Снами Литт - Калейдоскоп судеб: в погоне за счастьем и оохолами. Мир хоганов

А на второй год ему начали приходить странные сны. Это были смутные истории о нем – но вроде как о каких-то других людях, и каждый раз разных. И эти истории были из таких разных эпох, но такими реальными, что, просыпаясь, Егор каждый раз с трудом напоминал себе, кто он и где находится.

– Но ты же сам сказал, что тебя так зовут, – покосился на него Кшиштоф. – Неужели ошибся и вспомнил настоящее имя только сейчас? Больше года прошло.

– Так меня звали, – он сделал акцент на последнем слове. – Но теперь… Не знаю. Как будто это не мое имя. Здесь я не тот Егор, которым был раньше.

– Все мы уже не те, ибо все меняется, – философски заметил Кшиштоф.

– Я кто-то другой, – упрямо заявил Егор.

– У тебя крыша поехала. Еще бы, после стольких снов, даже не человеческих, – решил Кшиштоф. – Ну хорошо, как ты хочешь, чтоб тебя звали?

– Пока не знаю.

Он чувствовал, что «Егор» уходит, но его имя еще не пришло к нему. Объяснять это вслух он не хотел, понимал, как это выглядит со стороны.

– Я всего лишь копия! Настоящий я где-то далеко.

Егору начали сниться сцены его настоящей земной жизни, и однажды он понял, что это – не его прошлое, и иногда даже вовсе не прошлое, а настоящее! Проснуться и понять, что ты – всего лишь клон, жалкая копия, – к такому Егор был не готов.

Даже жизнь инопланетян, увиденная в многочисленных снах, не так сильно его поразила, как открытие того, что сам он – всего лишь подделка, ненастоящий человек.

Кшиштоф посмотрел на него, прищурившись:

– Ты гегельянец, что ли?

– Кто? – не понял Егор.

– Ты, – Кшиштоф усмехнулся. – Был такой немец. Философ, – он произнес это слово так, будто оно было ругательством. – Гегель считал, что все мы – проявления Мирового Духа, фактически мы и есть части этого Духа, только воплощенные. Но вот только, – Кшиштоф покачал головой, – одни люди, понимаешь ли, осознают себя частью этого Духа, а другие нет. И первые вроде как «избранные».

Мысль об избранности Егору понравилась, окатила странным удовольствием, воодушевлением и надеждой.

– И эти «избранные», – доцент снова выделил это слово издевательски, – могут снова стать чистым Духом, вернуться к нему, поскольку осознают, что они – это Он.

– А чем это плохо? – решился наконец спросить Егор, хотя чувствовал, что хорошего ответа не жди.

– Хы! – неопределенно хмыкнул Кшиштоф. – Один тоже такой был, «избранный». Поверил, что он нечто большее, чем просто человек. Решил, что миллионы людей – мусор не осознающих себя кусочков духа, и убил их. Десятки миллионов убил.

Егор, нахмурившись, слушал, но на вопросительный взгляд Кшиштофа только пожал плечами.

– Это был Гитлер, – Кшиштоф сказал имя так, будто это должно было все объяснить.

Имя оказалось Егору незнакомым. Но с того вечера ему начала снится сложная, великолепная и ужасная история человечества.

Ему снился полет. Он был соколом и летел над огромной пустыней, скользя тенью вдоль большой реки, извивавшейся посреди бесконечных песков.

Он видел сильного человека со смуглой кожей, чьи бедра были обернуты белой тканью, как юбка, и сверху повязан вышитый блестящими нитями пояс, а на запястьях и предплечьях – тяжелые золотые браслеты. И во сне он знал, что это он сам.

Он видел жесткое и подлое убийство этого человека.

И проснулся.

– Я – Гор [1], – сказал он.

_______________

[1] Гор – в египетской мифологии бог, которого убил злой брат Сет и тело которого разделил на части и разбросал по всему Египту. Гор часто изображается в виде сокола или с соколом на голове.

Гор чувствовал себя целым. Даже больше – он ощущал, что какая-то его часть даже выходит за границы его самого. Он чувствовал себя словно собранным из сотни разных частей, про которые давно забыл, но сейчас они сами нашли и дополнили его.

Гор теперь видел в снах свою вторую копию, и своего прототипа, а также прототипы и копии других людей. Он видел жизнь каждого и начинал понимать, почему прототипы отправляли себя за лучшей жизнью в далекий неизвестный космос.

Он видел, как погибает Виктор – снова и снова. Студенческие протесты и демонстрации во Франции, столкновения с полицией, горящие здания древних соборов и университетов. Виктор отталкивает высокого худого африканца – они зовут его Майк – и тут же сам получает пулю в шею, падает, истекая кровью, и в толпе и неразберихе его уже нельзя спасти.

Для Виктора – копии, чей оригинал погиб, сражаясь за свободу, – это и впрямь был Алькатрас. И он очень хотел вернуться на Землю, но не мог.

А Гор был готов лететь дальше, но не знал, куда.

Что ему делать на Земле, если он и так может увидеть и понять все, что делает прототип?

Но и здесь, в теле копии, которая поняла гораздо больше, чем прототип, ему тоже было тесно.

Фиолетовый гуманоид смотрел наГора и на Виктора, – и Гор все понимал. Он давно уже без слов слышал и понимал многое из того, что беззвучно транслировали эти необычные переводчики. И сам объяснил Виктору и Кшиштофу:

– Твой прототип погиб, а из копий остались только двое – ты и еще один Виктор. Тот Виктор нашел свою судьбу на другой планете и вполне доволен. Только ты хочешь вернуться, но не можешь. Я могу отправить тебя вместо себя. Но цена возвращения…

– Я согласен на все! – нетерпеливо перебил его Виктор и тихо добавил: – Здесь неплохое место, наверное, но… Для меня это тюрьма. И всегда будет тюрьмой. Я никогда не смогу относиться к этой планете иначе. И если есть хоть малейшая возможность сбежать из Алькатраса живым – я отдам все!

– Ты и отдашь все, – кивнул Гор. – Ты все забудешь, Виктор. Забудешь себя и свою земную жизнь, хотя тебя, конечно, опознают, расскажут тебе, кто ты. Твои родители, оплакавшие тебя шесть лет назад, будут счастливы видеть тебя живого, хотя ты не узнаешь их. Никогда. И никого из твоих друзей, знакомых, никого из прежней жизни. Конкурентов на твою личность у тебя нет, но и себя на этой планете ты тоже не будешь помнить. И не сможешь понять, как ты появился на Земле.

Виктор слушал, бледный, но решимость уйти отсюда, пусть хоть такой ценой, не уходила из его взгляда.

– Ты станешь другим человеком, – продолжал Гор. – Но весь твой опыт сохранится скрыто в твоем подсознании, так что…

– Если так, – будто очнулся Кшиштоф, – тогда ты можешь быть отличным гидом, переводчиком или, не знаю, миссионером и путешественником.

– Но уже там, на Земле, – прошептал Виктор и, помолчав, добавил: – Я согласен.

– Но как ты ему отдашь свой хоган? – с беспокойством спросил Кшиштоф. – Ты уверен, что не захочешь вернуться?

– Не захочу, – просто ответил Гор. – Я перестану быть.