Владимир Власов - Будда и Моисей

Он с некоторой иронией и упрёком посмотрел в их сторону и продолжил:

– Они так желают спасать мир, что не думают о том, что могут быстро уйти в вечность, вместо их обычных углублённых занятий, чтений и раздумий. Им ещё так много нужно прочитать книг в моей библиотеке, а то последнее время занимаются совсем бессистемно, читают всё, что попадается им под руку. Не знаю, как я буду без них служить богине Каннон и бодхисатве Дзидзо. Открыто заявляю, что я недоволен тем, что они решили ехать с вами. Если я им надоел, то пусть они живут в своей хижине особняком от меня. Я не буду им мешать, также как и они мне. Только по утрам мы будем вместе в храме предаваться дзэнской практике созерцания «дзадзэн» (самадхи), сидя в зале мудрости в позе лотоса.

Монахи, слушая излияния старика, едва сдерживали улыбку. В конце концов, Хотокэ не выдержал и сказал настоятелю:

– Мы же поедем всего на две недели. Как только исследования закончатся, мы сразу же вернёмся.

– Этой ночью во сне мне явились мои попугайчики и предупредили меня, что с вами может произойти несчастье. И что лучше вам никуда не ездить, а оставаться здесь.

– А ещё что сказали вам попугайчики? – спросил его американец с улыбкой.

– Они сказали, что вся эта ваша затея с вашими ловушками закончится катастрофой.

Американец, не выдержав расхохотался.

– Но мы хотели бы через этот эксперимент найти истинные начала, – вставил своё слово Мосэ.

– Если вы хотите найти истинный начала, то почитайте свитки второй половины семнадцатого века «Когансёдзё» – «Предисловие к запискам наглеца» священника Кэйтю. Он там пишет: «Если стремиться найти истинные начала, то они существуют только в поэзии Ямато».

– Вот и прекрасно, – сказал американец, – ваши монахи не только найдут истинные начала в этих свитках, но и извлекут их из нашего эксперимента.

– Я ещё не дал своего согласия, – твёрдо заявил отец Гонгэ.

– А когда вы его дадите? – настаивал американец.

– Пока не знаю, – ответил тот.

Наступила неловкая тишина. Американец повернулся ко мне и спросил:

– Ну а вы как же? Решили участвовать в нашем эксперименте, или вам нужно посоветоваться с вашим правительством?

– Не с кем мне советоваться не надо, – сказал я сухо. – Я сам по себе.

– И что вы решили?

– Я согласен.

– Вот и прекрасно! – воскликнул американец. – Раз дело складывается таким образом, то давайте поступим так. Мне нужно срочно выехать в Токио и уладить там кое-какие дела. Если вы, отец Гонгэ, не возражаете, то моя жена поживёт у вас несколько дней и поработает в вашей библиотеке, найдет материалы, касающиеся вашего храма и этого дерева. И если вы разрешите своим подопечным участвовать в эксперименте, то моя жена с ними и русским выедут туда, куда я сообщу телеграммой. Деньги на их поездку я перешлю. Вы согласны?

– Да, конечно, – ответил отец Гонгэ, – пусть ваша супруга живет здесь, сколько нужно, и пользуется библиотекой.

– Вот и прекрасно, – воскликнул американец и посмотрел на часы, – а я, наверное, успею на поезд до Ниигаты, а там пересяду на самолёт до Токио.

У меня приятно засосало под ложечкой от предвкушения того, что несколько дней мы сможем находиться с Натали вместе, и нам никто не будет мешать.

Американец встал из-за стола, Натали тоже встала. Встали и мы.

– Пойдём, поможешь мне собраться, – сказал он Натали, и они, поблагодарив настоятеля за угощение, спустились с веранды.

Монахи принялись убирать посуду со стола, а мы с отцов Гонгэ вошли в храм.

– Зачем вы сказали американцу, что я услышал предсказание в листве вашего дерева, и что я владею языками? – спросил я его с недовольным видом.

– Вы уж простите, – стал извиняться он, – но эти американцы ведут себя у нас, как дома. Я думал, что, сказав это ему, и указав на вашу заинтересованность деревом, я остужу его пыл, но ничего не вышло. Он даже вас уговорил работать с ним. Сейчас он будет жать на меня со всех сторон, чтобы я дал разрешенье установить здесь их чёртову ловушку. Всё это мне очень не нравится. Да ещё моих монахов соблазнил перспективой проехать по стране. На них я очень зол, не ожидал, что они так легко согласятся.

Я видел, что отец Гонгэ несколько рассеян и находится в расстроенных чувствах, и пытался его как-то успокоить, но это не помогло, и я, оставив его в покое, вышел из храма и тут же встретил американца с рюкзаком, направляющегося к тропинке, ведущей в долину.

– Как замечательно, что я вас встретил, – сказал он. – Вы хорошо знаете эту местность? Если вы меня немного проводите, то не заблудитесь, возвращаясь?

– Нет, – ответил я, – а разве вы не хотите со всеми проститься?

– Времени нет. Да и здесь остаётся моя жена, как бы официального расставания ещё нет, к тому же, нам могут помешать говорить, если пойдут меня провожать.

Мы стали спускаться по узкой тропинке в долину. Он шёл впереди и разговаривал со мной через плечо, успевая смотреть под ноги.

– Раз вы согласились со мной сотрудничать, то я могу открыть вам некоторые секреты. Я не беру с вас подписку о разглашении тайн, потому что вы не являетесь гражданином моей страны, но настоятельно прошу вас не делиться ни с кем информацией, которую я вам расскажу. Я допускаю, что вы работаете здесь на своё правительство, поэтому вы должны являться профессионалом, а значит, знаете, как беречь тайну. Возможно, что в скором времени нам придётся сотрудничать с вашим правительством по этим вопросам, так как ситуация выходит из-под контроля. Дело в том, что НАСА через эти ловушки решило установить контакт с тонкими сущностями, проникающими последнее время в наш мир. Проникновенье идёт настолько интенсивно, что впору его назвать вторжением, а всем нам объединяться, чтобы противостоять этому проникновению. Думаю, что вы здесь исполняете ту же миссию, что и я. Можете мне ничего не говорить.

– Так в чём суть проблемы? – спросил я озадаченно.

– Дело началось с того, что я как-то познакомился с одним членом императорского фотографического общества господином Ягисита Хироси, который фотографировал по стране самые старые в Японии деревья. А затем издал альбом с их иллюстрациями. Он фотографировал их в разное время суток и в разных режимах выдержки, и обратил внимание на то, что у него при съёмках стало получаться много брака, и объяснить этого он никак не мог.

Сняв со спины рюкзак, он вынул из него небольшой фотоальбом и показал мне. Мы спускались по довольно крутому уклону, и я успел прочитать только первую страничку предисловия к снимкам фотографа. Там значилось:

«Наша родина Япония облагодетельствована природой, которая одарила её обильным зелёным покровом и богатством смены четырёх времён года. По сравнению с Европой, где преобладает культура строительства из камня, мы воспитаны на культуре дерева и не стараемся покорять природу, сознавая её покровительство и благодеяние, и, можно сказать, умело с ней сосуществуем. Сейчас, когда раздаются крики, что на земном шаре наступает кризис уничтожения лесов, хотелось бы, чтобы в нашей жизни больше придавали значения гармонии с природой и пересмотрели свои взгляды по отношению к ценности лесов…»