Антон Антонов - Меч Заратустры

Сверив все сводки, озадаченные аналитики так и не смогли понять, откуда взялись неучтенные автомобили.

Кремлевские агенты были и в Можае, и в Каспийской Верфи, и их кураторы могли поклясться, что их сведения о количестве прошедших через эти селения машин точны.

Чтобы проглядеть погрузку автомобилей на плоты или их следование своим ходом через местность, где много месяцев не видели никаких машин, надо быть слепым. А военная разведка при всем дефиците кадров еще не дошла до того, чтобы вербовать в шпионы слепых.

Откуда же взялись эти чертовы машины и с кем Гарин расплатился за них нефтью?

Вопрос этот очень волновал Аквариум, поскольку у него самого топлива не было по-прежнему.

А ответ на этот вопрос пришел не из аналитических подразделений, а с улицы.

Как только крестоносцы покинули город, в него со стороны Балашихи торжественно въехали на автомобилях ликующие дзержинцы.

И сразу все стало ясно.

Дзержинцы давно потеряли влияние в Москве, но еще держали Балашиху, Реутов и Королев. А там, конечно же, были машины и все что угодно еще.

А еще дзержинцы контролировали Ярославский тракт. У них был даже свой паровоз, который раньше ходил с Ярославского вокзала, а теперь – с окраин Москвы до Пушкинского кордона.

Машины из Королева своим ходом доезжали до кольца и дальше двигались по дачным проселкам до притоков Волги. По этим притокам дачные земли тянулись аж до самого Тверского перевоза, то есть непосредственно до Волги местного розлива.

А оттуда рукой подать уже и до истоков Волхова.

Разведчики проворонили этот путь в силу своего фатального невезения. Сосредоточили усилия не на том направлении и вляпались в очередное дерьмо.

Дзержинцы не признавали кремлевцев за правительство и решили поступить с ними, как с обычными конкурентами.

И на многострадальных улицах Москвы схлестнулись две последние ОПГ, каждая из которых считала себя прямой наследницей спецслужб.

Этому обстоятельству чрезвычайно обрадовались подземные жители. А это были отнюдь не только крысы.

Патрули в метро ничуть не мешали сатанистам и демониадам путешествовать по всему городу под землей, уходить из Москвы и возвращаться, когда им вздумается.

По ночам, в кромешной тьме они преодолевали самые опасные участки от окраин города до ближайших станций, наваливались массой на постовых и, преодолев эту хилую преграду, растворялись в лабиринтах подземелий.

А теперь не стало ни постов, ни патрулей, и подземелья города окончательно перешли в безраздельное владение нечистой силы.

И нечистая сила воспользовалась этим подарком судьбы на полную катушку.

Сатанисты полного культа громили и жгли в основном церкви. а демониады поджигали все подряд. И похоже, кто-то по доброте душевной сбывал им тайно «коктейль Молотова» в неограниченных количествах.

Так как никаких особенных богатств у демониадов не было, оставалось предположить, что горючая смесь достается им даром. А следовательно, ее добывает кто-то другой, обладающий нужными средствами и задумавший потратить их на окончательное решение московского вопроса.

В самом деле – Москва создает для новорожденного варварского мира массу проблем. А не будет Москвы – не будет и проблемы.

И только «Радио столицы» на коротких волнах продолжало изо дня в день убеждать своих крайне немногочисленных слушателей:

– Москва жива, пока мы говорим с вами.

Первая битва крестового похода императора Льва не несла в себе никаких следов тактики и стратегии. Просто фанатики ворвались в Истринское княжество, а дружинники ударили в било, созывая ополчение.

И закипело на берегу большого озера побоище. Поначалу фанатики брали верх, но потом селяне разозлились и стали теснить противника, колотя крестоносцев чем попало по головам.

В самой гуще врагов рубились дружинники, вооруженные лучше крестоносцев. Им удалось сосватать в Орлеане несколько учеников мастера Бермана, умеющих плести кольчуги и ковать латы. А у князя Мечислава были латы работы самого мастера.

Князь рубил фанатиков, словно сено косил. И очень удивлялся, почему некоторые из них полезли в драку вообще без оружия.

В этом, однако, не было ничего странного. Крестоносцев было не так много, как хотелось бы императору Льву, но все-таки больше, чем настоящего оружия для ближнего боя.

Мастера, способные выковать меч или хотя бы переделать в холодное оружие автомобильную рессору, были наперечет, зато у них не было отбоя от клиентов. Фанатики же в ослеплении своем тащили мастеров на костер наравне со всеми и добились, что все они ушли из города.

В результате крестоносцам пришлось вооружаться подручными предметами и в этом они мало чем отличались от тех же дачников. Но были среди них и совсем безумные фанатики, уверенные, что Бог дарует им победу и вовсе без всякого оружия.

Этих, понятно, уложили первыми. А поглядев на их растерзанные тела, дрогнули приблудные крестоносцы, которые были в большинстве. И когда они отступили, уже ничто не могло спасти вооруженных фанатиков от безжалостного избиения.

Фанатизм, конечно, сам по себе сильное оружие, и у дачников порой сдавали нервы, когда эти одержимые кидались на вилы и колья, выпучив оловянные глаза, оскалив зубы и выкрикивая нечеловеческим голосом:

– С нами Бог!!!

Но как видно, в этот день Он был на другой стороне.

И дачники уже готовились праздновать победу, когда выяснилось одно неприятное обстоятельство.

Часть крестоносного войска, сохранившая какое-то подобие дисциплины, под командованием императора Льва обошла поле битвы стороной и, не вступая в стычки с местными жителями, направилась по дороге в сторону Орлеана.

Этому немало способствовал гонец от Торквемады, который известил императора, что инквизитор жив и ждет его со своим отрядом неподалеку от цели.

– Мне поручено вас проводить, – сказал гонец, и дальше дело пошло быстрее.

Беда в том, что крестоносцы не потрудились разведать местность и смутно представляли, где тот Орлеан вообще находится. И до появления гонца все шло к тому, что белые воины Армагеддона, завидев любую встречную деревню, будут в восторге реветь: «Орлеан!» – как когда-то древние крестоносцы при виде каждого города вопили: «Иерусалим!»

Но Торквемада был умнее. Он все разведал и приготовил пути. И даже заверил императора через гонца, что в Орлеане их пока не ждут.

И перед императором забрезжила надежда, что вся эта безумная затея еще может выгореть.

Открытие новгородских биологов, что земля в дикой степи родит такие скороспелые и богатые урожаи, о которых на старых землях уже стали забывать, президент Гарин воспринял, как добрый знак.