Александр Фролов - Гребень Дракона

Я ещё прибавил скорость просмотра. Во весь объём экрана замелькали инопланетные представительницы прекрасного пола, но ужасного вида: с наростами-коростами, хвостатые, рогатые, ушастые, гривастые, перепончатокрылые, шаро-вееро-кактусообразные и вовсе несуразные. Было такое ощущение, что всю эту «красотищу» специально отбирали из самых остросюжетных и леденящих кровь триллеров. Я с огромным интересом просматривал коллекцию красавиц-инопланетянок, поражаясь их неуёмному разнообразию, но как можно с этими девушками заниматься сексом, я даже в мыслях не мог себе представить: «Кошмар какой-то!»

Я вновь обратился к «Путане» с заданием – показать красивейшую из человекоподобных дам, ежели таковые имеются. Секунда – и на экране высветилась танцующая голограмма довольно-таки красивой мулатки. Это была принцесса Жуажа с планеты Фраун-Гра; она была одета в плотные бахромистые шортики, условно прикрывающие крутые бедра, и полосатый бюстгальтер, туго обтягивающий ёмкую грудь. В углу её сектора стояла цифра 808.

Мне приглянулась эта черноокая кучерявая шатенка с бронзовым загаром, осиной талией и длинными мускулистыми ногами. По сравнению с предшественницами она была просто красавицей. Я скомандовал Программе: «Вызов!» В тот же миг предо мной появилась высокая женщина крупного телосложения, а на дисплее её объёмное изображение превратилось в плоскую и неподвижную картинку.

– О господин великий! Принцесса Жуажа тебя приветствует и долгих столетий нескучной жизни желает! – произнесла гостья низким необычным голосом, с примесью гусеничного лязга. С этими словами она приложила руку к своему огромному бюсту и затем ладонью коснулась моей груди. – Жуажа благодарит повелителя за вызов удачный. Старанием доверие оправдать клянется и любые пожелания господина выполнять обещает.

Программа слегка приукрасила афишу принцессы. В действительности оказалось, что у неё трубчатые волосы, очень маленький приплюснутый нос, не моргающие, сплошь черные и выпуклые, как у стрекозы, глаза, заостренные зубы и мясистые фиолетовые губы. На каждом её боку имелось по три насечки в виде снежинок, также фиолетового цвета, пяти сантиметров в поперечнике и с ямкой в серёдке. Точно такие же снежинки – с небольшими промежутками между ними – своеобразным орнаментом украшали её мощные ноги с внешних и с внутренних сторон.

– Жуажа слиться желает с господином в клубок любовный! – вновь послышался её металлический прилязг. – Какую выбирает повелитель позу?

Принцесса одним легким движением тела сняла с себя всю одежду, а заодно – и с меня. Взяв в свои руки мою ладонь, она крепко прижала её к своей обнаженной единственной груди, которую правильнее было бы назвать выменем. Чрезмерно упругая на ощупь титька толстым полу-обручем, вроде этакого бампера, охватывала спереди торс граянки и была снабжена четырьмя темно-фиолетовыми твердыми сосками, расположенными в ряд; они походили на шахматные пешки, только крупнее.

Путана-инопланетянка тяжело задышала, повалилась на грави-ложе и растопырила ноги. Моему взору открылось её разверзшееся интимное место в виде огромной воронки с волнообразно колышущимся сиреневым внешним ободком и крохотным пульсирующим отверстием в центре неё. Влажная и блестящая внутренняя поверхность воронки напоминала мякоть апельсина в разрезе; одновременно в нос ударил резкий запах цитрусовых.

Мне почему-то расхотелось сливаться с ней в «клубок любовный» и я мысленно произнес: «808. Вернуть обратно!» Но что-то произошло, и принцесса не исчезла. Я взглянул на её сектор и увидел цифру 809. «Ах, вот оно что! Это же количество вызовов, а не её номер, – дошло до меня, и я сменил команду: – Жуажа, возврат!» Путана собралась в каплю и брызнула на свою ячейку, внутри которой она снова продолжила танец в своей излюбленной манере, типа мумба-юмба.

Одеваясь, я обдумывал случившееся.

Для того, чтобы в жизни не возникало лишних проблем, я давным-давно установил самому себе железное правило: «Ни при каких обстоятельствах не вступать в половую связь —

а) с мужиками (лучше – смерть);

б) с животными, рыбами, птицами, рептилиями и насекомыми (если это не имена ласкательные);

в) с заведомо больными и, тем паче, мертвыми (я дюже брезгливый);

г) с женами – друзей, родственников и своих начальников (без исключений);

д) с подчиненными (даже никакого флирта);

е) с малолетками (на пушечный выстрел);

ж) с применением силы (только по письменному требованию дамы)».

Собственное «Железное правило» не давало никаких запретов на интимную близость с Жуажей: о принцессах и инопланетянках моё правило даже не заикалось. И тут во мне заговорил внутренний голос: «Ну что, Колян, справился с беззащитной девушкой?! Как капельку, швырнул её обратно в заточенье! Чего же ты испугался, „герой“? Да на тебе защит видимо-невидимо! Тебя же невозможно – ни гранатой взорвать, ни шашкой зарубить, никаким вирусом заразить, ни ядом отравить. Ты ведь неуязвим!!! Стыдобище!.. Видите ли, не понравилось ему, что устроена она чуть-чуть не так, чем обычная баба, и что пахнет апельсином, а не селёдкой. Никто тебя и не обманывал. Да, всё верно: девчонку привезли с другой планеты. Но неужто тебе самому не хочется попробовать, какова на вкус любовь неземная? Я не узнаю тебя! Куда подевался твой дух авантюризма?.. Она ему: „Мой господин, мой повелитель“; она ведь любое твоё желание готова исполнить; дарит тебе саму себя! Ей ведь ничего от тебя не нужно, кроме ласкового слова. А ты?! Даже водички не дал девушке попить, жадюга!»

Мне вдруг стало жалко принцессу, а проснувшийся дух исследователя усмотрел в ней, в каком-то другом ракурсе, даже сексуальную привлекательность. Я снова вызвал фраун-граянку. Она явилась и, увидав меня, сразу заплакала. На ней были одеты те же самые шортики с бахромой да полосатый бюстгальтер, хотя такой же комплект, оставленный ею при первом визите, валялся на полу. Словно ребенок, давясь слезами, икая и всхлипывая, принцесса с трудом выговаривала слова:

– Жуажа не понимает… Повелитель сердится за что-то?.. Жуажа старается хорошо делать.

– Всё-всё, не реви. Ты же большая девочка. Никто на тебя не сердится; ты ничего плохого не сделала. Наоборот, ты добрая и ласковая, – успокаивал я инопланетянку, поглаживая её по бархатистой коже руки. – Сейчас мы пойдем, умоемся и спокойненько поговорим.

Она перестала плакать, но всё ещё продолжала икать. Я провёл её в туалетную комнату, повесил свежее аэрополотенце и, показав на раковину, спросил:

– Ты умываться-то умеешь? У вас на Фраун-Гра моются?

– Жуажа умеет, мой повелитель. – Она улыбнулась и икнула. – Моя планета люди мыться всегда, они в океане жить.