

– Тут никого нет…

Я аж вздрогнул: звук у моего «телевизора» был так же хорош, как и изображение.

– Но я же ясно видел, как чья-то рука из-за…

«Очевидец» замялся.

– … которая схватила сумку и утащила её… куда-то…

– А сумка? Сумка на месте?

Это подключился третий. Его участие в поисках ограничивалось раздачей указаний и матерков. Начальник, стало быть. Но вопрос был «несколько излишним»: он стоял на сумке. Спрашивать нужно было о содержимом. Точнее – уже не нужно было.

– Комиссию! Живо!

«Е… твою!»

Это я – про себя и о себе.

«Как же я так лопухнулся?!»

Только сейчас я заметил глаз камеры слежения. Маленькой, такой – но это не оправдание. Воистину: «золото ослепляет»!

«Незнайка-очевидец» пулей вылетел в коридор. Вскоре прибыла комиссия – если этот галоп запыхавшихся толстух и толстяков можно считать «прибытием». Составив компанию начальнику на мешке, который я, пижонясь, сбросил «с тучи», комиссия как-то сразу установила, что мешок пуст. Профессионалы – что тут скажешь.

– Составляйте акт, а я звоню в госбезопасность, – подвёл итоги управляющий. – Чертовщина, какая-то…

Пока составляли акт, я успел «смотаться» домой, разгрузиться и вернуться в исходную точку: всегда любил фильмы про шпионов. Ну, там где «наши» – умные, а все остальные – остальные.

Словно оправдывая мои надежды, гэбэшники старались вовсю. Они подпрыгивали и подтягивались, подныривали и пластались, будто и в самом деле намереваясь просочиться в микроскопические зазоры, в которые не всякая блоха пролезла бы. Они так усердно имитировали кипучую деятельность, что я даже пожалел их.

Исчерпав лимит зазоров, «товарищи из управления» оставили «ужимки и прыжки» – и вернулись к просмотру видеозаписи камеры наблюдения. Я тоже «подключился».

– Ну – рука же! – не выдержал один из «оперов». – Рука живого существа! Голову даю на отсечение!

Усекновения не требовалось: «существо» как раз в этот момент в очередной раз материло себя за неосмотрительность.

– Да х… с ней, с рукой!

Управляющий явно предпочитал детективам прозу жизни.

– Куда делись деньги? Сто миллионов рублей – это вам не хрен собачий! (Подобно мне, управляющий был настоящим интеллигентом).

Ответом ему было дружное молчание. «Такие вопросы спрашиваете – прямо неудобно отвечать!» Иных ответов на такие вопросы – заданные с куда больших «высот» и в отношении куда больших сумм – не находится даже в столице. Что уж тут говорить за такую мелочь – пусть даже она и «не хрен собачий»?!

Я – человек, как правило, мирный. Сам никого не трогаю. Первым. И того же жду от всех остальных. «Давайте не пересекаться!» Именно таким принципом я стараюсь руководствовать во взаимоотношениях с «внешним миром». То же самое «мирное сосуществование» – но на уровне отдельных лиц.

Но «внешний мир» и «отдельные лица» совсем не хотели руководствоваться этим принципом во взаимоотношениях со мной. И если я не стремился к «контактам», то они поступали с точностью «до наоборот». Особую активность проявляли две категории: «хозяева жизни» и их обслуживающий персонал… Я хотел сказать: «и блюстители».

Эта публика никак не желала соответствовать моим взглядам на «мирное сосуществование» «в параллельных мирах». Её навязчивое общество становилось порой… навязчивым. И почему-то именно мне так крупно «везло». Может, «везло» и другим – и даже наверняка – но это уже их проблемы. Как говорил Ницше: «Какое мне дело до остальных? Остальные – это человечество».

Теперь в любой момент какой-нибудь «прохожий в виц-мундире» мог пожелать составить мне компанию. И никакая это не паранойя, не фобия, не мания и не сглаз: дело – не во мне, а в «прохожих». Это ведь они считают, что могут из открытой «амбразуры» своего «ровера» «куртуазно поздороваться» со мной: «Эй, ты, скока время?». Или «пройтись» по поводу внешности моего «француза» – не будучи членами выставочной комиссии. Для них это так же естественно, как для кобеля справить нужду под деревом. На глазах у толпы.

К слову – о собаке. Я уже говорил о том, что выгул Шарля с некоторых пор превратился в ответственную боевую задачу. Для меня. Потому, что это он гулял, а я бдел. Стоял «на стрёме». Ходил «на стрёме». Бежал «на стрёме». Это для него прогулка – прогулка. А для меня – боевое дежурство. Так и жди, что из-за куста вынырнет какая-нибудь личность – теперь ведь все «личности» – и начнёт «охранять общественный порядок». Я, конечно, понимаю, что разевать хайло на интеллигентного прохожего с собачкой – это много опасней, чем вступить в единоборство с бандой вооружённых негодяев, «с пушками и базуками»! Так и не связывались бы: себе дороже!

Поэтому, ещё издалека завидев потенциального «блюстителя», я тут же разворачивал Шарля на какую-нибудь «нехоженую» тропу. Подальше от контакта – и не всегда только словесного: знаю я эту публику. Правда, себя я тоже знаю. И это ещё вопрос, кто «контактней». Но у меня хотя бы есть «железное» оправдание: не я ведь начал!

Сегодня всё было, как обычно. Нас с Шарлем едва не задавил очередной «крутой» на своём «навороченном» «джипе». Нам пришлось обходить «десятой дорогой» обнаглевших мамаш с колясками и пенсионеров с клюками: и те и другие никак не могли поделить остаток парка между собой. При этом ни одна из категорий не считала участником дележа нас с «французом».

Наконец, в довершение всех «радостей», мы не смогли уклониться от встречи с «блюстителями». Конечно, можно сослаться на бурьян в рост человека. На солнце, которое слепило глаза. На мамаш и пенсионеров, отвлекавших внимание шумным выяснением отношений друг с другом. На попытки уйти от «лендровера», едва не отдавившего нам с Шарлем пятки. На многое другое, объективное и субъективное.

Но это будут отговорки – а винить следовало только себя: расслабился, утратил концентрацию, потерял бдительность. Ну, и что с того, что – парк? Ну, и что с того, что в нём гуляют – во всех смыслах? Тем более, надо быть бдительным! Вдвое, втрое против обычного! Против обычной улицы.