Владимир Перемолотов - Повесть о Монахе и Безбожнике

Наверное, Лао тоже чувствовал особенность этой ночи, как ее чувствовал Трульд.

Ночь эта была особенной по многим причинам и монета в воздухе напоминала брайхкамеру не просто о риске проигрыша — о смертельной опасности.

Она может упасть так, что стража, что стояла на стене Императорского дворца, не смотря на свою малочисленность, проявит чудеса храбрости или стойкости, и тогда все кончится очень быстро и нехорошо для него и его людей, а может упасть и так, что выгорит дело, выгорит!

Он медленно потер ладонь о ладонь.

Ну, что бы Судьба ни готовила, это решится сегодня.

Трульд поднял руку. Из-за спины послышалось.

— Здесь…

— Подскоки.

Справа и слева зашуршало. Быстрыми тенями Проникатели бросились к стенам, неся на руках пружинящие куски кожи, натянутые на стальные обручи. Все было отрепетировано и повторено ими несчетное число раз. У них было всего с десяток мгновений, чтоб свершить небывалое.

Раз!

Двое поставили подскок на землю и ухватились за края.

Два!

Отстававший от них на четыре шага человек ни на мгновение не остановившись и не растратив силы движения, подпрыгнул, целя наступить на растянутую кожу. В одной руке он держал лук, а другая, ухватив стрелу, повторяя заученное движение, уже натягивала тетиву.

Три!

Наперекор Богам человек взлетел в небо. Он поднимался все выше и выше, а рука оттягивала тетиву все дальше и дальше к уху.

Трульд словно сам почувствовал, как перья щекочут щеку, а стрела рвется из пальцев. Он не спускал глаз с Найкера, но краем глаза видел, как взлетают над землей другие.

Четыре!

Фигуры в воздухе на мгновение застыли, и правые руки их безвольно упали. Несколько мгновений спустя он услышал чуть растянутый во времени щелчок — стрелы ушли в темноту, в поисках намеченных целей. Не оборачиваясь назад спросил.

— Где Маввей?

— Позади. С ним Момул.

— Спит?

— Спит…

Где-то сбоку квакнула лягушка. Сигнал!

Трульд оторвался от земли и рванулся вперед, к стене. Если все получилось как надо, если его люди не зря ели его хлеб, то на стене не должно остаться ни одного живого стражника.

Все было высмотрено еще вчера — и число стражников, и их оружие, и даже особенности походок тех, кто не стоял на месте, а предпочитал бродить по стене, коротая службу в карауле… А сегодня им осталось сделать совсем немного — сперва превратить это знание в чужую смерть, а чуть позже — во власть…

Выучка не подвела. Стрелки сделали свое дело.

В этом молчаливом беге они не потеряли ни одного человека. Как он не спешил, его обогнали двое и, прикрывая от случайной стрелы, повели к тайной калитке, что предусмотрительный предок Императора врезал в стену на беду своему потомку. Трульд улыбнулся. Счастье было совсем рядом. В нескольких шагах, в одном калиточном скрипе.

Длинный двор лежал перед ним, как путь к славе и могуществу, а в самом конце, там, где поляна двора упиралась в стену дворца, что-то блестело. Трульд мельком подумал о том, что это блестит, поднимаясь над землей, звезда, его славы…

Похоже, он зазевался. Эйтель коротким тычком вернул его из будущего в настоящее. Они уже были около стены. Да… Не подумал Мовсий об этом… Хотя как подумаешь? Ели не знаешь беды, то от нее и не обережешься. Чтоб защититься от того, что он уже почти сделал, Мовсию нужно иметь кое-что получше тех стражей, которые стояли во дворце. Против разбойников или даже наемных убийц альригийцев они возможно чего-то стоили, но чтоб защитить себя от проникателей, нужны были другие проникатели. Императорские проникатели. А их у Мовсия не было.

Так что все это было почти решено.

Почти, но не наверняка.

Трое с тяжелыми луками встали возле стены, недобро поглядывая по сторонам предупреждая неприятные сюрпризы, а остальные придвинулись ближе к стене. Эйтель распоряжался по праву старшего воина.

Никто не говорил. Повинуясь жестам старшего, проникатели подтащили под Императорские окна два подскока. Один из подскоков поставили в трех шагах от стены. Четверо проникателей — двое с одной стороны, вставшие друг другу на плечи, двое — с другой подняли один из подскоков на поднятые руки.

«Давай» — негромко сказал Эйтель. Это было первое слово, произнесенное вслух.

Жоля отошел на несколько шагов от стены и, на мгновение остановившись, чтоб собраться с силами, рванулся вперед.

Бесшумный рывок превратился в бесшумный прыжок. Дважды, один за другим, охнули подскоки, и проникатель оттолкнувшись от них, словно гигантскими шагами пробежал по воздуху приближаясь к самому верхнему из окон. До них долетел звук влажного шлепка, шипение. Он прилип к стене и завис там, приходя в себя.

Каждый, кто стоял внизу затаил дыхание.

Несколько долгих мгновений Жоля висел на голой стене, осторожно раскачиваясь. Он висел и висел, почти незаметно для глаза перебирая ногами и Эйтель наконец вздохнул с облегчением. Вздох стал сигналом для остальных. Обошлось… «Липучка» держала. Несколько долгих мгновений и вот, наконец, сверху падает веревка.

Самое сложное им уже почти удалось.

Почему бы тогда не удастся и всему остальному?

Все остальное, если честно, и было самым сложным.

Затеплилась жаровня. Рядом вздохнули меха холодуна. Деревянная трубка направлена была на спящего Мовсия. Струя воздуха подхватила дым и, сплетя его косицу, забросила в Императорскую спальню, к изголовью кровати. Меха мерно раскачивались, наполняя спальню Императора Мовсия дымом «усни-травы».

С железом, перегораживающим окно в Императорскую спальню, они никогда не справились бы, но это и не понадобилось. Тайное знание Предвестников подсказало обходной путь. Подобравшись к окну на липучках, они выплеснули на стену Слюну Пожирателя Камней. Каменная кладка мгновенно вздулась пузырями, и проникатели ножами принялись расковыривать ставший мягким как тесто камень. Лепешки падали вниз, прилипали к земле. Проникатели, уже ученые, сторонились едкой слизи.

Они осторожно, по одному, не мешая друг другу, поднимались вверх по стене, прямо к окну.

У тех, кто трудился над поперечным брусом, на него много времени не ушло. Почувствовав слабину камня, Жоля изловчился, и поддел брус ногой. Не с хрустом, как это полагалось бы доброму камню, а с жалким всхлипом стена выпустила из себя железо. Брус канул в темноту и там его подхватил кто-то из лучников, все еще стерегших воинское счастье товарищей.

Едва окно освободилось, как проникатели один за другим, юркими ящерицами проскользнули внутрь. Брайхкамер смотрел на них, испытывая тоже завистливое удивление, что всегда, когда наблюдал за работой Эйтелевых подопечных. Он знал, был уверен, что все будет хорошо, но, все-таки ждал какого-то шума, крика, но и тут обошлось!