Михаил Бакунин - Дары Космоса. Часть первая

Я полез наверх, подлетел к панели управления и нажал кнопку. Большой пропеллер перестал работать, и гравитация на корабле стала ослабевать (на самом деле пропеллер не останавливался полностью, а едва заметно продолжал вращаться, и ««ускорение свободного падения» уменьшалось примерно до одной двадцатой метра в секунду в квадрате; то же самое было в корабле и до начала нашего путешествия). Затем я нажал еще одну кнопку. На основании возле лестницы открылась дверь в другой грузовой отсек. Я позвал Катю, чтобы она зацепилась за продольный канат и взяла то, что я ей передавал. Это был длинный мотоцикл с очень большими и широкими колесами. Катя очень удивилась, не ожидав увидеть такое в космическом корабле. Заметив, что он не был похож на обычный байк, она спросила:

– Его ты тоже сам сделал?

– Ага, – с гордостью ответил я.

– Ну ты крут! Будем на нем по Марсу кататься!

Я нажал кнопку, и дверь отсека закрылась.

– А мы долго будем на Марсе?

– Несколько дней, а что?

– Ничего, просто спросила… Нет, погоди! А если я там в туалет захочу?

– В зонде он есть, вместе с краном и раковиной, так что не волнуйся.

Мы переправили мотоцикл в зонд. Он едва прошел через стыковочный узел. Я сел за панель управления зонда и посмотрел, где эта долина. Она как раз была на подлете. Для верности я взглянул на планету. На горизонте уже маячил потухший вулкан Олимп, который легко можно было увидеть с высоты в триста пятьдесят километров, где пролегала наша орбита, и надо было уже готовиться к отстыковке и спуску зонда. Огромное количество разных продуктов, которые я предусмотрительно положил в зонд еще на Земле, сейчас очень кстати лежали в нем. Я закрыл выходной люк корабля и входной люк зонда. Мы сели на места и пристегнули ремни. Я скомандовал: ««Отстыковка!». Стыковочный узел отцепился, и я, используя маневровые двигатели, отодвинул зонд от ««Геркулеса» и дал задний ход, слегка замедляя движение вокруг планеты и тем самым приближаясь к ней. Вскоре тепловые датчики стали показывать увеличение температуры корпуса. Я выдвинул шасси. Стало ощутимым возрастающее торможение. На высоте пятьдесят километров я включил винтовые двигатели. Мы стали быстро опускаться вниз, замедляясь все сильнее по мере возрастания плотности воздуха. Но полностью затормозить снижение мы не могли – слишком разряженный был воздух. Тогда я включил ракетные двигатели, и скоро мы совершили мягкую посадку на поверхность Марса.

– Сели, – с облегчением вздохнул я.

– Очуметь! Как слабо притягивает. – с интересом заметила Катя.

– Не то слово… в три раза слабее, чем у нас на корабле, – подсчитал я в уме и посмотрел на экран. – Температура за бортом -62 градуса, давление… 4,5 миллиметра ртутного столба. М-да, почти вакуум! Закат… или восход, – я взглянул в боковое окно. Солнце стояло невысоко над горизонтом, но учитывая то, что мы сели всего лишь чуть-чуть севернее Экватора, это мог быть либо восход, либо закат. – Во время приземления мы повернулись вправо примерно на 90 градусов, а перед этим… – я стал вспоминать – мы летели с востока на запад, против вращения Марса… значит, это только восход… Выйдем?

– Давай, Шерлок! И мотоцикл не забудь.

Мы надели скафандры. Низенькая Катя недовольно выглядывала из-за нижнего края стекла шлема только глазами и носом. На нее было забавно смотреть.

– Это ты так типа пошутил, да? – проворчала она.

Ее голос звучал глуховато – видимо, прямо перед ртом находился шлем.

– Я же не знал, что именно ты со мной полетишь. Скафандры-то я уже давно сделал. Тебе там удобно? Ничего не жмет? – меня разбирал смех, но я держался.

– Да нет, не жмет. – Она посмотрела на меня, и от этого стало еще смешнее, – Я, наверное, смешно выгляжу в этом скафандре… Что это с тобой?

– Да так, ничего, – я держался из последних сил, – ладно, пошли на улицу.

Только я отвернулся, как меня прорвало.

– Ненавижу тебя! – Катя невольно тоже начала посмеиваться…

Мы взяли мотоцикл и вышли на улицу.

Кругом, куда ни глянь, до горизонта простиралась гладкая степь, негусто усыпанная небольшими камнями величиной с кулак. Над ней светило маленькое и довольно тусклое Солнце, по сравнению с тем, которое я видел с Земли. Но несмотря на это, от него ощущалось тепло, которое приятно и помаленьку согревало мой охладевший нос.

Почва, казалось, была пропитана кровью – такой у нее был цвет. Конечно, красного оттенка здесь было намного меньше, чем на виде с орбиты, но впечатление такой цвет оставлял поистине «кровавое». Недаром Марс назвали в честь бога войны!

Катя подпрыгнула почти на высоту собственного роста.

– Видал, как я умею?

– Видал, видал.

Она разбежалась и запрыгнула на зонд.

Я попробовал сделать заднее сальто, но слегка переборщил и упал на спину.

– Не, староват я для этого, – пробормотал я, поднимаясь на ноги.

Я встал и подошел к мотоциклу. С трудом поднял его над головой и повернулся к Кате:

– Лови!

– Ага, щас! – она, как бы защищаясь, выставила руки вперед.

Я поставил мотоцикл и завел.

– Спускайся.

Его двигатель издавал бы тихое гудение на Земле, но из-за разреженности местного воздуха этого гудения практически не было слышно. Загорелся экран с картой Марса, которую я заранее закачал и настроил на нее гироскопы с курвиметром, а сейчас указал на ней местоположение зонда и мотоцикла. Теперь по карте, как по навигатору GPS, можно было ориентироваться, если отправимся в дальнее путешествие, что я и собрался делать.

– Садись, прокатимся! – сказал я.

Катя не заставила себя долго упрашивать и села сзади меня. Я посмотрел на карту и увидел на ней несколько невысоких холмов, начинавшихся примерно в пятнадцати километрах справа от нас. Я знал, что будет, когда я поеду, и отключил радиопередатчик, с помощью которого мы общались. И, похоже, не ошибся. Мотоцикл поехал, быстро набирая скорость, и я даже без передатчика слышал Катин визг, глухо и тихо передававшийся по ««жиденькому» марсианскому воздуху. Камни, которые попадались на пути, буквально ««заглатывались» большими и немного спущенными шинами байка. На большой скорости я начал ощущать очень слабое сопротивление воздуха, хотя, возможно, мне это только казалось, потому что мы ехали очень быстро, и мозг мог создавать иллюзию встречного ветра, пытаясь восполнить недостающие ощущения, которые возникали при быстром движении на Земле. Хотя встречный ветер все же был – маленькая зеленая ленточка, привязанная к рулю мотоцикла, дрожала и извивалась на ветру.

Скоро из-за горизонта показались небольшие холмы. Одновременно с этим камни стали попадаться все реже и меньше по размерам, заменяясь на песок. Скоро они исчезли совсем. Поневоле я стал ехать медленнее: сцепление с грунтом и управляемость терялись почти на глазах. Холмы оказались песчаными дюнами. Не такими уж и небольшими – метров шестьсот в высоту и километр в длину! Неудивительно, что их указали на карте. Такие огромные дюны под действием ветров в такой разряженной атмосфере должны были образовываться сотни тысяч лет и перемещаться не быстрее земных континентов.