Елена Асеева - Лан-Эа, властитель небес. Том второй

– Дождитесь сопровождение, – донесся до меня обеспокоенный голос Ковин Купав Куна, а я уже добежав до кондрыка, покрытого огненно-фиолетовыми короткими перьями, протянул навстречу Чё-Лингу руку, и тот стремительно схватив ее, с легкостью поднял меня, да тем же рывком усадил впереди себя. Зверь прерывисто вздрогнул всем своим длинным телом, а его высоко посаженная голова слегка подалась вперед так, что когда он сошел с места, и я вцепился в его красную, густую гриву два крестообразно сложенных витых рога, стали зариться своими острыми концами в поверхность мостовой.

– Скорей! Скорей Чё-Линг! – прикрикнул я на авитару, так как боялся, что со всеми этими задержками не успеем встретить на взлетно-посадочной полосе Ананта Дэви. И Чё-Линг, немедля, и вельми громко свистнул, отчего кондрык, прямо-таки, срыву дернулся вперед, чуть было, не сбив суетящихся возле столовой прабхи челядин.

– Что-то случилось в Веж-Аруджане? – спросил я, стоило только кондрыку свернуть с мостовой на дорогу, ведущую к взлетно-посадочной полосе. И хотя я сидел поперед Чё-Линга асвадхой увидел, как он недовольно дернул головой, слегка всколыхав свой жесткий гребень из волос, стыкующийся на лбу с бровями и завершающийся на затылке, ноне имеющий бело-серебристый цвет. Я это спросил у авитару так как знал, что ему не только доверяли Ананта Дэви, главный дхисадж и прабха, но и порой ему самому удавалось каким-то непонятным способом подслушать те или иные вещи. Посему он всегда, так молвить, был в курсе дел власть держащих Веж-Аруджана.

– Да, у верховного правителя людоящеров беда случилась, коль вы об этом, саиб, – откликнулся Чё-Линг, и я торопливо кивнул, ибо и совсем не о чем таком не знал, понеже заранее соглашался, дабы была возможность все выяснить. – Надысь БоитумелоЭкандэйо Векес, коего удерживали на родовой планете людоящеров Ладодеи, системы Та-уи, напал на своего старшего брата и императора МунашДомевло Векеса и его семью, – продолжил он и его бархатный голос с суровыми, властными нотками, создания ощутимо привыкшего повелевать, слегка задрожал от гнева. – Убил его единственного маленького сына, трех дочерей и тяжело ранил самого императора. Опосля БоитумелоЭкандэйо Векес угнал гюрд-хра, вельми маневренное судно, и покинул Та-уи, днесь его ищут в Сварге, вроде его там засекли военные виомагамы тарховичей. МунашДомевло Векеса толкуют, даже хотели доставить на Садхану в Научное Ведомство, абы у него наблюдались вельми тяжелые повреждения диэнцефалона, вплоть до полного его вывода из действия. И лекари людоящеров никак не могли помочь императору, лишь остановили гибель иных структур диэнцефалона. Главный дхисадж дистанционно проводил осмотр и лечение, хотел даже лететь, но вроде все обошлось, и туда прибыл двипандит, да сам справился.

– Зачем? Зачем он… БоитумелоЭкандэйо Векес такое сотворил, да еще и с братом с его детьми? – очень тихо спросил я, и в волнении тягостно передернул плечами, не понимая столь неадекватного поведения людоящера.

– Дык кто ж его знает, – немедля отозвался Чё-Линг и слышимо свистнул так, что кондрык значимо прибавил быстроты собственного бега. – БоитумелоЭкандэйо Векес вообще какой-то странный у них всегда был, а главный дхисадж, и, вовсе, раз толковал Ананта Дэви, что у него, по всему вероятию, начальная стадия заболевания диэнцефалона, вряд ли сие токмо самолюбие, – дополнил он, и мне показалось, сейчас полностью процитировав слова тарховича. – Толкуют верховный правитель, на тот момент, сопровождающий в полете его высочество, сразу направился на поиски младшего брата и теперича вряд ли станет его миловать. Абы сын императора МунашДомевло Векеса днесь за неимением собственных сыновей у НгозиОпеиеми Чибузо был инфантом людоящеров. У них ведь дети не создаются, а естественным образом рождаются, и вельми мальчики редко появляются.

