Дарья Аппель - Молодость Кайзера

– Герр Карл, а может, барсучьим жиром его натереть? – спросил слуга по-немецки

– Ну иди, поймай барсука и вытопи из него жир, – раздраженно откликнулся старший брат больного. – Где мы достанем? Да и тут не очень поможет. Как бы он не сгорел…

– Снегом натереть?

– Чтобы он вообще умер на месте? Хватит тут глупости городить. Его надо переложить, видишь, так он задыхается?

Слуга заботливо постарался усадить больного в постели, но тот заваливался на бок, словно торс, руки и ноги его были сделаны из ваты, глухо стонал и говорил:

– Оставьте… Поедемьте… нам ж приказано…

Райни стало его страшно жаль. А еще он чувствовал, что тот, будучи в полубреду, его видит и чувствует, потому как Кристхен открыл глаза, оказавшиеся темно-синего цвета, чуть темнее, чем у Зига, и заговорил: «А это кто?», глядя прямо на него.

– Тут только мы с Якобом, Фрицхен караулы проверить пошел, сейчас вернется.

– Да нет же. Тут такой… В черном мундире с серебряным шитьем, – прошептал юноша.

– Тебе кажется», – вздохнул Карл. – Сейчас жар спадет, и уйдет этот твой…

Якоб мигом перекрестился, прошептав:

– Царица Небесная, совсем плох.

– А ты не ной! Выкарабкается…

Карл наклонился к нему с кружкой воды и проговорил:

– Возьми, выпей…

Кристоф сделал глоток и шепнул непослушным голосом:

– Теплая ж.

– А холодной тебе нельзя.

– И бок очень болит, – он снова поморщился. – Я спать хочу…

– Поспи, может, лучше станет, – вздохнул старший его брат.– «Да и мне б не мешало…

Стало тихо. Райни встал у постели, и увидел, как от больного, который лег на спину и прикрыл глаза, задышав несколько ровнее, отделяется словно белое облако, которое потом обрело очертания двойника лежащего.

«Душа выходит из тела… Он умирает?» – подумал Райни, но при взгляде на тело юноши он заметил, что его грудь по-прежнему вздымается под одеялом, а лицо приобрело безмятежное выражение.

– Вы ангел? – спросил Кристхен, глядя гостю прямо в глаза. – Я уже умер?

– Нет, – Райнхард вспомнил, что в этом мире, вероятно, должны знать ангелов, святых и молитвы. Молятся они по-христиански, хоть и не на латыни, а на немецком. У всех кресты на шее. Вот и у его собеседника тоже есть – простой, без изображений Распятого, из красного золота, на цепочке из того же металла. Райни понял – пока этот крест у него на груди, тот не может просто так взять и умереть.

Он представился чин по чину.

– Я Кристоф Рейнгольд. Фон Ливен. Прапорщик Семеновского полка, – свое воинское звание он произнес с некоторым даже отвращением. – А вы, Рейнхард… Вы лейтенант прусской армии?

Пруссия… Райнхард фон Мюзель, интересовавшийся историей Земли, читал, что было такое королевство, вокруг которого образовалась Германская империя – Первый Рейх. Затем ставший Вторым… Третий же оказался катастрофой и для Германии, и для половины мира. А по образу и подобию этой Пруссии, ставшей Германией, первый из Гольденбаумов и решил создавать свою Империю. Все подданные приняли немецкие имена и фамилии, выучились языку в его самой правильной, литературной форме. Все аристократические титулы и военные звания были тоже взяты из того, земного Рейха, равно как и обычаи, манеры, вкусы.

Райнхард не стал его разуверять. Только сам спросил:

– А какой нынче год?

– Должен быть 1790-й.

– От Рождества Христова?

