Елена Асеева - Лан-Эа, властитель небес. Том второй

– Я умер? Как?

– Я этого не видел… Но сеча вспыхнула именно по причине вашего отсутствия и, по всему вероятию, вашей гибели, мой уникальный мальчик, – проронил Ананта Дэви и сейчас его густой бас зазвучал весьма высоко, подобно тому, как звучала струна гуслей, ровно он толковал со мной на гиалоплазматическом языке.

– Откель же появилось сие ответвление? Ведь ВианикшиДамо, как и иным маткам-маскулине, не дано их создавать. У них отсутствует способность влиять и смыкать настоящее-грядущее, лишь просматривать нить времени, – молвил я, ощущая, как холодок, правящий на моей коже, принялся распространяться на прахар полосы, и с тем остужать мое волнение, делая меня предельно спокойным, невозмутимым к панике.

Камал Джаганатх на мои вопросы не ответил, лишь тягостно качнул головой. И колыхнулись на спине заплетенные в толстые косички густые оранжевые волосы сурьевича, на кончиках унизанные небольшими пурпурными камушками, вроде в отличие от меня тот вспять терял присущую ему уравновешенность. Посему с той же дрожью голоса он произнес:

– Да, вы правы, Лан-Эа, у маток-маскулине сих способностей нет. Как и николи их не было у вашего отца ли, матери. СансарРуевитПраджапати-джа мог тока выбирать наилучшие вариации ветвей времени, отсекая все инаковые, этак, действуя вельми удаленно. А создавать нити, покрывало самих судеб созданий, существ доступно всего-навсе, – он прервался на самую толику и я увидел, как его слегка качнуло от волнения. – Всего-навсе Праматери Галактики.

– Праматери Галактики, – незамедлительно повторил я за сурьевичем, сейчас ощущая, как завибрировала придерживающая меня за плечо его правая рука, с тем колыхнув не только материю опашня, но и всего меня. Потому я качнулся не столько даже от собственной слабости, сколько от слабости Ананта Дэви.

– Да, токмо Праматерь Галактика способна творить нити времени, паче никто, – протянул Камал Джаганатх и голос его на последнем слове сник, как и сам он весь. Ровно всего только упоминание об этом Творении приводило его в ужас. Я внимательно вгляделся в темно-лиловые глаза сурьевича, единожды примечая в них особое беспокойство и теперь прицельно (не открывая рта) послал на него свой вопрос о Праматери Галактики, которую порой он при мне упоминал, но никогда о ней ничего толком не рассказывал. Обаче в сей раз все пошло по-другому, и Камал Джаганатх приоткрыв свой небольшой безгубый рот, да прерывисто выдохнув, пояснил:

– Сие есть связанное взаимодействие всего сущего и явленного для нас в Веж-Аруджане, гиалоплазматических и иных структурно-разных Галактиках, наполняющее саму Вселенную. Понеже она и есть Вселенная, мощное, многовариантное сознание, кое внегда взломало стенки своего диэнцефалона-заточения и вышло наружу в бескрайние пустоты времени и пространства и принялось творить не токмо саму суть сих понятий, но и прочное взаимодействие между всеми типами вещества.

– Что же ей надобно от меня? Зачем она хочет меня убить? – все-таки, спросил я вслух, более не испытывая наши с Ананта Дэви мысленные связи, ощущая какую-то тягость от услышанного или только узнанного. А может… и, что вернее принятую от него, впитанную через собственное плечо, оное обнимала его рука.

– Нет, вряд ли Праматерь Галактика желает вашей гибели, тут нечто иное, – проронил Камал Джаганатх, и ровно ощутив мою напряженность, торопливо убрал с плеча руку, сдержав перста на моем левом локте и с тем поддержав меня. – Арун Гиридхари каковой иноредь помогает мне перераспределять фантасмагорию, ежели она поступает большим потоком, дабы я не потерял ее отдельные фрагменты… Он полагает, что Праматерь Галактика просто испытывает вас и меня, заинтересовавшись мощью вашего сознания и способностей.

– Странная заинтересованность, – едва молвил я, и, качнув головой, отступил назад, вырывая из перст Ананта Дэви собственный локоть, если, не собираясь уйти от сего разговора, то хотя бы отдышаться от него. Посему стоило только сурьевичу меня отпустить, развернулся и направился к стоящему напротив креслу, на котором во время поездки сидел Камал Джаганатх. Я остановился возле его ослона, высокого и закругленного, и, положив на него сверху левую ладонь, огладил саму бархатную с золотистыми переливами материю, почувствовав ее нежность. А после, подняв голову, обвел взглядом высившийся над мостовой прозрачный купол. Каковой для меня проступал своими мельчайшими шарообразными и тут плотно объединенными между собой крупинками вещества, сверху обсыпаемый крупными растекающимися каплями дождя, также враз испаряющихся. Да сместив взор выше, с той же волнительной заинтересованностью взглянул на небосвод почти сине-желтый, за счет второй звезды Голубой Вьялицы занимающей третью его часть и наблюдаемой сине-серебристым диском, увитым с двух сторон чуть заметными белыми завихрениями облаков. Подумав, что сама Праматерь Галактика, как связанное взаимодействие всего сущего и явленного, как мощное, многовариантное сознание, может быть везде, повсюду и всегда, принимая разные формы… Не только доступной мне искры, но и чего-то более огромного, что поколь мне не подвластно. Наверно и видеть, слышать она может сразу всех и каждого по отдельности, в любой нужный ей момент времени.

– Да, может, – отозвался позади меня Ананта Дэви, не давая мне передышки, видимо, потому как сам волновался. – Кода-ка и я мог с ней связываться, толковать, слышать имея достаточный для того размер диэнцефалона. Но поднесь сие тока в одну сторону связь, и лишь с ее стороны. Понеже теперича, поколе мы не ведаем ее замыслов, надобно быть предельно острожными. И выстраивать ваше, мой поразительный мальчик, грядущее, таким побытом, дабы с вами ничего не случилось. И я прошу вас, Лан-Эа, будете опасливее, – он смолк, и торопливо подошел ко мне так, что я это опять увидел затылком, да обхватив мои плечи, привлек к себе и крепко обнял.

Я же не противясь, сей теплоте, перевел на сурьевича взгляд, уставившись на него снизу вверх, да усмехнувшись, проронил:

– Камал Джаганатх, но ежели Праматерь Галактика захочет моей гибели. Для нее моя охрана, моя опасливость ничего не станет значить, вы же это понимаете?

– Нет, нет, – весьма скоро отозвался Ананта Дэви и я сразу понял, что прав и он именно этого и боится. – Я убежден Праматерь Галактика не желает вашей гибели. Абы ваше рождение является самим по себе чудом, внегда разведенные способности творцов Веж-Аруджана и гиалоплазматических Галактик, сурьевича и схапатиху сызнова сошлись в одном создание. Уверен, Праматерь Галактика тока жаждет вызнать силу ваших способностей, кои быть может приближены к ней, вряд ли вас погубить, – он договорил с такой неуверенностью и коль дотоль опустив голову смотрел на меня, сразу ее подняв, перевел сам взгляд. И я внезапно понял, что Камал Джаганатх весь этот срок, оберегая меня, боялся ни мятежников Веж-Аруджана, ни маток-маскулине гиалоплазматических Галактик, а лишь ее – Праматерь Галактику… с силой, возможностями которой никто не мог совладать.