Татьяна Хмельницкая - Идеологема

Вадим резко остановился, обернулся и удержал меня за руку, дернул к себе. Боль в ключице от рывка ничто по сравнению с внимательным, холодным взглядом мужчины.

Ненавижу!

Вадим. Вадим. Вадим.

Четыреста одиннадцатый!

Надо же, я снова подловила себя на том, что называю его Вадимом. Рехнуться! Я мерю всех и вся по нему, по его поступкам, поведению, мнению. Он – конкурент и навсегда им останется. У моих соперников не бывает имен, только фамилии и штатные номера. У моих соперников всегда все круче, чем у меня, и это меня бесит, подстегивает становиться безупречной. Я равняюсь на своих соперников, чтобы стать лучше них.

Так—то! Уроки и выводы. Не забываем и не допускаем повторения.

Я выдохнула, но ничего не сказала, сверля взором Панина. Зато он неожиданно усмехнулся и, отпустив мою руку, сказал:

– Ты так и не простила себя? Плевать! Обидно, что ты при этом мстишь не себе, а мне. Или я ошибаюсь, и ты мечтаешь поквитаться со мной? Так сделай это и успокойся, наконец. Хватит этих бабских терзаний! Надоело! Я тебе не мальчик, чтобы бабий бред поддерживать.

Он снова сделал меня. Я задыхалась от злости и молчала, слушая его шипение мне в лицо. Я принимала его правду, как сделала тогда, чуть больше трех с половиной лет назад.

Мое тело сковано, руки онемели, и все что я смогла – сжать кулаки. Оставалось воспринимать ситуацию, как дополнение к пройденному уроку под названием Вадим Панин.

Панин посмотрел куда—то поверх моей головы и приказал:

– Отставание пять секунд. Бегом.

И я бежала, догоняя время и глотая собственные чувства. Подавляя желание вцепиться парню в глотку. Он ответит на захват, но я бы не разжимала челюстей пока либо я, либо он не умерли.

Бессилие?

Оно самое!

Но странное дело: склонялась к позиции Панина, считала, что он прав, и я продолжала терзаться прошлым. Таким сладким горьким прошлым, научившим меня не расслабляться.

Возле выхода из отсека пришлось притормозить.

Мы почти одновременно приложили ладони к экранам по обе стороны от двери. Программа распознавания начала проверку загруженного отпечатка. Я не смотрела на Панина, хотя чувствовала на себе его взор.

Но нет, я слишком хорошо знала его, чтобы поддаваться на провокацию. Сейчас ситуация работала на меня. Я собиралась поквитаться за сцену в душевой и коридоре. Панин обожал визуальный контакт. Да что там! Он жить без него не мог. Ему важна реакция противника: он хотел считывать ее с глаз, с выражения лица, с движений. Это недостаток в непробиваемом образе Панина.

Впрочем, он тоже много что знал обо мне. Хм, тем интереснее.

На экране устройства над прижатой ладонью появилась строчка с номером приказа. Оказывается, уже есть особое распоряжение. Надо же! Быстро. Услышав смешок Панина, я не повернула головы. Желание всеобщего внимания – уязвимое место Вадима, и я продолжу по нему бить.

На экране в следующей под номером приказа строчке появился запрос на подтверждение данных отпечатком большого пальца другой руки и окошко с нарисованным отпечатком. Особый запрос, который я сейчас видела на экране, менялся раз от раза, и предугадать, что потребуется программе, очень трудно.

Ну палец так палец. Жмем.

Программа отреагировала стандартным подтверждением, но дверь оставалась закрытой.

Я скосила глаза и заметила, что Панин что—то вводит на экране, не отрывая ладони другой руки. Как только он закончил, механизм открывания едва слышно «вздохнул», и высветилась строчка: «Уберите руку».

Дернув на себя тяжелое дверное полотно, я переступила порог и бросилась по гладкой тропинке, что пересекала настоящий газон. Невольно улыбнулась тому буйству насаждений, что наблюдалось в парке. Раскидистые кроны деревьев в преддверии осени теряли часть своей густоты. Многолетние цветы, высаженные прямо в грунт, окаймляли тропинку пестрой лентой и дарили отрешенность от осознания пребывания в космосе. А пахли… Так хорошо пахли!

На Абсолюте все, как на Земле… Почти как на Земле. Нужно лишь отрешиться и не обращать внимания на купол кольца. Впрочем, не так уж и трудно это делать.

– Прибавь, – приказал Панин. – Теряем две секунды.

Я поторопилась, когда стала слышать его сопение за спиной. Не собиралась оборачиваться или пререкаться, а просто поднажала. Жаль, тропинка уперлась в очередную запертую дверь.

За ней находились промежуточный блок и стыковочный отсек для модулей. Здесь запросили только отпечаток ладони. Программа быстро обработала данные и впустила нас внутрь просторного помещения с металлической обшивкой стен, жесткими скамьями, на которых никто не сидел.

– О! Привет, ребята! И вас назначили!

Я поискала глазами говорившего с нами мужчину. Им оказался Иван – координатор соседнего звена. Мы часто с ним виделись в рубке во время рейда. Наши десятки порой работали параллельно, двигаясь навстречу, не давая тем самым возможности нежелательным элементам уйти от наказания.

Насмешка судьбы, но Иван был координатором звена, которым командовал Панин.

Иван подошел к Вадиму, и они обнялись, похлопали друг друга по спине. Мне Ваня улыбнулся и подмигнул. Светловолосый, широкоплечий, голубоглазый Иван всегда мне нравился. С ним было приятно работать.

– Рада видеть! – кивнула я и вернула парню улыбку.

Пройдя к скамье напротив узкого информационного табло, я не без удовольствия уселась на нее, откинулась на стену. Металл обшивки приятно холодил плечи. Я вытянула ноги вперед.

Табло отображало работу стыковочного узла и, судя по цифрам в правом нижнем углу, ждать посадки осталось немногим больше минуты.

Я присмотрелась к людям: хотела запомнить их лица. Мы все принадлежали к одному роду войск – внутренние мобилизационные группы. Судя по нашивкам, без учета меня присутствовало восемь координаторов и два командира групп. Странное соотношение, наводящие на размышления о правилах, что будут на отборе.

Неожиданно я почувствовала чей—то взгляд, резко повернула голову и наткнулась на изучающий, внимательный взор брюнета средних лет с нашивкой командира разведывательной группы. Он невысокого роста, карие глаза. Отличительная черта: три параллельных шрама на щеке. От этого нижнее веко было натянуто, и виднелась красная кожа глазницы.

– Стыковка завершена, – раздался механический голос компьютера. – Прошу регистрироваться.

Дверь со стороны парка открылась, и появился Грибоедов. Я подскочила, направилась к нему.

– Таня, я так и думал, что полетишь на этом модуле.

– Вы, к сыну?

– Да, надо повидаться.

– Значит, в одной команде? – улыбнулась я мужчине. – Отлично!

– Назначили, – вздохнул Александр Кирович. – Посмотрим, что за соревнования у них там будут. Отберем кого—нибудь.