Александр Фролов - Гребень Дракона

В тот же миг комната преобразилась: это уже был огромный дворцовый зал во всём своём великолепии. Стены, сводчатые потолки, витые колонны, арки, карнизы, напольные плиты, многочисленные одиннадцатиметровые статуи – всё было сплошь из чистого золота; даже рыбки в золотой чаше фонтана плавали – золотые.

– Или тебя больше устраивает антураж твоего времени? – язвительно спросила Роза. – Получи и распишись!

И она стала демонстрировать всевозможные варианты планировки, в которых менялась и геометрические параметры помещений, и их оформление. В быстром ритме замелькали лестницы с перилами, гарнитуры и серванты, стенки и горки, диваны с креслами, люстры и лампы, шторы, тюли, драпировки. Интерьеры менялись через каждую секунду; я даже не успевал их толком рассмотреть. А Ласка с озорством только щелкала пальцами, задавая такт сменам, да приговаривала:

– Что придет в голову, как душа запросит, так и обставлю свою комнату!

– Роза, сдаюсь! – Я, смеясь, поднял руки вверх. – Ты меня убедила. Только не мельтеши так быстро перестановками, а то в глазах рябит. Лучше уж верни первозданный матовый куб.

– Зачем же нам в пустом зале сидеть? Лично я очень люблю природу, как никто другой из моих знакомых. Вероятно, кто-то в нашем роду был её большим любителем, вот и передалось по генам, – сказала она и задорно спросила: – Хочешь, я лес сделаю?

– Да, хочу. Я тоже обожаю природу.

И в то же мгновение, сидя на диване-облаке, мы оказались на лесной поляне. Запахло листвой, травой и грибами. Воздух был чист и свеж, как после легкого летнего дождика, только чуть-чуть пахнуло дымком. Вокруг нас росли березы, метрах в двадцати догорал костер. Я подошел к нему и протянул руку: угли были реально горячие; сгреб их в кучу сухой палочкой и кинул её в костер. Она вспыхнула ярким пламенем. «У неё в комнате горит натуральный костер, растут настоящие березы! Наверно, и грибы есть?» – мелькнула в голове шальная мысль.

А Роза засмеялась и крикнула:

– Ник! Иди сюда. Костра, что ли, натурального не видал? Да и грибы нам сейчас ни к чему. Березового соку хочешь? Твой любимый.

– Спасибо, от березового – не откажусь, – ответил я, подсаживаясь к ней на облако.

Хозяйка подтолкнула взглядом к моему плечу колышущийся соковый шар, размером с дециметр; из напитка торчала трубочка.

– Пей. Это надо делать без помощи рук, – посоветовала она и подала пример, первой отпив из своего шарика.

– Роза, а как, к примеру, из этого леса пройти в твою гостиную? – спросил я, посасывая через трубочку вкусный сок.

– Домой, что ли, собрался? – спросила она с налетом досады в голосе.

– Нет-нет! Я не хочу домой. Мне у тебя очень интересно. А спрашиваю, чтобы сориентироваться, – ответил я и подул в трубочку; воздух пузырьками поднимался кверху и улетучивался: шар был без оболочки.

– Вон, видишь, тропка начинается меж двух больших берез, – сказала она, и в тот же миг между деревьями появился флажок. – Если по ней пойдешь, то через пятьсот метров в аккурат выйдешь к транслифту.

– Ясно. А мы сейчас где находимся? В твоей спальне?

– Она может быть чем угодно, ты сам видел, в том числе и спальней.

– А как ты спишь? Какая у тебя кровать? – полюбопытствовал я.

– У меня вообще нет никакой кровати, – ответила хозяйка дома.

– Спишь на полу? Или на этой тучке? – спросил я, похлопав по кучевому дивану.

– Я сплю навису. – Ласка слегка оттолкнулась, всплыла на пару метров над травой и зависла в горизонтальном положении. – И мягко, и комфортно, и тело дышит.

– А вдруг когда-нибудь, когда склероз начнется, ты забудешь своё заклинание и не сможешь спуститься, чтобы сходить в туалет или на работу. Что тогда будешь делать? – пошутил я.

– А я тебе позвоню: «Алё-алё! Сними меня отсюда!» – продолжила она мою шутку.

– О! Я – Бэтман. Я спасу тебя! Прыгай скорее на ручки! – с шутливым пафосом воскликнул я, подыгрывая ей.

И Роза вдруг по настоящему прыгнула ко мне в театрально протянутые руки. Я поймал её и поразился: она весила не больше пяти килограммов.

– Что за чудо? Ты как пушинка!

Радостное лицо Ласки было совсем близко. В этот момент мне очень сильно захотелось её поцеловать, но озорная улыбка женщины мгновенно трансформировалась в лукавую усмешку.

– Я – пушинка?! А вот так?

Хозяйка в упор смотрела мне в глаза, шутливо скорчив ехидную рожицу, а её тело стало быстро наливаться тяжестью, словно свинцом. Я уже прилагал немалые усилия, чтобы не уронить её. И когда вес Розы перевалил за три центнера, я опустил её на травяной пол.

– Уф-ф! Тяжеленная же ты! Как шесть мешков сахара! И не трудно тебе жить с таким весом, да ещё сотку бегать за четыре секунды? – проговорил я, встряхивая руками.

– Моя истинная масса, вот уже триста лет, одна и та же: шестьдесят два килограмма. Просто я могу управлять гравитацией, – сказала наставница и спросила: – Помнишь, чему равна гравитационная постоянная?

– Конечно. Шесть и шестьдесят семь сотых на десять в минус одиннадцатой степени. Это константа, – ответил я слёту.

– Это для тебя она константа. А я с помощью опции «вес» могу для себя сделать её нулевой – и стану невесомой; могу сделать её отрицательной – и взлечу в небо. Завтра, Ник, я познакомлю тебя с опциями и загружу ими. И вот тогда ты уже не будешь удивляться чудесам, а станешь сам творить их да удивлять других. Но это будет завтра, а сейчас… – Роза сделала небольшую паузу и продолжила в доверительном тоне: – Я сегодня уже перед тобой раскрылась, поведав о своих ощущениях при поглощении радости от «Разума». Раз уж рассказала, то надо доводить дело до ума и показать тебе, ка́к я получаю эту «радость». Никогда ни перед кем не свершала этого сокровенного таинства. Мне проще справить нужду при постороннем человеке.

Меня поразила её откровенность:

– Да ты что! Прям вот так при всех, при Боровике, при Квазаре, при Диме Водопаде, снимаешь штаны, трусы, садишься и начинаешь запросто сса… справлять нужду?!

– Боже упаси! Ник! Какое стыдобище ты мне предлагаешь. Фу-ты! Вогнал меня в краску, аж щеки запылали, – смущенно проговорила Ласка, держась за лицо. – Я просто-напросто опустошаю мочевой пузырь в Сток путем аннигиляции.

– Никогда бы не подумал. Я знаю, что при распаде вещества на частицы выделяется огромное количество энергии с повышением температуры, – произнес я и спросил, дурачась: – И не жжётся в мочевом пузыре при таком способе оправления?

– И не жжётся, и не колется, – ответила она со смехом. – Аннигиляция в Сток происходит без нагрева. В противном случае, это означало бы потерю массы. Поэтому никаких ощущений не испытываешь, кроме облегчения… Ну что? Больше нет каверзных вопросов? Тогда приступим к тому, ради чего я тебя и пригласила. Только с условием, что ты не будешь во время сеанса меня отвлекать и, тем более, трогать; иначе всё испортишь. Договорились?