Алексей Резник - Планета несбывшихся снов

– Невесело тут у вас по вечерам! – нарочито громким голосом, чтобы взбодрить себя и своего собеседника, произнес Гаррисон, внимательно оглядываясь по сторонам, затопленным неприятным угрожающим полумраком, и невольно положил руку на цевье короткоствольного автомата, спрятанного под полой куртки.

– Вечерами мы предпочитаем не ходить по коридорам – все ганикармийцы ложатся спать рано, особенно в Весенний период, поэтому, в целях разумной экономии освещение Коридора отключается на девяносто пять процентов. По ночам на станции засыпают даже крысы!

«То-то я не слышу их голосов!» – с облегчением подумал Джон и, задрав голову, внимательно посмотрел на потолок коридора, практически, полностью затянутый кромешным мраком. Ему почудилось, что под самым потолком неуловимо мелькнули чьи-то небольшие крылатые тени. «Крысы! Они, оказывается, не спят в эту ночь, но по какой-то причине соблюдают режим молчания! Неужели они и вправду собираются покинуть Станцию, обреченную взорваться уже через несколько часов!» – мелькнули в голове Джона тревожные мысли, но о них он ничего не стал говорить Брэдли. Вместо этого он предложил ганикармийцу:

– Если все обитатели Станции сейчас спят крепким сном и нам, следовательно, ничего не угрожает, я приглашаю тебя прогуляться до нашего оружейного склада. По дороге ты мне, как раз и ответишь на беспокоящие меня вопросы. Идет?

– Идет! – ответил Брэдли, старавшийся, в отличие от Джона, не глазеть по сторонам.

Быстрым шагом, подгоняемые в спины холодными сквозняками и неопределенным ощущением опасности, они пошагали вдоль по гулкому пустынному коридору. До склада, где дежурил Пашка Ульянов, им нужно было пройти всего около четырехсот метров. Поэтому, не теряя времени на ненужные вступления, Джон сразу спросил:

– Тогда на Земле, когда ты ночью позвонил мне домой и принялся отговаривать лететь на Плеву – каким главным мотивом ты при этом руководствовался?!

– Главный мотив, это то, что ты мне понравился, как человек и я не захотел, чтобы ты бесславно погиб на нашей Плеве! – не задумываясь, ответил Брэдли.

– А с чего ты взял, что я обязательно погибну на Плеве?!

– Потому что я не доверяю генералу Баклевски – он задумал что-то дурное на нашей родной планете, и ты ему понадобился, скорее всего, как смертник, для выполнения какой-то задачи, чье претворение в жизнь не может оставаться совместимым с жизнью!

– Я уже слышал сегодня от одного человека примерно те же самые слова о генерале Баклевски и о его истинных планах относительно меня. А вот, интересно, когда ты перестал ему доверять?

– Когда, случайно оказавшись на космодроме – я просто заблудился в поисках места стоянки нашей ганикармийской «лоханки», я увидел, как в транспорт из эскадры Баклевски загружали огромные агрегаты, внешним видом своим сразу же вызвавшие у меня смутные подозрения. Я ушел оттуда никем из людей Баклевски незамеченным и это, скорее всего, спасло мне жизнь.

– Почему ты так решил?

– Потому что тогда бы я оказался крайне нежелательным свидетелем!

– Свидетелем – чего?! – Джон даже остановился и вытаращился на Брэдли, также вынужденного остановиться.

– Спустя какое-то время, после долгих раздумий у себя в «лоханке», я понял: откуда у меня возникли смутные подозрения при виде загадочных агрегатов, загружавшихся в недра транспорта генерала Баклевски… Это были буровые установки, Джонни!

– Зачем – там есть нефть, которая давно кончилась на нашей Земле?!

– Там есть Сок!!!

– Какой Сок?! Что ты мелешь?!

