Сергей Дмитрюк - Агнец в львиной шкуре. Цикл «Лицом к Солнцу»

В эту самую минуту чей-то зычный и хрипловатый голос прорвался сквозь толпу:

– Это что же здесь ещё за собрание такое, мать вашу! Уже и оставить их нельзя без присмотра, а работа стоит! Я спрашиваю, чего столпились-то, как болваны? А ну, расступись!

Столь грубое обращение несколько обескуражило меня, но толпившиеся вокруг люди, видимо, привыкшие к подобным разговорам, поспешно стали расступаться, и вскоре говоривший предстал перед нами во всей своей красе: кряжистый, с опухшим мясистым лицом и давно небритой щетиной на щеках. Волосы на его круглой голове давно выцвели от солнца, и теперь было трудно угадать их первоначальный цвет. Чертыхаясь и отплевываясь, он пробрался сквозь толпу и остановился, как вкопанный. Зеленоватые глаза его округлились, едва он заметил Юли.

На нём была дырявая холщовая рубаха, давно лишившаяся цвета и формы, и чёрные промасленные штаны. Я заметил, что левая штанина подвернута – человек стоял на костыле. Из-за помятой внешности сразу и не понять, каков его возраст. Я бы, наверное, дал ему лет пятьдесят. Меня он, кажется, так и не заметил. Как и у остальных, сейчас всё его внимание было приковано к Юли. Завидев её, одноногий сразу же лишился своего красноречия. Потом он смутился, как мальчик и, сглотнув слюну, наконец-то обратил свой взгляд на меня. Заговорил, с трудом подбирая слова:

– Это… как его… ну… Вы кто?

Пот градом катился по его лбу и толстой бычьей шее, стекал на волосатую грудь, и было трудно понять то ли это от жары, то ли от смущения, то ли и от того, и от другого сразу.

– Откуда вы взялись-то? – снова спросил одноногий более внятным голосом.

– Мы потерпели воздушную аварию километрах в сорока отсюда, у города под названием Аполлион. Решили идти лесом, но заблудились. Чуть было не забрели в болото и вот вышли сюда, к вам, – охотно объяснил я.

– А-а… – рассеянно протянул одноногий, как будто и не расслышал моих слов. Внимание его снова сосредоточилось на Юли.

– Послушайте! – Я взял его за плечо. – Мы едем в Южную столицу. Может быть, вы знаете, нет ли поблизости станции, где можно сесть на поезд до Линь-Шуй?

Одноногий повернул ко мне блестевшее от пота лицо.

– Эва! – усмехнулся он. – Поезд! Да, здесь, считай, на сто вёрст нет никаких дорог, кроме козьих троп, а вы поезд!.. Был один, возил с прииска золото в столицу, да и того теперь нет.

– А что случилось?

– А кто ж его знает! – с досадой сплюнул одноногий. – Вот уже третий месяц ждём его, дьявола! Провиант кончается, да и золото, опять же, девать некуда… Раньше-то, при старых хозяевах, исправно поезд ходил раз в месяц. Тут тебе и жратва, и выпить чего, и деньжата, опять же. А как же? Без денег кто же работать-то будет? А теперь вона – революция! Не до нас стало новой власти, видать. В столицах своих забот и без того хватает!

– Так вы старатели? – догадался я.

– Мы-то? – одноногий довольно прищурился. – Ага! Они самые и будем! А это посёлок наш, стало быть. А вот вы кто такие за люди? – Он недоверчиво посмотрел на меня.

– Я, Максим Новак. А это моя жена, Юли, – представился я, добродушно улыбаясь ему.

– Вот и имена у вас какие-то странные! – снова прищурился одноногий. – Какие-то нездешние.

– Это верно, – согласился я. – Ведь мы прилетели к вам с Земли.

– С Земли? – протянул одноногий и многозначительно посмотрел на своих товарищей. Ропот удивления пробежал по толпе. Похоже, только теперь одноногий опомнился.

– А вам что здесь, представление бесплатное, что ли? – грозно гаркнул он. – Чего зенки-то повылупили? Людей не видели, что ли? Вон, девушку всю засмущали! А ну, давай, расходись! – Одноногий угрожающе поднял над головой увесистый кулак и погрозил им кому-то невидимому в пронзительном синем небе.

Люди неохотно стали расходиться.

– Или же работы на вас нету? – кричал им вдогонку одноногий. – Так я вам покажу, что делать!

Было видно, что он пользуется здесь уважением, и его даже побаиваются.

– А тебе что, Хрящ, заняться нечем? – язвительно обратился одноногий к голубоглазому крепышу, который первым заметил нас. – Ты что до завтра будешь домину-то делать? Видишь, жара какая? Хочешь, чтобы стухло всё? А ну, принимайся за работу, живо! – И одноногий грубо пихнул в плечо того, кого назвал Хрящём.

Хрящ обидчиво поджал губы.

– Чего толкаться-то? – Он отёр кулаком пот со лба, но спорить с одноногим не стал. Молча вернулся к обструганному стволу и взял в руки виброрубанок.

Видя, что его послушались, одноногий снова повернулся к нам.

– Значит, с Земли, говорите? В помощь революции, стало быть? Что ж, может и так.

Он понимающе закивал головой.

– А вы не плохо информированы в такой-то глуши! – заметил я.

– Чего уж! Грамотные! – обидчиво проворчал одноногий.

– Муж просто хотел сказать, что и в столице не все знают о такой помощи, – вступила в разговор Юли, заметив, что мои слова задели старателя, и обворожительно улыбнулась ему, от чего у того снова выступила испарина на лбу.

– А в столицу-то вам зачем? – снова спросил одноногий, косясь на меня.

– Мы путешествуем, – опять вставила Юли, не спуская с него коварных пристальных глаз. – И потом, у мужа там какие-то дела по работе.

– Ясно, – буркнул одноногий. – Чего уж тут не понять? Только добраться вам туда трудновато будет, пешком-то!

Он беззлобно усмехнулся.

– Но вы говорили о каком-то поезде? – напомнил я.

– Поезд что? То ли он есть, то ли нет его! Кто знает, когда он теперь будет? Может через месяц, может через два… а может завтра придёт! – Одноногий старатель издал нервный смешок.

– А можно мы пока у вас поживём? – попросила Юли, решив размягчить суровый нрав старателя своим обаянием. – Пока поезд не придёт… Мы вас не стесним.

– Да чего уж там! – пожал плечами одноногий, стараясь не подать вида, что предложение Юли ему явно пришлось по душе. – Живите, коли хотите. Места всем хватит. Вон, как раз и дом для вас освободился.

Он указал на строение, стоявшее поперёк общего ряда, слева от нас.

– Раньше там Свистун жил, а теперь его дом пустой… Чего ж добру пропадать-то? Живите на здоровье.

– А что случилось с этим… со Свистуном? – поинтересовался я.

Манера давать людям вместо имен клички несколько смущала меня, но здесь, по всей видимости, никто не видел в этом ничего предосудительного.

– Чего сталось-то? – снова прищурился одноногий. – А помер он давеча!

– Как «помер»? – невольно вырвалось у Юли.

– А так. Помер и всё тут! Как человек помирает? Вон, и домину ему Хрящ уже мастерит, схоронить, значит, что б… Да вы не пугайтесь, девушка! Не заразное это. Его это… деревом зашибло, вот, – помолчав, пояснил одноногий. – А хотите, я сам провожу вас туда?

И, не дожидаясь ответа, он заковылял в указанном направлении. Мы с Юли пошли следом за ним.