Омар Суфи - Владелец звезды

– Негде развернуться, – жаловался Араз. – Нам бы этаж где-нибудь арендовать. А где? Нигде нет или очень дорого. Строительство не идет, приходится в таких подвальчиках ютиться.

За полгода бизнеса у Араза амбиции непомерно возросли, и он уже говорил о лимузинах и многоэтажном офисе.

– Лучше бы вы один этаж в институте в аренду коммерческим предприятиям сдали. И вам польза, и людям, а то какой толк от вас?

Вот тут у Вахида гордость за собственный институт появилась.

– А кто готовит нефтяные проекты? Да наша республика за счет нефти и держится.

Араз не умел спорить, и он просто менял тему разговора.

– Как дела на работе?

– Как всегда…

– Когда уходить думаешь?

– Как только ты пригласишь.

– Я тебе об этом давно говорю. Пора делом заняться. Тут недалеко одна старая бабка хату продает. В Россию уезжает. Комната на первом этаже с подсобкой. Я прикинул, что там хорошее кафе открыть можно.

– За сколько толкает?

– Старая карга хочет семь зелеными.

– Надо купить.

– Знаю, что надо. Но прикинь… Кусок уйдет на оформление. Еще ремонт, оборудование и все прочее. Таких денег у меня сейчас нет.

– А как твой сахар?

– На таможне застрял. Гады, мозги делают. Говорят, что он неоформленный. Конечно, неоформленный. Я его за взятку из России везу. Теперь здесь на таможне свою долю хотят. Надо дать, но они такую сумму называют, что мне это обойдется черт знает во сколько. По какой же цене придется продавать? Ищу знакомых на таможне. Совсем совесть потеряли!

– Были бы у меня бабки…

– Откуда они у тебя?

– У меня их, действительно, нет. А есть люди, деньги которым сами идут, а они их растрачивают попусту. Вот у меня на работе один мужик – хороший мужик, но в облаках летает. Получил в Америке гонорар… взял да и купил себе звезду.

– Какую звезду?

– Обыкновенную, на небе.

– А зачем она ему?

– Просто для понта.

– Или у него денег до черта, или у него мозги не в порядке.

– Второе верно. Имей я его бабки…

– Понятно. А у него там ничего не осталось? Дал бы под проценты или сел бы с нами в долю.

– Ты же мне говорил, что не любишь сидеть с кем-то в доле.

– С чудаками можно.

– Лучше ты с Айдыном в долю садись. Он ведь наш родственник.

– Ну и что – родственник?

– У Айдына есть деньги.

– У Айдына совести нет.

– Ну, коли так, то я спрошу сослуживца. Может, у него кое-что осталось.

– И еще… Порасспроси у знакомых – есть ли желающий приобрести рис и чай оптом. Толкнешь, проценты твои. Товар иранский, хорошего качества.

Вахид собрался уходить, но у дверей Араз его остановил.

– Кстати, как это он купил звезду?

– В Америке есть фирма, которая занимается подобными услугами. Все законно. Безымянных звезд полно, и если ты платишь деньги, то тебе дают регистрационный паспорт, карту звездного неба с соответствующей пометкой.

– Не такая это безумная мысль, как может показаться сперва. Найдется немало тщеславных людей, кто захочет иметь звезду. Может, мы сможем установить контакт с этой фирмой. Будем ее дилерами. У нас-то имеется немало тщеславных людей.

– Наши миллионеры не станут покупать звезды. На небе не напишешь свое имя. Другое дело – приобретешь дом или даже займешься благотворительностью. Тогда скажут, что вот этот дом или интернат для детей-сирот содержит Тофик или Байрам, к примеру. А кто скажет, что вон та звезда принадлежит Аразу, тем более если ее можно разглядеть только в телескоп?

– Ты все-таки разузнай у того чувака, как можно с этой фирмой установить контакты.

«В этом подвале у Араза мозги от бизнеса сдвинулись с места», – думал Вахид, выходя из офиса начинающего бизнесмена.

Вахид оказался на улице. Шел дождь, и серое уныние опустилось на город. Совсем не хотелось идти на работу и торчать в комнате, среди бумаг и ламп дневного света, многие из которых были испорчены и беспрерывно мигали. Вахид подумал о том, как «тускло и бесцветно» проходит время на работе. Исследовательский жар погас, потому что все эти эксперименты и дознания не были кому-то нужны, особенно сейчас, в условиях конфликта и острого экономического кризиса. В лучшем случае твоя научная работа пылилась в институтском архиве. Печататься почти не было возможности. Журналы испытывали финансовые затруднения и издавались редко. Ну, если даже твоя работа издавалось, то о ней забывали через несколько недель. Другое дело, если, читая какую-нибудь работу, видел в ней ссылку на собственное сочинение. Становилось приятно, но Вахид понимал, что до этих высот ему пока рано, тем более в нынешних условиях.

Все было никчемным и пустым перед грохочущими пушками и тысячами беженцев, циничностью чиновников, жуткой борьбой за власть и повальным желанием всех делать деньги быстро и без труда. Тиски коммунизма ослабли, и все ринулись на рынок, а некоторых туда просто выкинули.

Теперь многие вспоминали «застой» как эру расцвета человечества, когда самое незначительное событие было ярким штрихом. Юбилеи, симпозиумы были по выразительности сродни парламентским баталиям. Но и тогда – Вахид не предавался грезам о тех днях – была пошлость. Пошлость обмана, лжи, показухи и мелкой склоки.

И тут Вахид подумал о том, что напрасно Шамиля называют чудаком. Он просто пытается приукрасить жизнь. И действительно, кому тепло или холодно оттого, что он купил звезду. Это его дело.

На работе Вахида встретила привычная картина. Рафига-ханум говорила по телефону, а Шамиль и Солмаз, развернув большой лист ватмана, что-то на нем чертили.

– Меня никто не спрашивал? – осведомился Вахид.

– Кямиль искал тебя.

– Опять он тебя нагрузил работой.

– Я все равно не люблю бездельничать.

Сказано это было без малейшего упрека в чей-либо адрес. Шамиль действительно не любил сидеть сложа руки. Вахид возмущался, что Кямиль вчера у него бухал, а сегодня нагружал работой на троих. Можно возразить, что служба службой, а дружба дружбой, но этот принцип почему-то у Кямиля всегда работал по отношению к Шамилю. Не сказать, что он это недолюбливал, просто Кямиль шел по пути наименьшего сопротивления – Шамиль всегда брал работу молча и без комментариев о том, что он работает, а другие бездельничают.

Вахид пошел к начальнику отдела. Тот сидел с мрачным видом и что-то рисовал на листке. Похмельный синдром.

– Опоздал? – спросил Кямиль, будто хотел удостовериться в честности Вахида.

– Опоздал, – ответил тот спокойно.

Кямиль обдумывал – пожурить, что-то спросить или что-то поручить.

– Это правда, что было вчера у Шамиля?

– Вечеринка?

– Вечеринку я помню. Не настолько был я пьян, как ты думаешь… Я имею в виду эту звезду.

– Весь институт об этом говорит. Вчера он сам показал документы.