Олег Попов - Муха на стекле

Слава и тому отважному рыцарю с немногочисленным отрядом мужественных латников, который, как и старый епископ, не подчинился позорному приказу! Храбрецы не оставили молящихся монахов с народной святыней, безо всякой вооружённой защиты, на поругание нечисти! Герои, наверное, ведут сейчас неравный, смертельный бой в чаще…

И в эту критическую минуту, основной части армии командующий приказывает отступать?! Да разве можно назвать такое простой трусостью? Нет, это, пожалуй, пахнет уже настоящим предательством… Сговором с нечистой силой! Теперь понятно, почему ведьме так легко удалось сбежать из тщательно охраняемого замка…

Эта внезапная, поразительная догадка прокатилась грозным гулом в вооружённой толпе. Над головами возмущённых лучников, арбалетчиков, копейщиков прозвучало, сначала негромко, а потом всё яростнее и отчётливее:

– Смерть! Смерть предателю!

Верные вассалы на холёных лошадях, обступившие предводителя тесным кольцом, шарахнулись от него в разные стороны, при этих словах, как от чумного… Ближайшие слуги первыми почуяли запах жареного и поспешили откреститься от изменника. На какой-то миг предводитель на вороном коне оказался в полном одиночестве, в самом центре окружившего его, разлившегося по обочинам дороги войска.

Кольцо вокруг надменного всадника медленно, и уже в полном молчании, сжималось… Но рыжебородый, будто бы не замечал смертельной опасности над своей головой. Он продолжал зло кричать, багровея от напряжения, на своих мрачных воинов, приказывая отрядам немедленно разворачиваться назад.

И вот, в общей неразберихе и гаме, тонко, почти неслышно, свистнула первая стрела… Она ударила рыжебородого всадника в защищённое металлической накладкой плечо, не причинив никакого вреда. Однако, этот первый выстрел стал своеобразным сигналом к нападению стаи на изгоя. И через секунду, уже с десяток новых стрел и острых арбалетных болтов рванулись к лёгкой цели. Они пробили блестящие латы, кожаные сочленения доспехов, впились в незащищённое горло…

С предсмертным хрипом, захлёбываясь кровью, рыжебородый повалился мешком с коня. Бросившиеся вперёд солдаты подняли ещё живое, трепещущее тело на копья и алебарды. С грозными криками, в едином порыве, воины со своей страшной ношей ринулись в лес, на выручку собратьям по оружию… На защиту Священного золотого креста.

***

Монахи, ведомые епископом, тем временем, с молитвенными песнопениями зашли уже глубоко в лес. Вокруг духовного воинства, приноравливаясь к их шагам, настороженно двигались с обнажёнными мечами латники… Закалённые в рукопашных схватках ветераны тревожно озирались по сторонам, ожидая нападения таинственного врага отовсюду и в любой момент.

Было тихо… Звучали только слова молитв и пересвист птиц. Непонятные, приглушённые крики долетали изредка со стороны остановившейся перед лесом армии. Там что-то происходило явно неординарное… Но насторожённым латникам некогда было обращать внимание ещё и на это.

За очередным поворотом лесной дороги участникам процессии открылся, наконец, наш завал. Нёсшие Священный золотой крест замерли… А вместе с ними остановились, как вкопанные, и латники.

Вскоре все они разглядели на вершине баррикады мою молчаливую фигуру, опёршуюся на меч, а рядом – молодую женщину с голыми ногами и непокрытой головой, в обрезанном, бесстыжем одеянии – явную ведьму. И без того дрожащие голоса духовных воинов запнулись на полуслове. Даже многое повидавший на своём веку епископ, едва не прервал спасительную молитву. Но потом, все священнослужители мужественно собрались с духом… Песнопения над лесом зазвучали с новой силой, уже громче и твёрже.

Нас разделяло метров пятьдесят… Монахи опустились на колени, следом за стариком-епископом, рядом со своей святыней, сверкающей золотом и разноцветными драгоценными каменьями. Они бережно поставили крест основанием на землю, предусмотрительно повернув его лицевой стороной к нам. Монахи, не прерывая молитв, принялось торопливо осенять крёстными знамениями себя, а также баррикаду и меня с Алиной… Как я понял – ближе приближаться к нечистой силе они не собирались.

Штурмовики, получившие приказ охранять духовное воинство и святыню любой ценой, также пребывали в задумчивости, поглядывая свирепо, то в нашу сторону, то на молящихся монахов. Воины рвались в бой… Яростные окрики великана со шрамом их едва удерживали на месте. Однако, бросить монахов и ввязаться в схватку с врагом, дисциплинированные штурмовики всё же не решались, разрываясь между чувством долга и азартом битвы.

В конце концов, подчинение приказу командира победило. Латники плотно перегородили узкую просеку, образовав вокруг поющих монахов непроходимый круг из щитов и мечей… И застыли в мрачном молчании, сверля нас ненавидящими взглядами.

Возникла парадоксальная ситуация. Наступающие замерли невдалеке, атакуя нас лишь одними молитвами, а мы стояли безмолвно на вершине баррикады, не проявляя никакой встречной инициативы…

– Однако, у нас, похоже, ничья, – с нервным смешком прокомментировал я вполголоса Алине сложившееся положение.

– Не спеши радоваться! – эхом откликнулась девушка, полуприкрыв глаза. – К нам сейчас на полных парах несётся основная часть армии… Только что они растерзали моего спрайта – своего предводителя. Теперь это – озверевшая, никем не управляемая толпа…

Не успела Алина закончить фразу, как из-за поворота показались бегущие с яростными криками люди. Впереди, словно страшное знамя, взбунтовавшиеся воины, высоко над головами, несли насаженное на длинные копья и алебарды окровавленное тело своего бывшего главнокомандующего.

Монахи прервали молитву, и с ужасом крутили головами, переводя взгляды с двух наших фигур, молчаливо наблюдавших с вершины завала за происходящим, на искажённые гневом лица бегущих… В растерзанном рыжебородом человеке в дорогих одеждах, все сразу же узнали хозяина замка. Но почему с ним так жестоко расправились? Что случилось?

Монахи с епископом вокруг креста и охраняющие их штурмовики, оказались меж двух огней. Духовные воины, в страхе и отчаянии, вновь заголосили истошно свои молитвы, ещё усерднее принявшись креститься и бить земные поклоны… А привыкшие к смертельным передрягам, суровые латники, лишь теснее сомкнули вокруг священнослужителей живое кольцо, на всякий случай выставив острые мечи и навстречу быстро приближавшимся соратникам.

С вершины баррикады, я мысленно твердил своему спрайту – могучему рыцарю с обезображенным лицом:

– Стоять! Держать строй! Охранять Золотой крест, и монахов с епископом, до последней капли крови… От нападений с любых сторон!