Валерий Сабитов - Миражи Предзеркалья. Роман-мистерия. О лабиринтах и минотаврах плоти, разума и души

И я отвернулся от них. Где и что Агуара?

Вот он, прилёг на полу у Путевого Шара и упорным взглядом сверлит пустое небо. Я подошёл и сказал как можно дружелюбнее:

– Устал я… Посидишь за меня?

Решение созрело. «Иду на вы!», как говорили когда-то. Пора всколыхнуть застоявшееся болото.

Войдя в каюту, надёжно запер дверь и осмотрелся. У меня всё как в момент старта. В левом от входа углу – резервный пульт управления Путевым Шаром и Перископом, а также их основой, биомозгом шхуны. Теперь он бесполезен – Арета легко его блокирует по своему желанию. Правее на стене – иллюминатор. Персональный экран обзора. Окошко в четырёхмерность. Правее, у смежной стены, напротив входа – кокон отдыха. Я его называю «койка». Дальше – пульт формирования заказов на еду и питьё. Бесполезная вещь. Рядом – вход в ванную. Она просторней основной комнаты. Здесь дежурит капитанский личный робот-универсал «Юнга». Шесть рук-манипуляторов, настоящий паук. Или скорпион. Я подозвал его, преодолевая дрожь в руках и ногах. Пока «Юнга» докладывал, набрал на пульте нужный код. Открылось окошко, протянул руку и взял холодный стакан, наполненный пенистой розовой жидкостью. Необходимая сейчас порция наркотика.

Делая неспешные глотки, мысленно пересмотрел все пункты задуманного плана. Отведённое мне время заканчивается, следует торопиться. Антарес увеличивает силу притяжения.

За пять минут «Юнга» приготовит необходимое. Арета не помешает, и ей интересен результат. Она уже отключила коммуникации, ведущие к моей каюте.

Я прилёг на койку и постарался расслабиться. Наркотик делает своё дело. Сознание освобождается от последних чётких образов.

Вот склонился над койкой Аристотель, молодой, с красивой курчавой бородой, пронизанной несколькими серебряными нитями. Я извинился и отослал его к Кертису. Аристотель послушно ретировался. За ним пришли сразу двое: Платон и Лукреций. Прекрасное сочетание чистых первоидей и сладострастия! Им место рядом с Андрием и Джино. Идите, идите!

Я ждал другого, и он явился, похожий на курсанта Космоколледжа Алекса Сибирцева. Только костюм выдавал в госте знатного лорда: парча и шёлк, воротничок, кружева, воланчики…

– Бэкон, друг мой, вот и ты! – обрадовался я, – Что ты думаешь о том, что творится здесь?

Хрустко колыхнулись белоснежные волны жабо, дрогнул на них ухоженный подбородок. На глазах – влажная пелена печали. Но голос оптимистичен:

– Ты забыл, Алекс? Разве Илона не говорила тебе? Все изменения во Вселенной укладываются в три состояния. Первое – свободное движение. Во втором природа выведена из равновесия; она – чудовище, поглощающее гармонию и выделяющее энтропию. Третье же состояние – развитие в соответствии с волей разума. Человеческого тоже…

Фрэнсис успокоил меня. Я прав. Да! В соответствии с моей волей!

Я вошёл в ванную. «Юнга» доложил о готовности. В бассейне – вязкая масса биораствора. Средства реанимации – на стене рядом.

В шаге от края бассейна – подставка для мозга. Полупрозрачный оранжевый купол над ёмкостью с питательным составом. От полусферы к потолку тянется цветной канат связи с Аретой. Около – подвижной столик с медицинским инструментом.

Осталось проверить силовой кокон удержания тела.

Теперь успех дела определяется степенью хирургического мастерства «Юнги». Воображение, как ни странно, работает. Я вдруг предельно чётко, во всех крохотнейших подробностях, увидел, как со дна бассейна всплывает и поднимается, разводя тяжёлые густые круги биожидкости, блестящее обнажённое тело. Когда-то оно было капитаном «Ареты», Алексеем Сибирцевым. Опершись рукой на манипулятор «Юнги», тело делает шаг, взмахивает другой рукой и наносит ею удар по оранжевому полушарию.

По полу и стенам разлетаются серые комочки, оставляя грязные влажные потёки. Бессмысленные зрачки смотрят в никуда, бледные губы шепчут:

– Шалтай-болтай, шахсей-вахсей…

И тело, переставляя негнущиеся ноги, направляется к выходу.

…Страх жертвы, смертный ужас сковали меня. Я затряс головой, надавил пальцами на глазные яблоки. Видение исчезло. «Юнга» протянул стакан анестезирующего напитка. Проглотив разом прохладную жидкость, стараясь не поворачиваться к оранжевому куполу, вложил в нишу питания мозга три резервные ампулы стимулятора. Теперь должно хватить. Больше моё серое вещество не способно выдержать.

Решающий шаг в бассейн дался легко.

Жуткий сплошной чёрный занавес…

Но вот он раздвинулся, и открылась алая бездонная пасть, прорезанная беспощадным хищным блеском изогнутых клыков. Чёрная дыра изнутри выглядит именно так.

Между клыками, удерживая в металлических лапах лазерный скальпель, застрял «Юнга». С лезвия на светящуюся эмаль капает кровь. Из глубины алого зева вытянулись клейкие щупальца, окутали «Юнгу» и втянули в закрутившийся кровавый вихрь. Тут же всё исчезло.

Бесцветная аморфная пустота распространилась всюду. Личностное самосознание возвращалось медленно.

Вначале понял, что существую только я – один-единственный. Информация о себе проявлялась постепенно, раздвигая и увеличивая грань между знанием и незнанием. Когда услышал своё имя, бесцветная ночь осветилась мерцанием звёзд. Их первый робкий свет вызвал к жизни мрак. Несколькими прыжками он по-хозяйски расположился в межзвёздном пространстве, искривляя лучи, очерчивая углы. Мир обретал формы.

Я попытался осмотреться и увидеть себя. Не вышло: нигде ни рук, ни ног… Ничего. Но Алексей Сибирцев есть. Вся эта рассыпанная всюду масса звёздных искр – это моя теперешняя сущность. Самопроявление продолжилось. Сияние звёзд скрылось за вспышкой, рассредоточенной всюду. Мрак, сгустившийся там и тут, растворился в новом свете. Я понял вдруг: из нейронных сетей перешёл на субклеточный уровень. Звёзды здесь тоже имеются, но их неисчислимо больше и местами они сливаются в яркие плотные образования. А весь объём сияющего звёздно-лучевого облака окружён радужно-многоцветной прозрачной оболочкой.

Я добрался до физических границ собственной сущности. Далее простирается Иное. Ради него, Иного, я и снял телесную оболочку. Для того, чтобы достичь с Иным полного контакта. Может быть, и слияния. Да – вспомнил я – Иное зовётся вакуумом, и именно в нём, через него я смогу реализовать свой план. Свою программу, дубль-копия которой находится в другой сущности. Точнее: в другом мозге. В мозге Ареты. Но где же она? Ведь без Ареты мне понадобится очень много времени. А времени у меня – ограниченный промежуток. Не успею – зло, таящееся в том же вакууме, поглотит меня. И Арету. Иначе зачем я здесь?

Арета… И я. И я тоже – мозг. Всего лишь мозг, изолированный от тела. Лишённый тела. Странно, но осознание потери не расстроило. Я по-прежнему Я, только другой. Свободный, не ограниченный… Точнее, неотграниченный от поля действий. От поля боя…