Николай Попов - Альтернатива

– Вы можете сесть? – снова по-немецки спросила женщина.

– Я попробую, – также по-немецки ответил больной.

Девушки подхватили его под локти, помогли опустить ноги на пол. Федот тут же почувствовал слабость, голова закружилась. Но он не подал виду.

– Как вас зовут и кто вы? – последовал очередной вопрос.

– Моя фамилия Темников. Темников Федот Георгиевич Я корреспондент газеты «Правда».

Четверо присутствовавших с недоумением посмотрели друг на друга. – Как, вы русский? – воскликнула переводчица.

– Разумеется.

– А почему отвечали по-немецки?

– А почему вы спрашивали по-немецки? – в свою очередь удивился Темников.

– Одну минуту, – вмешался мужчина, который молча наблюдал эту сцену. – Очевидно, молодой человек не помнит каким образом он попал к нам.

– Юрий Викторович, – прервала врача переводчица. – Я обязана доложить коменданту города.

Когда за переводчицей закрылась дверь, медсестры пододвинули столик к кровати.

– Вам надо поесть, товарищ корреспондент.

– Спасибо, девушки, мне не хочется.

– Выпейте хотя бы молока. У нас здесь парное молоко и очень вкусный хлеб.

– Хорошо. Молока, пожалуй, я выпью.

Пока Федот ел только что испечённый хлеб и запивал его молоком, молча слушал собственную историю, которую поведал ему врач. Не ощущая ни вкуса, ни запаха хлеба, Темников сосредоточенно жевал, понимая, что помимо его воли произошло нечто из ряда вон выходящее. Как профессиональный журналист он, конечно, не мог не заинтересоваться необычной историей немецкого бомбардировщика, приземлившегося на полевом аэродроме города Трубчевска Брянской области, где в. настоящее время по неизвестно чьей воле находился сейчас Федот. Но, во-первых, откуда после войны в небе над Россией мог появиться «Юнкерс»? И, во-вторых, что вовсе неубедительно, – врач утверждает, что его, корреспондента, будто бы с риском для жизни вынесли из горящего самолёта.

Темников осторожно встал с кровати, пошатываясь, под страховкой обеих медсестёр приблизился к окну. Окно выходило во двор. В П-образнсм здании, где они находились, видимо, ранее располагалось учебное заведение. По всему двору разбросаны поломанные парты, столы и стулья. Левое крыло на уровне третьего этажа и выше было разрушено. Но не битое стекло, не обвалившаяся крыша, явный след бомбового удара, не взволновали журналиста больше, чем куча макулатуры из разорванных тетрадей, газет и журналов. Бумажная куча, источая сине-жёлтые клубы дыма, пылала посреди двора. Федот отвернулся от окна. Девушки, увидев его испуганное лицо, тоже почему-то испугались.

– Что с вами, товарищ корреспондент?

– Я не знаю. – Он шагнул к столику, схватил листок бумаги с написанным на нём по-немецки вопросом и стал внимательно рассматривать. Нет, не написанное интересовало его. Федот осматривал бумагу на просвет, щупал её со всех сторон, затем сложил листок пополам и с удивлением провёл пальцем по линии сгиба, слегка надорвал краешек, – глаза его при этом лихорадочно сверкали. Наконец он спросил:

– Где моя одежда, мой китель? Я должен немедленно позвонить в Москву.

– Молодой человек, – сухо ответил врач. – На вас была форма немецкого солдата. Вы хотите её надеть?

Темников сжал голову руками и опустился на кровать.

Дверь широко распахнулась. В комнату вошли двое военных: седоголовый майор и высокого роста мужчина, военюрист второго ранга. Майор поздоровался со всеми, обращаясь к журналисту, сказал:

– Я комендант города. Ваша фамилия Темников?

Федот поднял голову, в глазах его засветилась надежда.

– Товарищ комендант; мне нужно срочно в Москву. Произошло какое-то недоразумение. Я не знаю почему я здесь. Где мои документы, фотоаппарат?

– Вот об этом мы и хотели с вами побеседовать, – заметил военюрист.

– Мы навели о вас справки. Читай, – обратился комендант к юристу.

Высокий мужчина раскрыл блокнот, исподлобья подозрительно посмотрел на журналиста.

– Если вы действительно тот, за кого себя выдаёте, – начал он, – то по законам военного времени вы считаетесь пропавшим без вести. Но поскольку сегодня утром вас обнаружили в весьма неприглядном месте и в не более приглядном виде, то характеристика «дезертир» по отношению к вам – это чересчур мягко сказано.

– Мне уже рассказали, – прервал юриста Темников, – но уверяю вас, я не имею к этому самолёту никакого отношения. Я ехал в поезде.

– Не перебивайте меня. – Военюрист зачитал из блокнота: – Темников Федот Георгиевич, спец. корреспондент газеты «Правда», 18 июня 1941 года был направлен в командировку в Минск, откуда должен был выехать на войсковые учения. После начала боевых действий на границе, иными словами, после начала войны 24 июня от Темникова Ф. Г. поступила первая и единственная корреспонденция, после чего Темников исчез. – Федот открыл было рот, порываясь что-то сказать, но юрист поднял палец и продолжил: – Однако через месяц выяснилось, что с момента исчезновения журналист Темников находился в 24-ой дивизии генерала Галицкого, которая 26 июня попала в окружение. После соединения означенной дивизии с частями Красной Армии журналиста Темникова в составе дивизии не оказалось. Что вы на это скажете, товарищ капитан, если вы тот самый, разумеется, капитан?

Федот бессмысленно переводил взгляд с одного лица на другое, посмотрел на медсестёр, по-прежнему стоявших рядом с ним возле кровати, – все ждали от него объяснений.

– Я повторяю – это чистое недоразумение. Отправьте меня в Москву.

– Пока мы не установили вашу личность, – ответил военюрист.

– Тогда пусть приедут из редакции.

– Если будет необходимость.

– Но из всего того, что вы здесь зачитали, верно лишь то, что я – журналист Темников. Всё остальное не совпадает не только с моей двухмесячной биографией, но и, простите, с истинным положением дел на фронте.

– Что вы имеете в виду? – спросил комендант.

Темников молча смотрел на свои босые ноги.

– Я задал вопрос, капитан.

– Мне непонятен ваш вопрос. Могу только сказать, что в течение всей наступательной операции с июля по октябрь ни одна войсковая единица Красной Армии не попала в окружение.

Военюрист и майор переглянулись.

– Та-ак, – протянул юрист. – Откуда вы ехали поездом?

– С Бреста.

– Как вы там оказались?

– Добирался самолётом.

– Постойте, вы сказали, что не имели никакого отношения к самолёту.

– Это был наш самолёт, ТБ-3. Я летел на нём из штаба фронта.

– Какого фронта?

– Хватит из меня делать дурака, – вспылил Федот. – Сейчас не 37-ой год. Я не дезертир и не враг народа.

– Девушки, вы можете идти, – тихо сказал комендант.

Когда мужчины остались одни, майор шагнул к журналисту, поднял его с кровати за подбородок и со злостью проговорил в лицо: