Эли Эшер - Геном Варвары-Красы, или Пикмалион

В кабинете декана биологического факультета повисла тишина.

– Григорий Иосифович, – сказал наконец Карен после паузы, – Вы что, вызываете огонь на себя? Зачем? Поверьте, я не дитё малое. А даже после этого, если до крайностей дойдет, меня тоже не пожалеют.

– Не переживайте, Карен Ахмедович, – мягко ответил Варшавский, закончив свою рюмку и взяв второй ломтик лимона, – Пржемек – бизнесмен, он все правильно понимает. Даже вас задеть было бы очень немало шума, Вы все-таки хорошо известный ученый, и не только в России. А меня и подавно. А именно шума они и стараются избежать. Так что не волнуйтесь, Карен Ахмедович. Уверяю вас, в прошлом ради того, чтобы сначала кафедра, а потом факультет выжили, я и не с такими общался. Поверьте опыту старого человека. Все будет нормально.

– Но если все же что пойдет не так?

– А если что не так пойдет, я еще и наших доблестных стражей госинтересов оповещу. Вы же знаете, у меня хорошие отношения с Владимиром Афанасьевичем. А они очень не любят, когда лезут на их территорию. Конечно, придется делиться, но уж не такое дело, чтоб экономить. Давайте лучше еще по рюмочке… Уверяю вас, очень полезно, особенно сейчас. Стресс снять, сосуды расширить.

Карен машинально разлил еще по рюмке. Декан редко выходил из роли профессора Преображенского из «Собачьего сердца», но уж когда делал это, как сейчас, говорил очень четко и по делу. Вообще-то декан – должность не такая уж большая, не букашка, уважение вызывает, но к большому чиновнику дверь ногой не откроешь. А вот Варшавский открывал. Были у него знакомства, кроме уже упомянутого Владимира Афанасьевича.

– Вероятно, вы правы, Григорий Иосифович. Вы меня и правда хорошо прикрыли, я вам должен. Но почему?

– Конечно, я прав, – согласился тот, – А что вы мне должны и почему… Видите ли, Карен Ахметович, я уже немолод, небольшой риск меня не сильно волнует. А вот что будет после меня и, главное, кто будет после меня, очень даже волнует. Ну, за успех нашего предприятия, и чтобы ваши страхи не оправдались!

Они подняли рюмки, и на этот раз Карен не стал отпивать по чуть-чуть, а сразу опустошил свою. Декан был прав, стресс надо было снимать и двигаться вперед. Что сделано, то сделано.

Две рюмки была норма Карена, когда плюсы спиртного уже есть, а минусов еще нет и не будет. Неизбалованный алкоголем организм уже ощутил приятное тепло и расслабленность.

– А вот скажите, Карен Ахмедович, чем же вам наш инцидент показался столь рискованным, если не секрет? – спросил декан, – Я, как вы знаете, в цели заказчика не лез, особенно учитывая, что тот ими явно не хотел делиться, но, мне кажется, они достаточно прозрачны, вы не думаете? И не вижу я в них ничего опасного, голубчик.

– Вы знаете, Григорий Иосифович, уж слишком уж много непонятного в этом проекте. Во-первых, ничего незаконного мы не делаем, откуда тогда вся эта секретность? Ну, выполняем мы заказ, сами даже не знаем, для кого. Что мы вообще можем разболтать такого? Да, признаю, заказ на искин интересный, прямо скажем, прорыв. Но на эту тему как раз никакой секретности нет, заказчик позволил статьи публиковать. Тогда что?

– Так, может быть, геном, который они нам передали? – предположил Варшавский, – В перспективе хотят запатентовать, но ведь когда посылают заявку на патент, приходится и всю новую последовательность раскрыть, и белки новые описать, а этого они пока что еще не хотят. Вот и хранят коммерческую тайну.

– Ну, человеческий геном не очень-то запатентуешь, – возразил Карен, – Но когда я его посмотрел, то тоже решил что-то подобное. У людей, сами знаете, геном очень одинаковый, а тут целый букет очень необычных генов. Понять, что они делают, сами знаете, практически невозможно, но полно белков, имеющих отношение к памяти. Причем ни много ни мало, к записи в память. Интересно, правда?

– Возможно, голубчик, возможно. И какие у вас идеи были по этому поводу? – декан явно вернулся в свой привычный стиль разговора.

– Была у меня идея, Григорий Иосифович. Причем беспокоящая идея. А уж не спящего ли агента мы растим? Со встроенной памятью. Сами посудите, с точки зрения коммерческой тайны самого генома, делать это в России – нонсенс. Ясно же, что госбезопасность всю переписку скопирует. Значит, не боятся этого. С чем я готов согласиться, скопировать они, может, и скопируют, но использовать не смогут, просто осядет в архивах. Но все-таки, если геном в секрете хранить, то лучше бы какую частную лабораторию где-нибудь в Швейцарии. Там с такими секретами куда лучше дела обстоят. Зато в Швейцарии любой выращенный андроид документируется с фото, отпечатками пальцев, радужки глаз, детальной группой крови и даже прикусом зубов. А у нас всего этого нет. Доказать, что это андроид, по сути, невозможно. И женское тело, оно тоже неспроста. Подложи такую какому политику, а потом она того по ночам станет уму-разуму учить. Тому, что на тех белках записаны. Как вам такая гипотеза?

Декан задумался, потом налил еще по рюмке коньяка и отпил из своей.

– А вам не кажется, что как-то это уж, если позволите так выразиться, чересчур фантастично, Карен Ахмедович? Вы же не хуже меня знаете, в каком состоянии находится наука. Мы память просто не умеем записывать через геном. Напрямую, да, научились с грехом пополам. Причем все больше пока с грехом и пополам, но хоть что-то можем. А так… записать в гены, и чтобы тело потом само все вспомнило? Фантастика какая-то, я даже не уверен, что такое вообще возможно. Я даже механизм такого переноса памяти представить себе не могу. И вообще, это вы намекаете на то, что только мы с вами, да санитары и смогут опознать этого андроида? И всех свидетелей потом… Не слишком ли уж запутано? Это уже, извините за выражение, какая-то совсем ненаучная фантастика получается.

– Ну, механизм я и сам не представляю. Но что, если он на этих генах и записан? Представьте, что эти новые гены в основном как раз и формируют механизм, который раскрывает генетическую запись и переносит ее в мозг?

– А почему именно генетическую, позвольте спросить?

– А какую еще? Больше-то ничего в геноме нет!

– Ну-ну, голубчик, мало ли что еще с памятью можно сделать? А если записывать аминокислотами произвольную информацию, то что, если они вдруг активируются? Так ведь можно на такие белки нарваться… Нет-нет, не спорьте, слишком уж фантастично.

– Вообще-то, вот и я такое сначала подумал, Григорий Иосифович. А потом еще кое-что узнал. Но было уже поздно отказываться.

– И что же, если можно поинтересоваться?

– Вы помните мою племянницу Машу, которая с мужем в Британском музее в Лондоне работает? У нее еще специальность интересная – генетическая археология. Расшифровывает геномы из древних захоронений.