Асмунд Дьярвисон - Ходящий по Мирам. За далёкими звездами

Межмирник и кот сидели не шевелясь. Последний росчерк закатной кисти лизнул хрустальные вершины заснеженных гор в дали. На небосводе, среди мириадов звёзд и дальних сполохов межмирного пространства взошёл спутник планеты – Тур-Ёх 4 4 Тур – спутник, Ёх – планета . Огромный кусок безжизненного камня, затейливой формы, с огромным видимым кратером на экваторе. След несдержанного поступка Бу-Ожа.

Бу оторвал взгляд и наконец-то посмотрел на кота.

– Оло, я знаю в чём тут дело.

– В чём же? – Лицо кота мгновенно оказалось напротив лица Эрхи-буу-таг.

– Это просто камни.

Гигант в изумлении открыл рот, нервно взмахнув хвостом.

– То есть? Бу, только не говори, что мы весь вечер, вместо того, чтобы предаваться праздному лежанию, путешествиям, разговорам, еде и прочим радостям, просмотрели на кучку обычных камней?

– Так и есть. – разумный безумец улыбнулся во весь рот и развёл ладони. Галька застучала по деревянным ступеням. Эрхи встал, потягиваясь и довольно поглядывая на друга. Физиономия Оло выражала множество противоречивых эмоций.

– Но как? Ты врёшь мне? Ты не можешь так жестоко украсть моё и своё время!

– Но, как мы оба видим, я это сделал.

– Не верю. Я не верю тебе, чёртов вор. – голос кота был спокоен, но бешено мотающийся из стороны в сторону хвост и вздыбленная шерсть говорили об обратном.

– Мой мохнатый друг. – Бу-Ож устало улыбнулся. – истина проста. Не надо смотреть на камни, чтобы понять их смысл. Они его не обретут. Пошли спать.

– В тебе меньше души, чем волос на лбу, двуногий подлец! – Оло зашипел и обиженно зашкрябал лапами по земле.

– Да ладно тебе, Оло! Подумаешь, посидели, подумали, каждый о своём. Разве это плохо? Иногда даже полезно!

– Ты просто не понял, глупое создание, а я докопаюсь до правды – мяукнул кот и попытался лапами сгрести в кучу рассыпавшуюся гальку. – тебе подарили шанс что-то понять, а ты решил лишь посмеяться над собой, этим самым шансом и мной.

– Ну копайся. А я спать. – сказал межмирник, разворачиваясь в направлении к двери. Ответом ему было лишь яростное фырканье кота. Бу-Ож улыбнулся и прошёл в дом.

Не зажигая света, он поднялся на мансарду и прошел в небольшую комнату. Убранством её служили лишь печь, да огромная кровать, подвешенная к стропилам на цепях. Он не раздеваясь прыгнул, заставив балки содрогнуться под своим весом. Подложив руки под голову, Эрхи смотрел в небольшое оконце в крыше, понимая, что завтра так беззаботно он день не проведёт. За стеной немного усилился ветер и камни запели, убаюкивая хозяина дома…

Коротка летняя ночь. Да, глубока и безгранична, словно тёплое одеяло, окутывающее мир. Но всё же очень коротка. Ослепительно быстро проходит момент, когда звёзды меркнут, небо сереет, скрывается за горизонтом Тур-Ёх. И вот уже небеса окрашиваются теплыми, оранжевыми тонами, неся в мир свет, тепло, ветер и новые заботы.

Бу-Ож проснулся задолго до полудня, практически с первыми лучами звезды. Долгое время лежал, задумчиво изучая трещины и борозды на иссохшемся и потемневшем от времени дереве потолка. Они тянулись от стен по доскам причудливыми, забитыми древесной пылью реками, украшенными провалами давно высохших и выпавших сучков.

Часов в комнате не было, и сколько прошло времени можно было гадать только по тому, как в портале окна мансарды изменилось небо, стремительно светлея, хоть и утрачивая своё тёплое, утренне-оранжевое облачение.

Когда окончательно рассвело, Эрхи потянулся до хруста в костях, гулко зевнул и скатился с кровати. Кому-то может показаться данное действие глупым и нелогичным, но Бу и сам был весьма нелогичен. Как следует грохнувшись о дощатый пол так, что пыль из щелей поднялась, межмирник встал. Вернее, даже вскочил одним едва уловимым движением.

Вытренированые за тысячелетия рефлексы позволили ему очутиться в вертикальном положении так же молниеносно, как и упасть навзничь. Оглядевшись, почесав растрёпанную голову, он плечом толкнув дверь, вышел из спального помещения мансарды и спустился на первый этаж, где находилась кухня.

Огромное, просторное помещение в добрую четверть этажа, от главного зала отделённое только небольшой перегородкой, доходящей до пояса, которая одновременно служила и стойкой. Если представить план помещения, то кухня напоминала неправильный пятиугольник в углу этажа. Заставлена она была разномастной мебелью. К одной из стен прильнул, переливаясь чёрным и зелёным камнем и разинув свою измазанную сажей пасть камин, который служил одновременно таганком и мангалом. На его полке лежали разномастные травы, стоял старый пожелтевший фотоснимок в треснувшей рамке, на котором почти ничего нельзя было рассмотреть. Любой, кто спрашивал о смысле его, натыкался лишь на упрямое молчание хозяина.

Справа от камина стояла огромных размеров плита, отапливаемая не дровами, ни углем, и даже не электрическая. Нагревательным элементом в нём служила маленькая звезда, специально созданная для этих целей. Медленно вращаясь в теплозащитном колпаке внутри, за задней стенкой, она могла раскалить конфорки, либо духовой шкаф до бела, а могла лишь слегка греть. Для регулировки достаточно лишь было подкрутить один единственный вентиль, приоткрывая защитный колпак.

По другую сторону от камина стоял шкаф, набитый различного рода кухонной утварью до краёв. Всевозможные ножи, тарелки, ложки, сотейники, сковороды, кастрюли и многое, многое другое. Шкаф был сделан из цельного куска камня, в котором вытесали полки, и на петлях повесили деревянные дверцы. Сверху же, на шкафу, на ажурной костяной подставке восседал огромный мясницкий тесак из матово-черного метала, с ручкой обтянутой красной кожей. Им хозяин дома рубил мясо, рыбу и твёрдые плоды. Чаще всего им же всё это шинковал, а порой им же и ел. Хотя есть Бу-Ож предпочитал преимущественно руками.

Часть третей стены была от пола до потолка стеклом и выводила на открытую веранду так, чтобы можно было лицезреть шикарные виды густого дремучего леса, раскинувшегося в небольшой отдалённости от дома, удобно возлегая на мягких подушках, в большом количестве сваленных у окна. Перегородку же, с перерывом на проход в ней, занимал большой, деревянный, обитый грубой тканью диван.

Но центральное место в кухне всё-таки занимал стол. Огромный, квадратный, со столешницей из тёмно-красного дерева. Ножки стола были реальным остовом давно умершего зверя, который словно в мифах примитивных народов держал на себе целый мир. Обычно, стол был завален всевозможными вещами, сильно и не очень подходящими к антуражу кухни. Но не сегодня. В это утро, сонные лучи осветили на поверхности гиганта лишь огромную пузатую зелёную бутылку, да кусок холодного мяса, лежащий на бумагах.