Гордон Диксон - Иные

Освещение комнаты стало почти нормальным. Теперь он ясно видел ее обстановку, хотя освещена была только одна прозрачная, выходящая наружу стена. Значит, он все-таки был прав, решив, что находится в номере отеля.

Пробуждение было похоже на возвращение к жизни.

Сейчас Блейз ясно видел все вокруг. Склонившаяся над ним Тони аккуратно брила его маленькой бритвой, чье устройство, несомненно, было знакомо не только ему, но и миллионам других обитателей Новых Миров. Она сжигала щетину на небольшом, строго определенном расстоянии от кожи, оставляя ощущение легкого поглаживания. Наверное, Тони все это время брила его каждый день.

Затем Блейз увидел стоящего чуть позади нее Каджа. Как только Тони закончила, она тут же отошла в сторону, уступив место врачу.

– Как вы себя чувствуете? – спросил Кадж.

– Хорошо! – сказал Блейз. – Как там Генри?

– С ним все в порядке. Они с Данно через несколько дней зайдут проведать вас. Но вообще-то я спросил, как вы себя чувствуете.

– Я спал. Нормальным сном.

– Верю, – кивнул Кадж. – Вы делаете успехи. Дела идут гораздо лучше, чем я ожидал, даже принимая во внимание ваше богатырское здоровье. Видимо, жажда мести все же помогла вам впрячь в работу свои созидательные возможности.

– Впрячь… – Блейз осекся. – Вы же знаете, что та дрянь, которую впрыснули мне в Совете, начала действовать намного раньше, чем через двадцать четыре часа. Сейчас я вспоминаю, что начал чувствовать себя ненормально еще по дороге в космопорт.

– Конечно же, они солгали вам, – подтвердил Кадж. – Просто они хотели, чтобы вы чувствовали себя еще более беспомощным, чем большинство людей, получивших такую же инъекцию. Я не стал вам ничего говорить, поскольку не хотел внушать вам…

– Я с трудом поддаюсь внушению, – сказал Блейз.

– Да, – согласился Кадж. – Но ведь тогда я этого не знал. Врачи всегда предпочитают перестраховаться.

– И сколько же времени я провалялся в постели? – спросил Блейз.

– С момента появления на борту «Избранника Господа» – больше двух недель.

Блейз облегченно вздохнул.

– Всего-то? А мне казалось, что прошла целая вечность. Это хорошо. Мне просто некогда болеть. Ну ничего, к счастью, я чувствую себя прекрасно.

– Хотелось бы с вами согласиться, – произнес Кадж. – Но вы, надеюсь, помните – я уже говорил вам, что последствия будут сказываться очень долго. У вас время от времени будут повторяться приступы, подобные тем, что вы перенесли в последние две недели, включая навязчивую болтливость и периодические помрачения сознания. Возможны и другие проявления, до сих остававшиеся незамеченными, но которые проявятся после того, как ослабнут самые сильные симптомы. Но если вы убедите себя в необходимости выздоровления, то со временем все болезненные явления пропадут окончательно. Причем гораздо быстрее, чем в обычных случаях. Позвольте дать вам только два полезных совета: не теряйте оптимизма. А также уверенности в себе.

Блейз улыбнулся:

– Я оптимист от рождения и всегда уверен в себе. И даже представить себе не могу, что может быть как-нибудь иначе. Огромное спасибо вам, доктор, без вашей помощи все обошлось бы гораздо хуже.

– Вам мог бы помочь любой врач, – едва ли не смущенно ответил Кадж. Блейз впервые заметил, что медику изменила его обычная бесстрастность.

– Все равно спасибо, – повторил Блейз. – А теперь я попробую встать…

Он попытался сесть, но руки Каджа мягко удержали его и уложили обратно на подушку.

– Двигаться вы должны исключительно медленно, – предупредил Кадж. – Стоит вам сделать резкое движение, и у вас закружится голова, а то и наступит обморок, или даст себя знать любой другой из множества симптомов.

Кадж повернулся к Тони.

– Помогите мне. Давайте приподнимем его повыше, чтобы он мог полусидеть, опираясь спиной на подушки. Если хуже не станет, то позже пусть посидит на краю постели. А завтра, наверное, можно будет встать и попытаться чуть-чуть походить.

– Завтра? – воскликнул Блейз. Кадж ничего не ответил.

В конце концов все получилось именно так, как сказал Кадж. Только через четыре дня Блейз впервые проковылял по комнате, сопровождаемый Каджем и Тони, но уже без их помощи.

– Вот видите! – заявил Блейз. – Я же говорил, что я в порядке.

Но на самом деле все было не совсем так. Голова у него не кружилась, и в обморок он не падал. Но тело казалось каким-то чужим и слабым. Он не захотел признаваться в этом, но в душе был рад, когда снова добрался до постели и с облегчением уселся на ее край.

– А теперь вам лучше немного полежать. Потом снова попробуйте посидеть, встать и походить. Потом снова отдых. Так день или два чередуйте нагрузки с отдыхом. – Кадж снова повернулся к Тони. Оба они стояли перед сидящим на краю постели Блейзом, который и в этом положении был не намного ниже их. – Тони, вы в состоянии будете ему помочь?

– Конечно, – кивнула Тони.

И она помогала. Причем не только помогала, она практически заново учила его стоять и ходить.

И все это время, хотя само его существо восставало против мучительной медлительности реабилитации, Блейз втайне испытывал радость и облегчение, оказываясь у постели и получая возможность прилечь. Он действительно здорово ослаб, и хотя теперь силы возвращались довольно быстро, после каждой, даже небольшой нагрузки ему требовалось если не поспать, то по меньшей мере отдохнуть.

Но его решимость вернуться к нормальному образу жизни была так велика, что в конце концов упражнения стали занимать все двадцать четыре часа в сутки, с небольшими перерывами на сон. Блейз не сразу сообразил, что Тони имеет возможность вздремнуть, лишь когда спит он. Он заметил, как устало она выглядит и как осунулось ее лицо.

– И у тебя хватило сил оставаться со мной все это время? – спросил он.

Она улыбнулась:

– Для меня здесь поставили кровать. Когда ты был без сознания, я спала. За твоим состоянием следил специальный монитор, который будил меня, если ты просыпался.

– Все эти две недели?

Она снова улыбнулась, правда как-то смущенно.

– Кадж, сказал, что в самый тяжелый период болезни тебе лучше иметь дело с как можно меньшим количеством людей. Вот я и заявила ему, что сама буду дежурить возле тебя.

И тут Блейз понял – внезапно, как будто в порыве ясновидения. Оставаясь с ним все время, Тони таким образом обеспечивала полную конфиденциальность того, что он говорил. Как бы ни повлияли его слова, явившиеся результатом лихорадки и бреда, на нее, она понимала, насколько ему не хотелось бы, чтобы их слышал кто-нибудь еще.

Блейз покачал головой. Он даже не представлял, как ее благодарить за такую чуткость.

Но тем не менее подобно змею, проскальзывающему в неохраняемый уголок рая, ему закралась в голову непрошенная мысль: но ведь она-то слышала! И, скорее всего, понимала, что это тоже представляет для него серьезную проблему. Он про себя возблагодарил Бога, в которого не верил, за то, что она хотя бы не понимала, почему именно его это так тревожит.