Нэт Прикли - Цитадель

Число дикарей, желающих позабавиться с женщинами, казалось бесконечным, и скоро те не могли даже стонать. Найл несколько раз попытался вступить со стражницами в мысленный контакт, как-то поддержать, но безуспешно. Только приобрел острую боль в паху. Когда два суровых дикаря взяли его под руки и бесцеремонно поволокли вдоль стены, он сам уже почти терял сознание.

Его поставили перед тем самым пауком, который приказал взять его под караул.

— Развязать, — скомандовал смертоносец. Один из дикарей немедленно выхватил меч и перерезал веревки.

— Пойдешь за этим конем. — Почти человеческим жестом паук указал передней лапой на стоящего поблизости таракана. — Попытаешься бежать — ему тебя и скормим.

Правитель прощупал сознание смертоносца, но наткнулся на глухую стену без окон и дверей. Паук, собравшийся было уходить, оглянулся:

— Я — Тройлек, личный переводчик князя Граничного, Санского и Тошского, человека, повелителя Серебряного Озера, Северного Хайбада, Чистых Земель и Южных Песков.

— Но как ты, смертоносец, можешь прислуживать человеку?

— Прислуживать? — удивился паук и внезапно жизнерадостно, совсем по-человечески рассмеялся. — Если в один из дней пауки исчезнут — через месяц вся страна погрузится в хаос. Если исчезнут люди — из десяти пауков девять не доживут до зимы. Кто кому прислуживает? Идиотский вопрос.

И Тройлек умчался вперед. Через несколько минут колонна тронулась в путь. Раздумывать, идти или не идти за тараканом, Найлу не дали — оба дикаря отвесили пленнику по увесистому пинку. Правитель поневоле ткнулся лбом в сочлененное тараканье брюшко и засеменил за ним, не дожидаясь дальнейших приглашений.

Паук скоро появился опять, пристроился рядом.

— Значит, говоришь, нельзя паукам у людей служить? Где же ты набрался таких дикарских представлений?

— Я? Дикарских?! Да ты на своих сообщников посмотри! Дикари! Негодяи! Какие у них мысли? Какие желания? Только и хотят, что нажраться да изнасиловать кого! Да золотом карманы набить! Дикари. Подонки. У нас их тут же в квартал рабов бы отправили. Смертоносцы обладали понятием культуры, чести, справедливости! А вы — как инфекция, попавшая в здоровый организм.

— А-а, значит, мы — дикари, а вы — красивая, культурная цивилизация?.. Но природе плевать на тех, кто считает себя красивым и культурным. Выжить имеет право только сильный. И вот ведь какая странная вещь, Посланник Богини: и живые организмы, и целые государства с течением времени не дичают, а, наоборот, развиваются. Становятся сложнее и мудрее, становятся красивее и культурнее. И почему-то чем дальше развиваются, тем большую силу приобретают. У тебя не напрашиваются выводы?

— Наше поражение — случайность. Цивилизация смертоносцев насчитывает века! Только людей, живущих… — Найл запнулся, — живущих рядом с ними, насчитывается больше десяти поколений! Они все равно победят! Мелкие поражения случались и раньше, но они все равно побеждали!

— Я бы поверил тебе, Посланник Богини, если бы не маленький пустяк: ты спросил, почему я служу людям. И спросил с презрением.

— Ну и что?

— Просто в моей стране тоже задавали такие вопросы. Но очень, очень давно. Рассказывают, что в те времена пауки не превышали ростом кошек, а люди встречались реже, чем золотые дублоны в кошельке золотаря. Но люди и пауки все равно не могли поделить пустынные земли. То и дело разгорались кровавые битвы, в которых побеждала то одна, то другая сторона, люди ставили в лесах капканы или устраивали облавы холодными зимами, убивая спяших пауков, а пауки в свою очередь обтягивали сетями целые поселки или парализовали волей и поедали случайных путников. Где-то война начисто уничтожала пауков, где-то — изводила людей. А порою земли опустошались настолько, что старейшины двуногих и восьмилапых встречались и заключали «вечный мир». Но проходил год-два, и война разгоралась снова.

Слушая Тройлека, Найл начел понимать, откуда взялось в языке смертоносцев слово «шивада». Паук не выстреливал в него картинкой, а плел из речи красивое кружево, напоминающее сказки, которые рассказывал по вечерам дед.

— Легенда гласит, что однажды в одном пустынном лесу, на границе между враждебными племенами, оставшийся без стада пастух-человек встретил богатого пастуха-паука. Но человек не стал пытаться убить недруга. Человек оказал: «Давай я построю дом, в котором ты и твои дети смогут укрываться от холода. А ты за это отдашь мне половину стада, чтобы я мог прокормить своих детей…»

Не знаю, большое было у паука стадо или маленькое, но он согласился. И зажили пастухи в одном доме сытно и спокойно. Потому что, когда входили в лес люди, пауки прятались в доме, а человек говорил: «Здесь живу я и мои овцы, а больше нет никого». И воины уходили, никого не тронув. А если в лес приходили пауки — прятался человек, а сосед его выпроваживал непрошеных гостей. Долго ли, коротко ли жили они так, но слухи о спокойной жизни в лесу на границе разошлись меж обоих народов, и скоро вырос там целый поселок. А поселок — это уже не пустой лес. Услышали люди, что двуногие воины хотят поселиться в богатом поселке и ходить оттуда воевать пауков. Услышали и пауки, что их воины тоже хотят поселиться в поселке и ходить воевать из него людей. Стали гадать они, как быть.

И вышел тут на улицу Горхор-кузнец и бросил клич:

«Да доколе будем прятаться мы, как черви в земле навозные! А пойдем-ка да скажем сами, как жить хотим!»

И вышла из поселка Граничного армия из людей и пауков, вошла в земли человеческие да поставила на центральной площади столицы столб власти, а на столбе был паук с человеческим лицом. Запретил Горхор-кузнец убивать людям пауков, а паукам — людей под страхом мучительной смерти.

Не хотели глупые люди признавать правды Горхора-кузнеца, затеяли они смертельную сечу. Но парализовали пауки глупцов своей волей, и стали те вялыми, как зимние мухи. Рубили их воины из Граничного сколько хотели, пока не склонили те головы да не признали правды.

Повернул тогда Горхор-кузнец свою армию, пошел на земли паучьи, поставил и там столб власти. И опять была сеча великая, но что не могли сделать с врагами люди, делали за них соседи-пауки, а что не умели пауки — делали люди. И остановилась битва на землях пауков, признали и они правду новую.

А когда вернулось войско назад в Граничный, звали предводителя уже не Горхор-кузнец, а Горхор-князь.

Страна Граничная росла в те давние времена, как брюхо клопа во время обеда. Везде появлялись столбы власти, изображавшие паука с человеческим лицом. Под страхом лютой смерти паукам и людям запрещалось сражаться между собой. А еще запрещалось пасти скот на равнинах и вытаптывать поля. В те годы много земледельцев расширили посевы, а почти все люди-пастухи разорились в прах. Но князь охотно брал их в свою армию: пахари-люди и пастухи-пауки могли прокормить много воинов. Армия Граничной сделалась грозой для соседей, а на землях страны навсегда воцарился мир.