Николай Попов - Альтернатива

– Проходите, господин Райх. Пленный находится в отдельной палате, как вы просили.

В палате было чисто и душно, несмотря на открытую форточку. На кровати на белой простыне лежал молодой человек лет двадцати пяти. Худое лицо его было бледным и гладким, без щетины. Заострённый нос, плотно сжатые челюсти, в ушах запёкшиеся капельки крови. Вытянутые ноги не умещались на кровати и были просунуты между прутьями. Одеяло отсутствовало. На левом боку нательного белья выделялся искусно вышитый символический кармашек глубиною не более трёх пальцев.

Генерал наклонился над лежащим человеком, пытаясь ощутить его дыхание, однако через несколько секунд вопросительно посмотрел на доктора.

– Он жив, господин Райх, – поспешил заверить генерала доктор, – находится в коматозном состоянии. Полное отсутствие реакций организма на внешние раздражения. Очевидно, это после бомбёжки. Я перепробовал на нём все средства, вплоть до электричества.

Бригаденфюрер скользнул взглядом по лицу лежащего, после чего брезгливо, двумя пальцами, осторожно сдавил кисть молодого человека, пытаясь прощупать пульс. Рука оказалась холодной, как у мертвеца. Слегка припухший безымянный палец стягивало тонкое золотое колечко.

– Пульс слабый, – снова заговорил доктор, – и редкий. Как у спортсмена-гребца, – добавил он.

Генерал достал из кармана платок, вытер руки.

– Это не спортсмен, – сказал он после паузы. – Это журналист.

Обойдя вокруг кровати, Райх подошёл к стулу, на спинке которого висел новенький китель пленного.

После того, как русские самолёты, направлявшиеся на запад, завернули обратно, и, наспех побросав бомбы, ушли восвояси, похоронная команда на станции Шепетовка, собирая немногочисленных убитых у железнодорожного полотна, подобрала наполовину присыпанного землёй военного в необычной униформе. При нём, кроме документов, были обнаружены планшет и фотоаппарат. В тот же вечер «странного» русского, так и не пришедшего в сознание, доставили в лагерь для военнопленных.

За два месяца войны в России, с июня по август 41-го года и ранее Франц Райх не видел у русских такой формы. На правой стороне кителя, прямо над карманом сверкала большая красная звезда. Но не этот орден привлёк внимание бригаденфюрера СС. Вместо привычной гимнастёрки с ромбами на петлицах на обоих плечиках кителя были пришиты погоны. Райх провёл ладонью по одному из них, словно желая смахнуть с него четыре маленькие звёздочки.

– В карманах больше ничего не было? – наконец спросил он.

– Никак нет, герр генерал, – последовал ответ доктора.

– Слушайте, доктор, это очень важно. – Генерал повернулся, в упор посмотрел на своего подчинённого. – Если до утра пленный не придёт в себя, мы отправим его в Берлин. Я напишу письмо рейхсфюреру. Вы будете сопровождать пленного.

– Так точно, герр генерал. – Доктор невольно подтянулся на носках и стал выше ростом.

– И ещё одно. – Райх достал из кармана фотокассету. – Это надо проявить до утра и сделать хотя бы несколько снимков.

– Я думаю, господин Райх…

– Думайте быстрее, доктор. – Генерал направился к выходу, но доктор, спохватившись, взволнованно выкрикнул ему в спину: «Хайль Гитлер!», отчего лицо бригаденфюрера нервно дёрнулось, и он через плечо с досадой бросил:

– Хайль!

« Красноармейскую книжку иметь всегда при себе. Не имеющих книжек – задерживать. Темников Федот Георгиевич », – в который раз читал генерал документы пленного, – « 1917 г. рождения, в РККА с 1939 г. Звание – капитан. Должность – спец. корреспондент газеты «Правда» . И далее домашний адрес, фамилия жены, вещевое и техническое имущество.

Франц Райх вновь остался наедине со своими мыслями. Дождь за окном усилился. Капли дождя звонко стукали по стеклу, нарушая тишину просторного кабинета. На широком диване за ширмой лежала мягкая подушка. Надо бы поспать хотя бы пару часов. Но спать не хотелось. Кто этот человек? Как он оказался на станции? Кругом солдаты, патрули, а он одет в чистую форму с иголочки. На чём он приехал, ведь железнодорожный узел не работает? Может, десант? Но он журналист. Неужели русские самолёты летели за сотни километров бомбить Шепетовку? Тогда должен быть парашют. И потом эта форма. И не только она. Бред какой-то. Райх потянулся к планшету, снова выложил на стол всё его содержимое, которое он несколько часов назад с недоумением, сменявшимся беспокойством и страхом, перечитывал по нескольку раз, словно собственный смертный приговор. Сверху лежала карта Берлина. Бригаденфюрер начал её разворачивать – из неё выпала какая-то карточка. В прошлый раз этой карточки он не заметил. Генерал подобрал её с пола и приблизил к глазам. На карточке по-немецки и по-русски было напечатано: «Военная администрация Германии. Временная регистрационная карточка» . И текст: «Владелец этой карточки должным образом зарегистрирован как житель города..» Далее, очевидно, должен быть вписан какой-то город. Справа маленький квадрат. Надо полагать, для отпечатка пальца.

– Чёрт знает что! – в сердцах выругался Райх и швырнул карточку на стол. Он зашагал по длинному кабинету, затем резко повернулся обратно, склонился над картой, разложенной на столе. Шея его хищно изогнулась. Генерал впился глазами в знакомые очертания кварталов города, где прошла его нелёгкая юность, где, начиная с 1927 года как активный член нацистской организации, за шесть лет он сумел подняться по партийной лестнице и обратить на себя внимание Гиммлера, возглавлявшего тогда полицию Баварии. Франц получил звание бригаденфюрера СС, на него была возложена ответственность за организацию и инспекцию концлагерей. «Какая низость, какое кощунство!» – шептали его губы.

– Это провокация! Бесстыдная, беспрецедентная провокация! – вслух произнёс он. Рассудок отказывался что-либо понимать. Перед ним, судя по всему, была штабная трёхцветная карта осаждённого Берлина. Красными стрелками обозначены передвижения русских войск, зелёный цвет указывал на кварталы и отдельные здания, находящиеся под контролем противника. Синим цветом отмечался ход боёв, по-видимому, в тоннелях метрополитена: Это провокация, этому вообще нет никакого названия. Мальчишество. Уловка местных партизан. Но откуда у партизан такая карта? Да и где они? Их нигде нет. А капитан, вон он, в лазарете. Кто он? Провокатор из третьего стратегического эшелона Сталина? Смертник? Где-то на краю сознания, словно в фоторастворе, возникала чудовищная картинка: огромный участок фронта с гигантским котлом оккупированной территории. Танки и самолёты противника. Райх инстинктивно схватился за трубку второго телефона – ни звука. После вчерашней бомбёжки связь не восстановлена. Ложь. Всё ложь.