Олег Готко - Инкубатор. Книга II

Едва волхв нацепил очки, как из-за ближайшего холма саженях в двадцати показались восемь полканов, тащивших здоровенные каменные носилки. В них сидел окутанный знойной дымкой Полудник – ничего не боящееся, неуязвимое для обычного людского оружия исчадие. Следом нестройно шла тьма-тьмущая волотов, лих одноглазых и нечисти помельче. Над оравой парило, злобно мотая хоботами и плюясь иногда огненными излишками, с десяток аспидов. Ими управляли кощейки – маленькие мохнатые твари буро-зелёного цвета. Устроившись в седле меж крыльев размахом в четыре сажени, они время от времени пронзительно взвизгивали, направляя полёт.

Завидев Отеса, полканы с носилками от неожиданности сбились с шага. Дымка расползлась, и полулюди-полукони мгновенно полыхнули, тут же рассыпавшись пеплом. Даже копыт не осталось.

Орава остановилась. Над упавшими на дорогу носилками поднялось высокое и мощное – косая сажень в плечах, – нечёткое в колышущемся мареве человекоподобное тело и двинулось навстречу ведуну. Когда Полудник приблизился на десяток аршин, чудодея опалило горячими волнами воздуха.

«Пора, – подумал колдун, – пока не высох на тарань…»

Он собрался уже дёрнуть за верёвку, но тут жар немного ослаб и послышался нечеловеческий голос.

– Вижу, ты из отмеченных силой, – произнесло исчадие. – Хочешь перейти на мою сторону?

– С чего ты это взяло, Полудище?! – поразился Отес неожиданному вопросу.

– Стоишь один, без оружия, глаза прячешь, а в котомке наверняка гостинец какой… Постой! Дай, угадаю… Голова придворного волшебника, а?

– Пожалуй, ты прав, – кивнул Отес, – голова там действительно волшебная. Но ты горячность свою поумерь, если хочешь подарочек разглядеть, а не то истлеет он, даже рук твоих не коснувшись.

Жар ощутимо спал.

– Давай, бросай!

«Воистину, не зря говорят, что любопытство – смертельная хворь!» – мысленно усмехнулся волхв, швырнул суму Полуднику и юркнул в заросли травы. Извиваясь ужом, – не прошли даром молодецкие забавы со змеями! – отполз в сторону на пяток саженей и бросил поверх очков взгляд назад.

И от жестокого разочарования едва не вскрикнул.

Полудник держал чуть тлеющую суму и рассматривал выпавшее оттуда странное существо, никогда исчадьем невиданное. Ростом оно было с аршин и длиной в полсажени. Гадючью голову с кожистой оборкой вокруг шеи, возвышавшуюся над чешуйчатым петушиным туловищем с растопыренными крыльями летучей мыши и змеиным хвостом, украшал белый гребень. Пятясь на трёхпалых ногах, неведомый зверь недовольно шипел и строчил воздух раздвоенным языком. Однако глаз не открывал.

– Что это? – проскрежетал Полудник и огляделся. – Эй, ты, куда подевался? Хоть и обманул про голову волшебника, но эта забавная зверушка мне по нраву. Давай, выходи, не бойся!

«Холера ясна! Чересчур долго он пробыл в темноте! А может, ослеп?! Да нет, не может того быть!.. Эх, неужто всё враки?.. – Отес прижался щекой к земле, закусив до крови губу. – Нет, не мог Гроф всё из пальца высосать, не любил он сказок. Давай, родной, давай! Или встать да пинка тебе дать?.. Ну же, открой свои прелестные глазки, прах тебя подери!..»

– Последний раз говорю! – послышался громыхающий голос Полудника. – Не то поджарю, и сожрут тебя мои молодцы, хрустя корочкой! Ну! Раз, два, три… Ладно, ты сделал выбор!

Трава у дороги, там, где в неё нырнул Отес, вспыхнула длинной широкой полосой. Завоняло дымом.

«Не слышит, гадский выродок!.. А говорила ведь бабка, не лезь к навозу, не то плохо будет… Могла бы и уточнить, что не надо класть в навоз яйцо, снесённое чёрным семилетним петухом, чтобы его змея высиживала, – тоскливо подумал он, слыша, как трещит трава в приближающемся пламени. – Неужто всё зря?! Сгорю тут, как те бедолаги, про которых книжник сказывал. И все остальные тоже умрут, останется лишь выжженная земля…»

Дым забивал ноздри. Ведун чихнул и поднялся на ноги, сознавая всю безнадёжность бегства. Настроившись распрощаться с жизнью, он не заметил, как змеиный царь открыл глаза. И посмотрел в сторону того, кто был рядом, когда появился на свет.

Отес почуял страх и растерянность существа.

Он напрягся до звона в ушах, пробился сквозь препону оторопи, охватившей диковинное создание, и отдал мысленный наказ. Царь змей повернулся к Полуднику как раз тогда, когда тот нагнулся, чтобы взять неведомую зверушку на руки, и вытаращил на исчадие сияющие зелёные зенки.

Мгновенно окаменевшее тело Полудника рухнуло, раскалываясь от удара на раскалённые части, одна из которых прищемила длинный змеиный хвост у самого тулова. Василиск страшно заверещал. По ушам Отеса резанул пронзительный визг смертельно раненного существа.

Душераздирающий крик вывел ораву из оцепенения. Нечисть бросилась вперёд, к останкам Полудника. И начала каменеть, натыкаясь глазами на беспощадный взгляд змеиного царя, прямо на бегу. Спустя несколько ударов сердца после того, как нелюди раскумекали, что происходит, и бросились врассыпную, василиск смежил очи и умолк.

Навсегда.

– Не достоин я, государь, твоих наград, – сказал Отес, стоя в окружении предводителей отборных дружинников пред сидящим на престоле венценосцем. – Поблагодари, твоё величество, лучше настырного хорунжего, который о беде меня просветил.

Самодержец вздохнул.

– А ведь были времена… – Зималин наморщил чело, а потом щёлкнул перстами и изрёк душевно: – Когда бедой отечеству грозило, отшельники на битву сами шли! [3] А.С. Пушкин «Борис Годунов». – Он повернулся к стоявшему по правую руку придворному волшебнику. – Запиши, кстати. Надо будет опосля подумать над продолжением. Сказ для народа, сдаётся, выйдет отличный!

– В веках помнить будут! – угодливо морщась, предсказал кудесник. – Пройдёт молва из рода в род [4] А.С. Пушкин «Воспоминания в Царском Селе».

…

– Так я пойду? – нетерпеливо спросил Отес.

– Иди… – Монарх величественно махнул десницей. – Обратно в глушь?

– Нет, в люди пойду. Долг отдавать надо – чересчур долго тешился я гордым одиночеством и дурными мыслями. Правь сто лет без бед!

Колдун развернулся и вышел.

– Ушёл, – с грустью произнёс Ахайло, проводив волхва взглядом.

– Он же ушельник, – пробормотал воевода Карафка и пожал плечами. – Чего у него отберёшь?..

Отес вышел из городских ворот, дошёл до перепутья и остановился, размышляя, в какую сторону податься. Хороша была любая.

Почесал он голову задумчиво и кивнул. Да, доведётся-таки поначалу домой хоть на денёк завернуть, иначе кто ещё привидению яблоню потрясёт?..

– Земля, чёрт бы меня побрал… – растерянно произнёс штурман. В его голосе сквозила также полная потеря ориентации, что было ему несвойственно ввиду служебных обязанностей.