Снами Литт - Калейдоскоп судеб: в погоне за счастьем и оохолами. Мир хоганов

– Что такое «алькатрас»?

– Алькатрас – это тюрьма, откуда невозможно сбежать, – отчеканил Виктор, будто повторял эту фразу каждый день. Но в ней все равно слышалась какая-то привычная горечь. – И все мы здесь оказались за то, чего не помним.

– Тебе нужно имя, пока не вспомнишь свое, – сказал Виктор.

Они вышли через тропические заросли на широкую пыльную дорогу, и тропики резко сменились пустыней. «Алькатрас» пока не выглядел странным местом и тем более другой планетой.

– Обычно мы зовем новичков Андрос. Будешь Андросом, пока не…

– Нет!

Виктор остановился и с удивлением на него посмотрел. Гуманоид тоже плавно развернулся и слегка покачивался, как будто его колыхал невидимый ветер.

Он и сам удивился своему протесту. В самом деле, чем плохо имя Андрос?

Короткая вспышка – какой-то парень пожимает ему руку и представляется «Андрей» – вспышка! – маленький мальчик тянет из его рук планшет «давай покажу, как играть!», из его маленьких детских рук, значит, он сам тоже еще ребенок – вспышка! – и словно чей-то голос внутри: «Да остынь уже, Егор, горе ты мое!».

Мама?

– Нет. Кажется, мое имя…. Меня зовут Егор.

– Ничего себе! – присвистнул Виктор, а долговязый гуманоид на мгновение стал ярко-фиолетовым. – Так быстро себя еще никто не вспоминал.

– Странное имя – Йе-Гор. Уверен, что твое?

– Почему странное? – не понял Егор. – Нормальное русское имя.

– Так ты из России? – удивился Виктор.

– А ты разве нет? – теперь пришла очередь удивляться Егору:

– Я из Марселя.

Марсель? Снова вспышка – Франция, железная башня, пожар… Егор помотал головой: он не мог понять, откуда эти воспоминания.

– Но ты же говоришь на русском!

– Не-ет, – покачал головой Виктор. – Хотя на самом деле не знаю, на каком языке мы здесь говорим. Но все друг друга понимаем. Все земляне, – уточнил он, – или почти все. Есть тут два китайца, вот их иногда трудно понять. А с чужаками вообще сложно, но они все живут отдельными поселениями, мы редко общаемся.

Вдалеке показались невысокие купола, похожие на те, в одном из которых Егор очнулся.

– Что за чужаки? – поинтересовался Егор.

– Инопланетяне, – просто ответил Виктор. – Разные. Не только с Земли сюда ссылают, видимо. Я же говорю – настоящий Алькатрас.

Поселение было примерно в получасе ходьбы от того места, где Егор пришел в себя. Жилища здесь напоминали юрты – Егору почему-то пришло в голову это слово. Юрты стояли довольно далеко друг от друга, а людей вокруг почти не было – только трое что-то обсуждали у дальнего купола, рядом с ними стоял еще один фиолетовый гуманоид, а какой-то бородатый мужчина в очках, похожий на геолога или полярника, шел прямо к ним.

Виктор поднял руку в знак приветствия, и тот ответил ему тем же молчаливым жестом.

– Андрос? – спросил бородач, глядя на Егора.

– Нет, Егор, – представился Егор и протянул руку.

Мужчина прищурился:

– Так быстро вспомнил? – и перевел взгляд на Виктора.

– Даже быстрее, – подтвердил тот, улыбаясь. – Минут через десять.

– Егор. Русский, значит, – и мужчина пожал руку Егору. – А я Кшиштоф.

– Поляк, значит, – ответил Егор быстрее, чем вспомнил слово «поляк».

Кшиштоф усмехнулся:

– Не терпится узнать, кем ты был на Земле и почему оказался здесь, если сохранил такую память. Ладно, пойдем, покажу твойхог.

– Хоган, – автоматически поправил Егор и сам удивился, откуда знает это слово.

– Давай будем звать тебя Вундеркинд, – засмеялся Виктор, но в голосе было удивление.

Новое слово Егору было незнакомо.

– Быстрее тебя здесь вспомнил только я, – пояснил Кшиштоф. – К концу первых суток вспомнил – зато сразу все. Всю память, все знания, все со мной, – он постучал указательным пальцем по своей голове. – На Земле был профессором в университете.

– А сюда за что… – начал Егор, но остановил сам себя. – Здесь и правда – тюрьма? Тогда за что вас сослали?

Кшиштоф усмехнулся и, прищурившись, посмотрел на Виктора:

– Опять теория Алькатраса? Это у нас Виктор так все видит. Везде-то у него тюрьма, клетки и надзиратели.

– А что, не тюрьма, скажешь? – тут же буркнул Виктор, и Егор понял, что этот разговор у них ведется давно. – Сбежать нельзя, за что сослали – непонятно…

– Бунтарь-самоучка, – покачал головой Кшиштоф и безнадежно махнул рукой.

Они подошли к юрте, и вблизи оказалось, что она сделана из какого-то гибкого, но прочного материала, похожего на очень твердое желе.

– Это не хоган, конечно, – пояснил Кшиштоф, – хоган – это купол, где ты очнулся после транспортировки. Но мы все равно называем эти жилища хогами.

– Этот хог сегодня ночью появился, – сказал Виктор, – так мы обычно и понимаем, что скоро приедет новенький.

Хог был светло-серым с широкой желтой полосой внизу и таким же желтым кольцом на вершине. Внутри ничего не было видно, стены были непроницаемыми. Егор осторожно заглянул внутрь – и увидел, что изнутри стена хога похожа на мутное окно, через которое видно все, что снаружи.

– Располагайся, вспоминай, – Кшиштоф хлопнул ладонью по стене хога. – Первые три дня от тебя никто ничего не ждет, можешь ничего не делать, если не хочешь.

– А потом? – поинтересовался Егор, оглядывая окрестности за поселением.

– За три дня станет понятно, чем тебе нужно заниматься, – объяснил Виктор.

– И все-таки, – Егор повернулся к Кшиштофу, – за что мы здесь?

– А вот этого никто не помнит, – покачал головой тот. – Вообще никто. Ни я, ни кто-то другой у нас или у чужаков. Каждый только строит догадки, и у многих они очень… – он многозначительно посмотрел на Виктора – … своеобразные.

– Тюрьма это! Комфортабельная, – в который раз убежденно проговорил Виктор.

Кшиштоф привычно и устало улыбнулся:

– А мне вот кажется, что это какой-то шанс.

– Шанс на что? – спросил Егор.

Кшиштоф пожал плечами:

– Не знаю. Может, подумать над чем-то. Там, на Земле, мы захотели что-то изменить, но наше прошлое нам мешало. И сюда мы отправились по своей воле – и по своей же воле не захотели ничего помнить. Так мне кажется.

– Я бы вот очень хотел вспомнить и ничего не забывать, – с досадой возразил Виктор.

Гуманоид рядом печально засвистел.

Егор осмотрел свой хог: почти все пространство его нового жилища занимали набросанные одеяла, покрывала и подушки, небольшой то ли столик, то ли тумбочка, на которой стоял сосуд из серебристого металла, а рядом такая же серебристая чашка. В сосуде была жидкость – Егор принюхался, но запаха не было; зачерпнул чашкой, выпил – вода, прохладная и вкусная.

Он провалился в сон, как только прилег на ворох одеял и подушек, и проснулся лишь к вечеру. Ему снились разные события, места, которые он то узнавал, то нет, и во сне он понял, что все это случалось с ним там, на Земле.