Игорь Дорогобед - Источник

1

Только в самолете Ивар наконец решился произнести то, что мучило его с самого утра.

– Ты знаешь, я сегодня видел странный сон, – с трудом выдавил он из себя.

– Да, – отозвалась Марго, отрываясь от иллюминатора (самолет уже заходил на посадку): она ужасно любила загадочные сны.

– Мне приснился год нашей жизни здесь, – напряженно проговорил Ивар. Марго с изумлением отметила, что он бледен (никогда не подозревала, что он плохо переносит перелеты). Вслух же она уточнила:

– Наш последний год жизни здесь?

– Да нет же, – с неожиданным раздражением отреагировал Ивар. – Все было совсем не так: мы прожили год там, а затем вернулись сюда.

– Зачем? – искренне изумилась Марго.

– Трудиться, – нервно огрызнулся Ивар. – Я работал в фирме «Источник». Там было много наших знакомых: Морис, Инга, Франсуаза («много твоих знакомых», – мысленно поправила его Марго). В общем, мы делали одно дело, а ты…

Неожиданно он замолчал, уставившись в спинку кресла. Марго молча ждала, она замечательно умела ждать.

– Знаешь, – вдруг совершенно упавшим голосом произнес Ивар, – я никак не могу отделаться от ощущения, что в самом деле прожил этот год здесь. «Да ведь он даже на секунду боится вернуться сюда», – догадалась Марго. От этой мысли ей стало больно. Посадку не давали, и самолет, огромная дребезжащая птица, монотонно выписывал широкие круги над аэродромом.

– Солнышко, – мягко, словно кошка, готовая в любой момент выпустить когти, возразила она, – ты же прекрасно знаешь, что все эти годы ты (она невольно выделила это слово, за что тут же выругала сама себя) не выезжал оттуда.

– Да, я понимаю, – потеряно проговорил Ивар, – но все это воспринимается так реально, что я могу рассказать каждый день, прожитый здесь. Я…

– Подожди-подожди, – перебила его Марго, – чем закончился твой сон?

– Нас срочно отозвал университет, и мы вернулись туда, – неохотно ответил он. – А через несколько месяцев я получил письмо от родителей, и заказал нам билеты на самолет…

Марго с ужасом посмотрела на него.

– Ты получил то же самое письмо? – заранее угадывая ответ, спросила она.

Спускаясь по трапу, Ивар краем глаза заметил у входа в аэропорт группу теле– и фоторепортеров, окруживших высокую фигуру в небесно-голубом мундире. Ему показалось даже, что он увидел стройный силуэт Шарля, регионального представителя столичного TV. Значит, и Шарлотта где-то рядом. Ее миниатюрную фигурку отсюда, конечно, не различишь, но сомневаться не приходилось: эти двое были неразлучны. Ивар невольно поймал себя на том, что думает о чужом счастье с раздражением, близким к банальной зависти.

Группа поспешно скрылась внутри здания. «Высокий гость посещает провинцию», – желчно отметил он и отвел глаза вниз, туда, где пассажиров, прибывших из-за границы, уже ожидали пограничники и таможенники. И мгновенно – как тошнота – нахлынуло воспоминание: рассказ друзей о выезде за границу. Они сидели прохладным вечером на просторной террасе и неспешно тянули через трубочки сказочно вкусный коктейль, сочиненный Марком из абрикосового ликера, великолепного сладкого вина и соков каких-то немыслимых тропических фруктов. И Антуанетта, развлекая гостей, рассказывала им, как их с Марком осматривали, ощупывали и даже обнюхивали при переходе границы. Рассказывала она об этом остроумно и весело, только в ее красивых темных глазах крупными льдинками застыло неистребимое отвращение ко всему, оставленному по ту сторону. Отъезд же Ивара и Марго совпал с очередной государственной кампанией по искоренению внутренних недостатков, и слегка перепуганные стражи порядка пропускали эмигрантов без досмотра с пристрастием. Словно угадав его настроение, Марго негромко произнесла на чужом, но ставшем привычным за годы эмиграции языке:

– Не нервничай, они никогда не интересуются приезжающими.

И, поймав озабоченный взгляд Ивара, добавила злорадно:

– И языка они не понимают. Им не за грамотность платят.

Контроль действительно производился с барственно-ленивой небрежностью: лица стражей государственных врат выражали непреодолимую скуку, дежурные вопросы едва произносились, об их содержании можно было догадаться по вялому движению губ. От нечего делать прицепились было к единственному в рейсе настоящему иностранцу (Ивар, Марго и все прочие, не имевшие тамошнего гражданства, разумеется, настоящими иностранцами не были), но тоже нехотя, как бы через силу служебный долг исполняя. Но и это было неудачно: иностранец сносно говорил на местном языке, заморочить с лету голову ему не удалось, и стражи с чувством исполненного долга, но и облегчения тоже, легко отстали от него.

Тем не менее, карикатурная процедура условно-символического досмотра оставила ощущение какой-то существенной утраты. Чувство это не покидало Ивара и, пытаясь постигнуть суть своей потери, он невольно замедлил шаг. Не заметившая этого Марго уже стремительно приближалась к выходной двери, когда до нее донесся сдавленный крик ее спутника:

– Мы опоздали! Мы уже опоздали!

Дверь в подъезд была приоткрыта. Из-за нее в нос Ивару ударил назойливый сладковато-приторный запах тления. Весь дом представлялся огромной рыбой, сильнейшей бурей выброшенной на берег и вынужденной умереть вдали от родной стихии. Старая, давно не убиравшаяся бетонная лестница выглядела так, словно была взята из триллера, действие которого происходит в трущобах, какие иногда встречаются в мире, где до сегодняшнего дня жили Ивар и Марго. Медленно поднимаясь на пятый этаж (лифты в таких домах, вероятно, считались излишней роскошью), Ивар с тоской думал о том, как сильно он отвык от здешней жизни. Где-то вверху гулко хлопнула дверь, затем загрохотали торопливые тяжелые шаги, и он понял, что кто-то вышел из знакомой ему с детства квартиры, и этот кто-то был чужаком, потому что грохочущий сверху слоновый топот не имел ничего общего с легкой походкой его родителей. Преодолев на одном дыхании последние два пролета, так что легкокрылая Марго едва поспевала за ним, Ивар едва не врезался в грузную фигуру ремонтника, из-за просторной спины которого смутно проглядывался его сотоварищ несколько меньших размеров.

– Из 45-й? – с заученной небрежностью спросил Ивар, машинально отстранясь от громилы-сантехника, пахнущего специфически местным перегаром. Там, откуда он только что прилетел, «сантехник-сан» был всего лишь разновидностью прислуги, с которой уважающий себя заказчик, конечно же, вежлив, но не более того.

– Оттуда, – благодушно отозвался тот, не спеша уступать незнакомцам дорогу; его маленькие колючие глазки, резко контрастирующие с в общем-то добродушной физиономией, внимательно изучали пришельцев. – Плановый ремонт в доме.