– Так точно, – Кристоф пристально смотрел на него, не понимая, кто именно находится перед ним. Униформа вводила его в смущение – Райнхард понимал, что она слишком современная. Вряд ли они такое носят в современной его собеседнику Пруссии. – Кажется, десятое декабря…

Фон Мюзель попытался вспомнить, что же произошло в тот год. И что же это за война такая. Спросить он не мог – слишком уж много подозрений вызвал. Но ничего толком вспомнить тоже не мог.

– Вижу, вы не отсюда, – этот фон Ливен оказался толковым парнем и не стал его смущать расспросами. – И вы мне не снитесь – я вас и наяву видел.

– Вы сильно больны… Вам могло показаться.

– Да и вы тоже… – Кристоф внимательно вгляделся в его лицо. От его взгляда разливалось тепло, становилось немного полегче, потому как Райни постепенно начал ощущать всю ту же боль, от которой скрылся. – У вас… У вас что-то в горле. Какая-то опухоль. И в груди тоже. Оно мешает… Вам плохо.

– Так и есть, – подтвердил Райнхард. – Возможно, я уже умер.

– Нет… – лицо Кристофа, красивое несколько даже по-девичьи, посерьезнело. – Вы убежали сюда… Точнее, попросили, и вас сюда перенесли.

– Откуда вы знаете? – проговорил Райни.

– А за вами все видно, – простодушно откликнулся его собеседник. – Ежели желаете, можете тоже посмотреть…

Райнхард взглянул… По-прежнему белыми облаками витали мысли людей, сны тех, кто спал.

– От кого вы убегали? – поинтересовался Кристоф совершенно светским тоном. – И почему ваш слуга спит, тогда как он должен ходить за вами?

– Какой слуга? – недоуменно спросил Райни.

– Да вот тот… Рыжий.

– Это кадет-лейтенант Зигфрид Кирхайс. Мой друг и напарник, – с гордостью проговорил Райнхард. – Он спас мне жизнь, а я некстати провел некоторое время на морозе и простыл, как видите. Да так, что меня нечем лечить.

– Но он же обязался ухаживать за вами, – произнес Кристоф. – И… вас хотели убить враги?

– И сейчас хотят. Как вы думаете, от кого я бежал?

– Это herr Todt. Я его знаю и видел несколько раз. Не дрался, слава Господу, нет, – знающим голосом произнес Кристоф. – Он ничей не враг сам по себе. Но его могут подослать…

– Вот я о том и говорю, – вздохнул Райни. – И теперь не знаю, как вернуться. Да и стоит ли?

– Да, это сложно… Но если вы здесь долго задержитесь, то…

– То я умру? О том знаю. И, право слово, смерть была бы предпочтительнее этой боли.

– Нет, вы просто зависнете без сознания, – проговорил Кристоф. – Тело не умрет, но все остальное будет… здесь. А вам здесь жить нельзя.

– Правильно. Кроме вас и еще какого-то старика меня никто не разглядел, – усмехнулся Райни. – Но все же, не могли бы вы мне рассказать, с кем вы воюете и что вообще происходит?

Кристоф, как мог, довольно сбивчиво изложил ситуацию. Он тоже из некоего «Рейха», только Russische, и этой империей тоже управляет монарх, но не Keiser, а Keiserin. Которая, равно как и Фридрих-Вильгельм, тоже «постоянно берет фаворитов». Там тоже имеется аристократия, дворянство. Нет, в самой Империи по-немецки говорят только такие, как сам юноша и его семья, которых он отнес к некоей группе под названием «Balten».

– Ну и наша Keiserin вообще-то сама немка, – проговорил Ливен так, словно сообщал некую крамолу. А вообще-то официальный язык русский – на нем и говорили те, кого Райни встретил впервые.

– Высокорожденные разговаривают по-французски, – сообщил фон Ливен. Он сам знает французский хорошо, а русский не очень («Могу командовать и ругаться», – добавил, немного смутившись, юноша). Пруссия – государство западнее Российской Империи, там все говорят по-немецки, «прямо как вы», и там тоже правит король по имени Фридрих-Вильгельм. Война нынче идет со Швецией – королевством к северо-западу от Российской Империи.