Александр Харыбин - Икарус

– Сандро, милый, ты ведь любишь меня, да? – шептала она мне в ухо.

– Да, Франческа – так же шёпотом отвечал я ей, покрывая поцелуями её горячую шею и гладя длинные чёрные, как смоль, волосы – Я люблю тебя.

Она схватила обеими руками меня за щёки, слегка отстранив от себя, а затем, посмотрев пару мгновений в глаза, прижалась губами к моим губам. Я жадно впился в эти мягкие податливые губы, словно намериваясь высосать из них всю влагу. Не знаю, сколько мы так стояли, обнявшись и прижавшись губами друг к другу. Она теребила пальцами мой затылок, а я гладил ладонями её спину. Наконец, Франческа мягко освободилась от моих объятий.

– Давай, пойдём на мыс – попросила она тихим голосом.

Мы шли по тропинке, держась за руки, и молчали. Мне хотелось её расспросить о том, что произошло за время моего отсутствия, но никак не мог решиться начать разговор.

– Это твоя электрическая повозка на набережной стоит? – вдруг спросила она. Я кивнул.

– Так ты у нас большим человеком заделался – в голосе послышался лёгкий смешок.

– Да это мне на время отпуска дали покататься.

– Всё равно. Не каждому дают на таком поездить.

– Ну, наверное, заслужил – улыбнулся я, желая обратить всё в шутку.

Наконец, мы подошли к мысу и уселись на траву. Я обнял её одной рукой за плечи, а она положила голову на моё плечо. Всё точно так, как и тогда, в прошлой жизни.

– Он сказал, что ты умер – вдруг тихо вымолвила Франческа.

– Кто сказал?

– Этот – возникла секундная пауза – Мой муж.

В том, как она произнесла последнее слово, явно слышались нотки отвращения.

– Точнее, тогда он ещё не был моим мужем – поспешно добавила она.

Повисла пауза. Я не знал, что сказать.

– Дети-то есть у вас? – спросил я, наверное, невпопад.

– Нет, хвала господу – она перекрестилась – Детей нет.

– Сандро! – почти выкрикнула она – Если бы я только знала. Если бы я знала, что это за человек. Нет, это не человек, это просто чудовище.

Плечи её мелко задрожали под моей рукой. Взглянув на неё, я увидел, что по её щекам струятся слёзы.

– Он постоянно за мной шпионит – продолжала она срывающимся голосом – Закатывает сцены ревности и даже бьёт. Вот, смотри – она подняла подол платья, оголив своё бедро – Видишь?

На её бедре, там, где оно уже начинает переходить в талию, виднелся довольно большой синяк. Ещё я заметил, что под платьем не было нижнего белья. Я не смог удержаться и провёл ладонью по мягкой бархатистой коже.

– Ах, Сандро – прошептала она, задержав мою руку своей ладонью – Господи, какая же я была дура!

Вдруг вспыхнуло непреодолимое желание. Я снова, как и тогда, в прошлом, потерял голову. Захотелось предложить ей сбежать, уехать, куда глаза глядят, и забыть обо всём на свете. Я уже открыл, было, рот, чтобы сказать всё это, но тут перед глазами возник образ Голдини. Пресвятая Дева! Я едва не совершил тяжкое преступление. Ведь за дезертирство, кроме виселицы, другого наказания не предусмотрено. Наверное, два года службы смогли меня изменить. Мне удалось взять себя под контроль. Я осторожно вытянул свою руку из-под её ладони.

– Ты надолго приехал? – вдруг спросила Франческа, поправляя подол своего шикарного платья.

– На неделю.

– Слушай, милый – она повернулась ко мне и погладила меня по щеке – Давай на неделю уедем куда-нибудь. Туда, где нас никто не знает. Снимем номер в гостинице, хорошо?

Предложение звучало заманчиво. Но как же ревнивый муж? Не убьёт ли он её после этого?

– А твой муж?

– Его вчера вызвали в Венето. Он там пробудет две недели, а я могу дома сказать, что поеду к тётке в Палермо.

Она вопросительно, почти умоляюще посмотрела мне в глаза, словно боясь, что я откажусь. Конечно, отказываться я не собирался. Однако у меня появился несколько другой план. Денег в сумке оставалось уже не так много, тем более что сто лир надо было оставить на обратную дорогу. А, хорошо зная привычки моей подруги, я всерьёз опасался, что трёхсот лир нам на неделю может не хватить. Поэтому провести это время в домике на берегу моря показалось мне более подходящей идеей. Тем более что там Франческу никто не знал. Я поделился с ней этой мыслью.

– Это же замечательно – восторженно воскликнула моя подруга – Когда мы поедем? Прямо сейчас?

Я несколько удивился такому всплеску энтузиазма, так как боялся, что она не захочет жить в какой-то глуши, и её придётся уговаривать.

До посёлка на берегу моря, в котором находился домик моих родителей, было около двадцати километров, и мы это расстояние преодолели за полчаса. Я уже увереннее чувствовал себя за рулём, поэтому на некоторых участках вытягивал реостат до упора. Остановившись перед воротами, над которыми висела надпись Фонтане Бьянке, несколько раз нажал на клаксон. Из будки вылез пожилой сторож с заспанной физиономией, который служил здесь столько, сколько себя помню. Увидев меня в электрической повозке, он замер на месте, не говоря ни слова, и наверное, стоял бы так с выпученными глазами до самой ночи, если бы я не догадался его поприветствовать. При звуках моего голоса старик очнулся и бросился открывать ворота.

– Добрый вечер, сеньор Орсолини – поклонился он нам, когда мы проезжали мимо него.

Несомненно, сторож знал всю эту историю, которая произошла со мною два года назад. И сейчас увидеть меня живым, да ещё и на таком дорогом транспортном средстве, наверное, было для него настоящим шоком.

Я дал старику пять лир и попросил привезти к дому тачку дров. Надо было готовить пищу для нас с Франческой, а я не был уверен, что в доме осталось, чем топить плиту.

– Ой, Сандро! – воскликнула моя девушка, едва мы переступили порог дома – Как здесь замечательно!

Честно говоря, я был уверен, что она, увидев обстановку, сморщит свой прекрасный носик и, в лучшем случае, промолчит. Дом не был предназначен для постоянного проживания, поэтому внутри было не слишком просторно. Мы обычно наведывались сюда на праздники. Когда я учился в технической школе, то часто на каникулах жил один здесь неделями, но когда пошёл работать на завод, то поездки сюда сделались весьма редкими. Дом был небольшим и одноэтажным, с небольшим чердаком под пологой двускатной крышей. Во дворе чувствовалась некоторая неухоженность. Кусты, обычно аккуратно подстриженные, сейчас бесформенно лохматились, на площадке перед входом, выложенной керамической плиткой, лежал довольно толстый слой пыли и листьев. Было заметно, что сюда давно никто не наведывался. Я опасался, что внутри увижу похожий беспорядок, однако, против ожидания, там было всё чисто.

Гостиная с большим овальным столом по центру была довольно просторной. Из неё вели две двери в небольшие спаленки и одна – в комнату с умывальником и душем. Водопровода, как и электричества, в доме не имелось, и для того, чтобы принять душ, необходимо было наполнить бак, висевший на стене. Кухни, как таковой, в доме не было, а готовка пищи происходила на стоявшей в углу гостиной довольно большой дровяной плиты, от которой стальной дымоход через стену выходил на улицу. В общем, обстановка была вполне приличная по меркам семьи с доходом выше среднего, но Франческе она могла показаться чересчур бедной.