Сергей Куликов - Пленник времени

– А что ты видел? – заинтересовано спросил Симаков.

– Потом, Васильич, потом, дай немного отойти, – попросил Генка.

– Ну, хорошо, потом, так потом, пошли к палатке, здесь больше делать нечего, – категорично заявил Симаков и тряхнул Генку за плечо, – пошли Гена.

Было около пяти часов утра, когда приятели разожгли костёр и поставили на огонь котелок с водой. Небо стало совсем светлым.

– Гена, нам надо скорее уходить отсюда. Смотри, тучи наползают, как бы гроза не разразилась. Нам здесь наверху, это ни к чему. Давай собираться, – сказал Симаков, прихлёбывая чай и глядя на небо.

– Пора уже дождю. И так три дня погода нас баловала, – согласился Генка.

Дождь всё-таки застал приятелей, но к тому времени они спускались с перевала «Выпускников» и до зоны леса, где была знакомая им лесная полянка с родничком, оставалось пройти минут 10. Мокрая тропа стала скользкой и спускаться по ней стало тяжело. Только приятели успели забраться под густую высокую ель, как дождь полил с такой силой, что тропа, по которой они только что спускались, превратилась в небольшую бурную речку. Сверкнула яркая вспышка молнии. Генка по привычке стал считать секунды. На четвёртой секунде раздался оглушительный грохот.

– Ого! Где-то совсем близко долбануло! – вздрогнул Генка.

– Смотри, какой град повалил! Давно я такого не видал, – Симаков присел, чтобы выглянуть из-под ели.

– Небесные силы гневаются! – пошутил Генка.

– Ну, что? Может под елью, и поставим палатку? – предложил Симаков, – здесь пока сухо, да и достаточно ровно. На турбазу идти, смысла нет, уже поздно, да и по такой тропе спускаться, что-то не очень охота. Только промокнешь, да выпачкаешься.

– Конечно, давай здесь, и заночуем, – охотно поддержал Кулаков, – Васильич, только честно ответь, ты есть хочешь?

– Я что-то об этом даже и не думал, – задумчиво произнёс Симаков, – мы как утром чай попили, так больше ничего и не ели.

– Вот и я о том же. В прошлый раз, когда я один ходил в 67 году, тоже есть не хотелось после посещения скал. Как будто энергия в тебя какая-то вливается. Бодрость появляется. Вот и сегодня мы достаточно много отмахали, да ещё в таком темпе, а усталости не чувствуется, – сказал Генка, доставая и разворачивая палатку.

– Да, ты прав. Я совершенно не устал, но в такую погоду лучше в палатке и внутри спальника быть, чем возле костра. Не будем мы сегодня костром заниматься, да и под елью его не стоит разводить. Ставим быстренько палатку и внутрь, – весело сказал Симаков и стал помогать Генке, устанавливать палатку.

В какой-то момент, Генка зацепился за ветку густой ели вязаной шапочкой, которую не снимал с тех самых пор, когда они были возле скал. Ветка согнулась, а потом распрямилась и как пружина отбросила шапочку к ногам Симакова. Симаков наклонился, поднял вязаную шапочку и взглянул на Генку. Перед ним стоял совершенно седой Кулаков.

– Ты чего, Васильич? Что ты смотришь на меня такими изумлёнными глазами? – протянул руку за шапочкой Генка.

– Ничего, Гена, ничего. Всё образуется, – забормотал Симаков.

– Что образуется? Васильич? Что с тобой? – забеспокоился Генка.

– Со мной всё в порядке, а вот у тебя голова совершенно седая! – вздохнул Симаков.

– У меня и были седые волосы. Немного, но были. Впервые появились после того, как Антон пропал, – пожал плечами Генка.

– А вот сейчас твоя голова стала белая, как снег, – Симаков отвернулся, чтобы Генка ни видел, как он смахивает слезу.

– Да ладно тебе шутить, не первое апреля, – улыбнулся Генка.

– Нет у меня с собой зеркала, а то бы я тебе показал первоапрельскую шутку, – серьёзно сказал Симаков, – давай натягивай растяжки со своей стороны, пока я стойку держу.

– Пожалуйста, натянул, теперь ты со своей стороны натягивай, – кивнул седой головой Генка.

– А теперь рассказывай, что ты там увидел, – обратился Симаков к Генке, когда они удобно устроились в палатке.

– Ты же видел в нише Антона? – спросил Генка.

– Ну, я его совсем не знаю, только с твоих слов. Если ты говоришь, что это был Антон, значит, так оно и есть, – уклончиво ответил Симаков.

– Я утверждаю, что это был он! Нисколько не изменился, правда, в нише было темновато, но я всё равно его узнал. А когда он повернулся и подошёл к выходу из ниши и стал что-то говорить, у меня исчезли последние сомнения, – с жаром спорщика сказал Генка.

– До этого момента я всё видел и помню, а потом отвернулся, чтобы поднять фонарик и посветить внутрь ниши. Вот тут ты и закричал. Когда я подошёл к тебе, ниши уже видно не было.

– Вот-вот! Только ты отвернулся, как отражение Антона… Ты же отражение это видел? – внезапно прервал свой рассказ Генка и спросил Симакова.

– Конечно, видел. Огромное, неподвижное. Странное такое. Антон двигался, а его отражение не шевелилось, – вспоминал Симаков то, что ему удалось увидеть прошедшей ночью.

– Ну, так вот, только ты отвернулся, как это самое отражение превратилось в какое-то чудовище. Даже не могу объяснить, на кого оно было похоже. Я такого никогда не видел. Что-то напоминало китайского дракона из сказок и легенд. Когда-то давно, в детстве, у меня была иллюстрированная книга китайских сказок. Но там, на рисунках драконы были не страшные, я бы сказал, добрые. А тут появился монстр, который широко разинул пасть с огромными клыками и щёлкнул ими. Мне показалось, что я даже услышал этот звук сквозь преграду. Вот тут я и закричал от ужаса. Ощущение было такое, что этот монстр был готов сожрать Антона, стоявшего к нему спиной. Было очень жутко! – передёрнулся всем телом Кулаков.

– Поэтому ты и поседел! – подвёл итог Симаков. – О том, что видели, никому ни слова. Надо придумать какую-нибудь правдоподобную историю по поводу того, почему ты поседел. У тебя какие-нибудь соображения на этот счёт есть?

– Ну, ты даёшь Васильич! Всего полчаса назад сам мне сказал о том, что у меня голова седая. Когда было время думать? Вот давай сейчас и подумаем, лёжа в спальниках, на ночь глядя, – незлобно буркнул Генка.

– Давай попробуем сочинить что-нибудь. Нам что-то придумать надо. Без этого никак нельзя, – Симаков поправил рюкзак удобней в головах и повернулся к Генке.

– Трудно будет придумывать, Васильич. Встреча с медведем или со снежным барсом, как-то не очень убедительно звучит. Медведи, хотя и есть в наших горах, но выше зоны леса очень редко заходят. Про снежного барса и того сложнее. Тоже водится здесь, но увидеть, а тем более с ним близко столкнуться, просто невозможно, – начал рассуждать Кулаков, – может расскажем, как будто шли по гребню и вдруг сорвался снежный карниз. Меня вместе со снегом потащило вниз, в пропасть. Ты еле вытащил меня. Вот от испуга и поседел.

– Это, конечно, может походить на правду, но тут тогда надо обсудить детали и договорится, чтобы всегда, везде и всем, кто бы ни спросил, говорить одно и то же. Лучше всего представить, что это с нами произошло на самом деле, – сказал Симаков.