Людмила Миловацкая - Невеста с другого берега

Короче, с того дня я позабыл о дзен-буддизме, как о ребяческих забавах. Мне будто открылся путь, и ясной показалась цель моей работы: научиться снимать так, чтобы через визуальный видимый ряд приоткрывать невидимый, но неотъемлемый и главный мир человека, неотделимый от него.

– И ты сумел это сделать! Твоя дипломная работа и короткометражка…

– Да, эти работы прошли на ура, а дальше дело не пошло. Для хорошего кино нужны серьезные деньги, спонсоры. Ни того, ни другого, как понимаешь, у меня не было. Тут Жорик со своей наукой: «Желаешь творить, хочешь перспектив – сам заработай деньги на свои фильмы. Это обычная практика!» И я работал, снял столько роликов, что не сосчитать. Деньги пошли нормальные, а с ними – новые возможности. В общем, втянулся я в эту новую жизнь, появились новые друзья, новые мысли, проекты. О прежних своих замыслах стал забывать, но особо об этом не сожалел, думал, что все у меня еще впереди. Короче, когда появилась возможность снять свое кино…

– Оказалось, что снимать нечего?

– Именно так. Я кинулся к старым записям, просмотрел все отснятые впрок сюжеты – материала много, но вместе не собирается. Это как в разбитой мозаике: отдельные фрагменты хороши и их много, но сложить вместе никак не получается, потому что нет основы, цемента, что связал бы кусочки в единое целое. Тут я понял, что со мною что-то неладно. Попытался разобраться, что к чему, – получилось только хуже. Оказалось, что изменился не только мой образ жизни, мои мысли, но и я сам. Пришли успех и деньги, но ушла радость, пропал интерес к жизни. Я стал равнодушным к жизни и себе. И тут навалилась на меня такая тоска!..

– Что ж мне ничего не говорил?

– А чем бы ты помог?

– Представь себе, помог бы. Сам прошел через такое. Когда со спортом все закончилось, думал, сдохну от тоски. Не знаю, что со мной стало бы, если б не соседка по квартире. Она посоветовала обратиться к священнику. Он понял меня с полуслова, объяснил, что нет греха страшнее греха уныния и отчаяния. Назвал признаки этой духовной болезни: глубокая депрессия, ощущение безысходности, полнейшее равнодушие к жизни и себе и, как крайняя степень, попытка уйти из этого мира.

– Что-то я не очень понял: отчаяние – это грех или наказание?

– И то и другое. Нужен опытный духовник. Я помню, твоя матушка рассказывала притчу, как недовольный своей судьбой человек обратился к Богу с просьбой поменять свой крест на более легкий. А Боженька ему говорит: бери любой на выбор. Мужик перебрал сто разных вариантов, а остановился все равно на своем. Так-то! – Сергей посмотрел на часы: – Мать честная, времени-то сколько! Давай спать!

Сытые и разморенные, они улеглись спать на диванах в гостиной. Некоторое время лежали молча. Мрачные мысли и мучительные воспоминания отошла в дальнюю даль, Артем стал засыпать.

Сергею уже снился первый сон, легкий и смешной. Вопрос Артема застал его врасплох:

– Сереж, а как думаешь, простят меня там за мои фортели?

– Мне кажется, уже простили. А позволили произойти всему, чтобы ты скорее узрел весь ужас предательства.

– Себя самого?

– Ну да. Надо бы тебе сходить в церковь, поставить свечку. А лучше сходи на исповедь, причастись.

– А ты что, ходишь на исповедь?

– Пока нет. Но мама всегда говорила, что нет лучшей помощи в жизни, чем молитва. Хочешь, пойдем завтра вместе, свечки поставим, постоим в храме?

– У тебя что, тоже проблемы? – привстал с подушки Артем. – Извини, я как последний эгоист – все только про себя.

– Я только что отца схоронил…

– Да-да-да, прости!

– Да ладно, успеем про все наговориться, в деревне дни долгие, а вечера еще длиннее.

– Серега, как хорошо, что ты приехал! Спасибо тебе.

– За что?

– За то, что выслушал, напоил, накормил, – улыбнулся Артем.

– А, это всегда пожалуйста. – Громко зевнув, Сергей выключил свет. – Это что, пустяки! Небольшой экспромт в полевых условиях. Вот тетя Таня хлеб печет!.. Знаешь, как он пахнет?

– Нет, у нас не было родственников в деревне…

– Как только приедем в деревню, попросим испечь ржаного хлеба. Растопим русскую печку березовыми дровишками. Дым от них особенный, здоровый.

– Ага, хорошо…

– Поедим своего хлебушка, попьем свежего молочка, в баньке попаримся…

– Ох, не дразни! А вдруг не удастся вырваться?

– Что значит «не удастся»? Завтра же и поедем!

– На поезде?

– Само собой, машины здесь оставим.

– Всё-всё оставим в городе! Поедем налегке. Ты да я!

– Заметано, братишка!

За один день им, конечно, не удалось управиться с делами. То одно появлялось срочное, то другое. Наконец, распихав дела и делишки, друзья вырвались из города. Собрались в считанные минуты.

– Надо бежать в чем есть, пока не перехватили. А что понадобится, купим на месте, – увещевал друга Сергей.

До деревни добирались на машине, благо у вокзала выстроилась очередь такси.

– Дачники? – спросил их нагловатого вида широколицый шофер.

– Угу. – Уже сев в машину, Сергей пояснил: – У меня в Осокине дом, от бабушки остался.

– Повезло тебе! Места там распрекрасные. Завидую белой завистью.

– Чего завидовать, ты же сам из Волочка!

– Сравнил! Мы живем в блочном доме, на четвертом этаже. Летом – жара, зимой – холод.

– Зато все удобства в доме, – балабонил Сережа, оглядываясь по сторонам. Он узнавал и не узнавал знакомые с детства места. – Вода – горячая, холодная…

– Какое там! С холодной-то водой перебои, а уж о горячей и говорить нечего. Хорошо, у свекрови есть дом в деревне. Летом жена с дочкой собирают грибы, ягоды, потом продают на рынке. Это серьезное подспорье в хозяйстве, на весь год хватает. Я бы тоже с удовольствием на земле поработал, по лесу походил, да нельзя. Летом на дачниках только и подзаработаешь – работы в городе и для молодых нет. Вот и приходится на старости лет крутить баранку. Как поедем, в объезд или напрямки, через лес?

– Если можно, через лес. Так короче.

– Мо-ж-на – дождей давно не было!

Свернули с шоссе, грунтовая дорога оказалась вполне приличной. Проехав по ней минут пять, ощутили явственную перемену – будто вдруг из большого обычного мира попали в заколдованное царство. По обеим сторонам узкой дороги стояли огромные, с красноватыми шершавыми стволами сосны. Ни машин, ни людей, ни домов. Тишину нарушал только легкий свист ветерка через приоткрытое окошко.

– Давайте остановимся, – предложил Артем.

Раскрыв настежь дверцы автомобиля, молодые люди с удовольствием вышли на волю. В неправдоподобной, до глухоты, тишине слышался ровный гул: мачтовые сосны где-то высоко-высоко наверху раскачивали своими зелеными шапками.

Теплый, насыщенный густым ароматом хвои воздух наполнял легкие, оттого кружилась легонько голова. Природа будто приняла людей в свои объятия, умиряла, усмиряла, умудряла их.