Святослав Логинов - Сослагательное наклонение

Неведомо, снился ли Стеньке этот сон, и был ли он растолкован старым есаулом, но на этот раз звериное чутьё подвело Разина, туркменская стрела угодила прямёхонько в заговорённый лоб, и казацкая ватага, стоящая на краю гибели, лишилась одного из атаманов.

Медлить было нельзя, пиратская флотилия покинула негостеприимный остров и направилась к северу.

Трудно сказать, на что именно надеялся Серёжка Кривой. Одни исследователи полагают, что он хотел закрепиться на каком-нибудь из островов в пресной части моря и продолжать разбойничий промысел, другие утверждают, что он вынашивал план подняться вверх по Эмбе и уйти вместе со своим отрядом на восток. Судя по всему, последнее мнение основано исключительно на авторитете «Сказа о братьях-разбойниках», который заканчивается словами:

Гадание на историческом материале принципиально не отличается от гадания на кофейной гуще, поэтому переходим к фактам.

На полпути к северным берегам обескровленное казацкое войско было перехвачено отрядом князя Львова, который направлялся к Свиному острову.

Полгода назад казаки в абордажном бою разгромили каботажный флот персов, но теперь положение радикально переменилось. Более половины казаков не то чтобы воевать, на ноги встать не могли, к тому же, бывшие полоняники, освобождённые на невольничьих рынках Шемаханского царства, никакой вины перед русским царём не чувствовали и против соотечественников биться не собирались. Но самое главное, русское войско размещалось не на галерах и беззащитных купеческих бусах, а на таких же стругах, что и воровские казаки. К тому же, флагман эскадры, двадцативосьмипушечный «Орёл» представлял собой серьёзную боевую единицу.

Оставалось юлить, вымаливать прощение и валить всё в голову погибшего Стеньки Разина.

Результат переговоров превзошёл все ожидания. Казаки отделались отеческим предупреждением, им выговорили длинный перечень вин: как и в чём они своровали перед государем, а затем чохом простили всех, правых и виноватых. Более того, казакам оставили не только свободу, но и оружие, и даже добро, награбленное во время Персидского похода. Заставили, правда, освободить знатных пленников, среди которых были послы Аббаса к Алексею Михайловичу, а также потребовали сдать тяжёлую артиллерию и морские суда. Все требования властей были выполнены, прощёные казаки ступили на берег, где смогли, наконец, безвозбранно пропивать раздуваненную добычу.

Был в условиях капитуляции ещё один пункт: войску предписывалось вернуться на Дон и, не расходясь, ожидать приказа. Впрочем, расходиться никто и не собирался, все ждали событий.

Зиму Серёжка Кривой провёл на Дону, в городке Кагальнике, наскоро отсыпанном на одном из речных островов, и всё время к нему в лагерь сбегался народ. Последствия чудовищного голода, вызванного бандитскими действиями Разина, давали себя знать и весной 1670 года. Крестьяне волновались, всюду зрел бунт. К весне в Кагальнике теснилось более восьми тысяч вооружённых казаков и непоименованное число беглых из центральных областей России. Ситуация становилась взрывоопасной, и правительство поступило, как привыкло действовать в подобных случаях: был отдан приказ идти на восток.

Никогда ещё прежде из России не уходила такая прорва оружного люда. Василий-Ермак захватил Сибирское царство, имея под рукой три сотни казаков, Ерофей Хабаров повоевал Братскую землю, выступив во главе отряда в четыреста человек. А тут уходило восемь тысяч бойцов, а следом за ними нескончаемым шлейфом тянулись беглецы и переселенцы. Уходили поодиночке, уходили целыми деревнями. Помещики били челом государю, прося защиты, но лишь немногие из бежавших были возвращены хозяевам; указ об отмене урочных лет пребывал в забвении и не действовал нигде.

Авторы исторических романов, повествуя о сибирском походе Сергея Кривого, живописуют борьбу с дикой природой и едва ли не братание с местным населением. На самом деле сибирский поход мало чем отличался от монгольского нашествия, только направлен он был не на запад, а на восток. Башкирская даруга или татарский юрт – всё равно подвергалось разгрому – казаки, готовясь к великому походу, запасались скотом и конями, отымая их у кочевников. Тунгусы и самоеды предусмотрительно откочёвывали вглубь тайги, где их было не взять. Лишь через полгода степи Зауралья и Южной Сибири успокоились, прекратились грабежи и восстановилась торговля. Далее продвижение совершалось относительно мирно. Буряты, недавно усмирённые Хабаровым, уже не пытались оказывать сопротивления, а словно во времена Чингиза, подхваченные волной переселения, двинулись вслед русскому войску, обрушившись на Манчжурию. Якутские племена, лет сорок назад добровольно пошедшие под русскую руку, сейчас, обрадованные, что буряты – их извечные враги – уходят, исправно снабжали русское войско всяческим припасом. Наивно было бы думать, что во время передвижения войск и народов никто не пострадал, но серьёзных столкновений в этот период не отмечено.

Зиму 1670–1671 года казачьи отряды провели в сибирских городках, растянувшись более чем на тысячу вёрст, от Иркутска и Братского острога до Нерчинска, Албазина и Апинска. К тому времени это уже не была единая армия, ведомая общим командиром, но широкое народное движение по освоению восточных земель. Поэтому, предполагавшийся вначале поход на Китай был отменён, и основные силы казаков направились на север вдоль побережья Охотского моря. В те времена побережье было мало доступно пешеходам, однако, движение происходило быстро, ибо большую часть часть пути передовые отряды преодолели на кораблях, вышедших из устья Амура. Корабли эти были срублены ещё экспедицией Пояркова. Неизвестно, был ли жив в эту пору сам Василий Поярков, в писцовой сказке упомянуты лишь «люди Пояркова». Корабли предназначались для переправы на Камчатку, которая тогда многими принималась за остров. Обогнув Камчатку отряды землепроходцев встретились с промышленниками Семёна Дежнёва, которые добывали в этих краях моржа. От них Серёжка Кривой услышал рассказы о большой земле Алашке, лежащей, по словам эскимосов, по ту сторону неширокого пролива.

Основными объектами добычи на севере были моржовая и мамонтовая кость, а также мягкая рухлядь: соболь, горностай, песец, но в первую руку – черно-бурая лиса. Добывать эти богатства грабежом немыслимо, так что задолго до прихода Сергея Кривого русские гости наладили с местными народами цивилизованное общение. На инородцев был наложен малый ясак, всё остальное приобреталось в обмен на привозные товары. Единственный народ, не принявший общие условия, – чукчи, которые оказали отчаянное сопротивление пришельцам. Но если небольшим отрядам промышленников они могли сопротивляться, то с приходом Сергея Кривого судьба их была решена, так что сегодня лишь в анекдотах сохранилась память о «чукше лежачей». Зато нивхи на юге, коряки и эскимосы на севере получили мощный толчок в своём развитии.