– Сок Ракельсфагов, Джонни!!! Он делает организм человека почти бессмертным, и этот ублюдок Баклевски где-то точно пронюхал об этом!!! Буровые установки будут качать Сок Бессмертия прямо из нашей национальной гордости, нашего главного национального богатства – из Ракельсфагов!!! – кричащий голос Брэдли гулким пронзительным эхом отдавался под сводами коридора, причем интонации в отзвуках эха звучали почему-то гораздо отчаяннее и яростнее, чем породивший их голос. Как будто сама Орбитальная Станция разделяла жуткие опасения и сильную тревогу пламенного патриота Ганикармии, каким являлся Брэдли Киннон.

– Стоп, стоп, стоп – не кричи ты так! Тихо! – встряхнул за плечи Джон впавшего в опасную истерику плевянского зоолога. – Мы же вышли специально потихоньку поговорить, чтобы не оказалось «нежелательных» свидетелей нашего разговора, а не для того, чтобы орать на всю станцию, как сумасшедшие!

– Ты, как всегда прав, Джонни! – сдавленным голосом прохрипел успокоившийся и обмякший в сильных руках Гаррисона, Брэдли. – Но я почему-то так боюсь и так не хочу конфликта с землянами! Я вам так верю, что вы поможете нам, а этот Баклевски убивает всякую веру!

– Баклевски – не человек, он – хладнокровный убийца и подлый вор! «Тать в ночи!» – так говорят у нас в народе про таких моральных уродов, каким является этот Баклевски! – негромко и вкрадчиво почти на самое ухо Брэдли произнес Джон. – Такие, как он – позорят человечество.

– Да?! – теперь уже пришла очередь Киннона изумленно вытаращиться на Гаррисона. – Ты тоже не доверяешь своему генералу?!

– Он такой же мой, как и твой! – со злостью проговорил Джон. – Хоть он и отец моей невесты. А больше всего меня злит то, что он считает меня за полного идиота, подставив следить за каждым моим шагом трех своих «шестерок»!

– Ты имеешь ввиду Иогансена, Степченко и Ульянова? – с удивлением уточнил Брэдли.

– Ну а кого же еще! – зло ответил Джон. – Я только вид делаю, что будто бы все в порядке, и они мне кажутся бравыми компанейскими ребятами, с которыми хоть в огонь, хоть в воду! А-а-а-а!.. Пошли, слушай отсюда побыстрее из этого проклятого коридора – он мне как-то действует на нервы! Договорим у меня в каюте, но сначала зайдем на склад – я дам тебе автомат.

– Вот это правильно! – у Брэдли заметно прибавилось в голосе бодрости.

Они быстро зашагали к оружейному складу, больше не обращая внимания на летучих крыс, сновавших туда-сюда под потолком. Крысы получили приказ от своего Короля, в связи с изменившейся ситуацией, отложить эвакуацию еще, по меньшей мере, на сутки…

…Акклебатианин Корлбли в эти минуты находился у себя в каюте и молча гипнотизировал страшными темно-янтарными глазами аппарат мобильной космической связи, который уже пятнадцать минут назад должен был разродиться громким требовательным звонком. Но аппарат упорно молчал, чем приводил чрезмерно темпераментного Корлбли в состояние легкого неистовства. К тому же акклеабатианин чувствовал, что скоро его вновь начнут терзать муки сильного голода, вызванные настоятельной потребностью соблюдать диету, необходимую для того, чтобы без особого труда влезать в маскировочный костюм. Сегодня днем в ресторане, в ожидании заказанного обеда, у него до такой степени распалился аппетит при виде сидевших там за дальними столиками людей, что, когда пришел, наконец, и принес заказ ганикармиец-официант, людоед, с большим стажем, Корлбли едва не вцепился тому в глотку. И когда акклебатианин жрал безвкусную, с его гурманской точки зрения, жареную баранину и глотал этих противных маринованных улиток, он представлял себе совсем другое блюдо и обстановку: поздний вечер на ферме, багрово-оранжевый свет Болбурга, льющийся с темного неба, жаркий костер из поленьев карисаины, огромный кипящий котел над костром, а из котла валит безумно вкусно пахнущий зеленоватый пар – там варится и вот-вот будет готово нежное мясо парочки нерадивых рабов-ганикармийцев… А-а-х-х!!!.. Корлбли невольно сглотнул набежавшую слюну и тут-то, очень, кстати зазвонил телефон.