Олег Попов - Муха на стекле

Я с неприязнью посмотрел на злополучную подушку. Вот позорище! Тискать её ночью, словно бабу! Надеюсь, будучи во сне, я не целовал её в реальности, представляя себе Алину…

Хочешь – не хочешь, а пора было вставать! Я сел на кровати, и взгляд упёрся в настенный календарь. 22 сентября, среда… В наших краях – начало бабьего лета. Золотая осень! Надо же, за последние восемь часов я пережил во сне июльскую жару, майскую прохладу, и вот, проснулся во второй половине сентября. Весна, лето, осень… Эти управляемые сны перемешали все времена года в моей голове!

Я облизнул губы, вспоминая вкус страстного Алининого поцелуя в подземелье. Представил просыпающуюся, после наших ночных приключений, девушку в ночной рубашке, с растрёпанными волосами, в далёком своём Подмосковье… Рука сама дёрнулась было к кнопке пуска компьютера. Но я удержался. Не факт, что Алина сейчас сидит в интернете. Скорее всего, её там нет… А меня ещё ждёт куча дел. И начинать утро с компьютера – вредно во всех отношениях! Ещё успею вечером наговориться с девушкой в чате…

Я заставил себя встать, и подошёл к большому прямоугольному зеркалу напротив кровати. Придирчиво осмотрел свою долговязую фигуру в семейных трусах, сделал несколько замахов руками, и поворотов корпусом, прогоняя последние остатки сна… Усиленные занятия физкультурой, под открытым небом, всё минувшее лето, не прошли бесследно. Моё тело обрело ровный бронзовый загар, чётче обозначились мышцы… Далеко не культурист, конечно, но и дохляком меня вряд ли кто назовёт. Хотя следует быть объективным – над прессом ещё требуется серьёзно поработать…

Я обратил внимание на маленькое красное пятнышко под левой ключицей. То ли прыщик выскочил, то ли свежий кровоподтёк нарисовался… Не болит совсем. Странно.

И тут до меня дошло – это же последствия ранения во сне… Именно отсюда торчал стальной наконечник стрелы, вонзившийся в спину и пробивший моё тело насквозь! Но это было там, в средневековом, иллюзорном мире. А здесь, в реальности, полученная рана проявилась вот таким вот бледным эхом… В виде банального прыщика.

Что это? Сила самовнушения? Хотя – чему я удивляюсь? Разве мой маленький кровоподтёк под ключицей и остановка сердца во сне, у какого-нибудь человека, от привидевшегося ночью кошмара – не звенья одной цепи? Иллюзорные события, похоже, имеют свойство активно проявляться в нашей реальности… Просто большинство людей утром не помнят всех своих снов, и не могут внятно объяснить – ни себе, ни окружающим – откуда вдруг у них появились ночью свежие синяки и царапины. Или вообще не обращают внимание на безболезненные микротравмы…

Короче, радуйся, парень, что дело обошлось всего парой прыщиков! На спине и под ключицей. Могло быть и гораздо хуже…

Размышляя над всем этим, я направился в ванную. Хватить зря ломать голову! Отставим пока мысли о непостижимых загадках наших сновидений… Здесь, в этих родных стенах, мне ничего не угрожает. Одиссей вернулся, наконец, после опасного странствия в тихую гавань своей Итаки. Я был дома…

– Доброе утро! – заглянул я на клубящуюся аппетитными запахами кухню. – О-о, да у нас сегодня жаренная картошечка!

Бабушка оторвалась от своих кастрюль и улыбнулась:

– Вот… Давно не готовила её со шкварками… Помнишь, как ты в детстве любил? Иди, одевай штаны, будем завтракать. Я тебе ещё гренки с яйцом к чаю пожарила. Небось, опять на целый день убежишь из дома…

За завтраком я обратил внимание на бабушкины покрасневшие, увлажнённые глаза. За годы совместной жизни, особенно после того, как умер дед и разошлись мои родители, мы с ней научились тонко чувствовать друг друга. Иногда, нам даже и лишних слов не требовалось для взаимопонимания… Вот и сейчас, за натянутой улыбкой и повышенной суетливостью движений старушки, я ощутил какую-то подспудную тревогу у бабушки на сердце, которую от меня старательно пытались скрыть. Нет, так не пойдёт!

Я отставил в сторону кружку с чаем:

– У нас что-то случилось? Ты плакала? Давай, колись…

Бабушка присела на край табурета, тяжело вздохнула:

– Даже не знаю, как сказать… Может глупости всё это, маразм возрастной. Мне Гришаня уже третью ночь подряд снится. Будто хочет сказать что-то очень важное, а не может. Только печально смотрит на меня, бедненький… Своими серыми глазками хлопает, и всё молчит, сердешный. Надо бы в церковь сходить, свечку поставить… Да молитву заупокойную заказать. Третье утро уже просыпаюсь, вся в слезах… И чем я его так обидела?

Гришаня – это мой дедушка, умерший от инфаркта, в самый разгар родительских скандалов… Ещё когда я учился в строительном колледже. Григорий Тимофеевич Векшин, заслуженный зодчий Северной Осетии и орденоносец… Знаменитый, уважаемый в наших краях человек. Был…

Я задумчиво взял полную кружку со стола и отхлебнул горячий чай. Три ночи подряд являться бедной старушке во снах, да так ярко, что та потом пережитые видения целыми днями забыть не в силах? Да, это очень странно… Надо бы как-нибудь заглянуть в бабушкины сны. Что там у неё происходит?

Старушка, между тем, продолжала, перебирая складки цветастого фартука:

– В понедельник за пенсией в банк пойду. Заодно и накопившиеся деньги с карточки сниму… Настя звонила вчера из Армении, что перевела нам немного на пропитание. Ещё Никита на прошлой неделе обещал с зарплаты подбросить тысяч десять… Я, пожалуй, всё сниму, что будет. Сил нет часто в банк таскаться… Ноги болят и голова кружится. И Гришаня ещё постоянно перед глазами стоит… Тебе ничего не надо подкупить?

– Да пока, вроде, всё есть, – сказал я. – Вот на работу устроюсь, тогда вообще в банк ходить не будешь. На мою зарплату проживём. А твоя пенсия пускай капает на карточку…

Настя и Никита – это мои мама и папа. Вот уже долгое время, как мы жили порознь, вдалеке друг от друга. Разлетевшиеся по миру осколки некогда единого целого… Папа, нефтяник, жил и работал теперь где-то в холодной Тюмени. Мама, врач, – за границей, в Армении, на российской военной базе в Гюмри. Ну, а мы, с бабушкой, по-прежнему, обитали здесь, в уютной трёхкомнатной квартире на Северном Кавказе.

А ведь когда-то под этой крышей хватало места нам всем… И даже вечно неунывающему, покойному деду. Хоть и тесновато бывало порой, зато как весело и дружно мы жили, все впятером!

…После завтрака, я натянул привычный спортивный костюм. Собрал рюкзак, снял со стены и спрятал в жёсткий, гитарный кофр свой тяжёлый меч-бастард…

Музыкальный инструмент у меня, кстати, тоже имелся. Шестиструнная гитара с приятными глазу, плавными обводами… Красивая и дорогая, между прочим! Она висела на стене в моей комнате, как раз напротив кровати.