Чё-Линг прервался и слышимо вздохнул, видать, сейчас сопереживая людоящерам, у которых и впрямь стряслась беда. А кондрык между тем вновь придал шагу, потому летящие с неба капли, явно прибавившегося дождя, стали лить внахлест, почасту попадая мне на глаза и стекая по лицу в приоткрытый рот. Ровно слезы… Уж, право молвить, так мне было жалко НгозиОпеиеми Чибузо в один момент потерявшего не только собственного наследника, но и, с очевидностью, младшего брата. Я едва приподнял голову в направлении взлетно-посадочной полосы, все еще сокрытой лесной далью, и увидел на фоне сине-желтого небосвода опускающийся вниз космический аппарат точнее даже серо-стальное дисковидное его дно, по рубежу перемещающее ярко-белое сияние. Сама наружная сторона дна имела множественные уступы, на вроде небольших ступеней пролегающих в виде трех замкнутых кругов на которых располагались зрительно выступающие эллипсоидные сопла, испускающие зеленоватые пары дыма.

– Скорей! Скорей! – уже, прямо-таки, паникуя, закричал я, понимая, что из-за Чё-Линга, который вовремя не подал мне кондрыка, однозначно, опоздаю к прибытию Камала Джаганатха.

– Успеем, саиб, не волнуйтесь, – проронил авитару более ровным голосом, впрочем, опять громко свистнул и тотчас кондрык пошел самым быстрым галопом, величаемым карьер. Посему возле моих рук ощутимо принялся свистеть ветер, слегка притом покалывая сами ушные щели (оные у меня располагались по боковой линии обеих рук, начинаясь от сгиба в локтевых суставах и вплоть до плечевых), по виду напоминающие узкие длинные щели, туго затянутые полупрозрачной мембраной и прикрытые двумя чуть загнутыми и выступающими над поверхностью тела кожными складками.

Теперь вместо тельницы, шальвар и поволоченя, как парадной одежды, я носил опашень. Длинная и свободного покроя, без ворота, та одежда порой имела остроконечный капюшон, дотягивающийся до середины спины. Сей опашень имел откидные, длинные и весьма широкие рукава, впрочем, в которые руки не продевались, а сами они висели вдоль фигуры. Украшенный самоцветными камнями и драгоценными металлами по подолу, капюшону и даже груди опашень был очень легок, не мешая, не стягивая моего дыхания. Данная одежда, разработанная по указанию Камала Джаганатха, нарочно для меня, кажется, предваряла все тяготы моего неспокойного поведения. Я днесь мог носить не только вено, но и запястные браслеты, кольца, ожерелья, однако одевал это не часто, словно наевшись раз-второй, более того и не хотел.

Капли дождя, набирающего силу, еще немного и перешли в поток и я, вогнав стопы ног, точнее, подошвы сандалий, прямо в бока кондрыка, чуточку приподнялся над его спиной и подставил лицо бьющим струям, единожды отпустив гриву, да раскинув в стороны руки. Чувство полета, то которое я испытывал всегда при даятеситя и порой, когда разбегаясь, прыгал вверх на немного зависая без поддержки в воздухе, наполнило меня сейчас всего. Еще миг и я закрыл глаза обеими парами век, наслаждаясь, той легкостью, собственным счастьем, которое испытал на Пятнистом Острожке, оберегаемый, любимый и отгороженный от бед существующих совсем близко от меня. В том, вероятно, проявляя собственное себялюбие, оное довело младшего брата верховного правителя людоящеров до безумия.