Светлана Тулина - Фантум 2013. Между землёй и небом

Дверь квартиры Курта открылась. За ней стоял хозяин. Из одежды на нём были только чёрные джинсы, а обнажённый торс был примерно такого же цвета. Винченцо искал взглядом на теле Курта хоть одно живое место. На лице учёного медленно проступало выражение двоечника, обнаружившего, что Амазонки на карте Африки нет. Первым опомнился Рамирес.

– Эйхманн, вы совсем с ума сошли? – возмутился он. – Штатники вот-вот приземлятся в Трелеве, а у вас такой вид, будто три дня напролёт рожали и грузили цемент!

Курт взял лежавшую на полочке под зеркалом помаду и написал на нём:

Я буду в П.-М. к 14.00. В надлежащем виде.

Рамон очень задумчиво посмотрел на помаду. Она была того цвета, который подошёл бы женщине со светлыми волосами. Ну, или с рыжими.

– Вы уверены? – спросил Рамирес.

Курт кивнул.

– Хорошо, тогда мы поехали. Если уж не успеваете на космодром, подъезжайте сразу к четвёртому причалу, планируется прогулка с китами, – сказал генерал.

Курт посмотрел на Рамона.

– Разрешите мне остаться, – сказал тот.

– Разрешаю, – кивнул Рамирес.

Винченцо достал из кармана пальто пластмассовую баночку с яркой этикеткой витаминов.

– Ребята синтезировали препарат, – он протянул её Курту. – Догадка того журналиста, Агильеры, оказалась верной. Принимайте по одной капсуле в неделю. На этикетку не смотрите, просто другой банки под рукой не нашлось, чтобы отсыпать. На вкус страшная гадость. Но всё лучше, чем кокаин.

Курт принял банку, выразительно прижал руку к груди и чуть поклонился. Генерал вместе с Винченцо пошли к лифту. Рамон шагнул через порог. Курт закрыл дверь и махнул рукой в сторону комнаты, а сам направился на кухню.

– Извини, что я спрашиваю, Курт, – сказал Рамон, снимая пальто и вешая его на крючок. – Ты когда в последний раз принимал кокаин?

Курт остановился и жестом поманил врача к себе. Рамон вошёл в кухню вместе с ним. Курт открутил крышку с банки, вручённой ему Винченцо, вытряхнул оттуда капсулу и торжественно показал её Рамону. Свободной рукой Эйхманн открыл кран с водой. Затем отправил капсулу в рот, наклонился и запил.

– А что ты всё молчком? – осведомился Рамон.

Курт открыл рот. Обнаружилось, что передних зубов у него просто нет, ни на верхней, ни на нижней челюсти. Эйхманн выдвинул ящик стола, вытащил пакет, в котором по виду было никак не меньше трёх граммов кокаина, и высыпал в раковину, прямо под струю. Рамон глядел, как вода размётывает белый порошок, а потом поднял глаза на Курта. Тот, совершенно довольный собой, смотрел на врача, ожидая реакции.

– Я бы с радостью погладил тебя по голове, – сказал Рамон. – Но боюсь, что тебе это будет неприятно.

Курт ухмыльнулся так, что врач увидел торчащий из верхней челюсти обломок клыка, и наклонил голову. Рамон очень осторожно коснулся ладонью его головы и провёл от затылка ко лбу. Когда он хотел уже отнять руку, Курт вдруг схватил его за запястье. Рамон замер. Курт прижался лицом к его ладони и несколько мгновений стоял так, задыхаясь и дрожа всем телом.

Рамон знал, что сейчас надо обнять Курта. Но он знал и то, что даже думать об этом нельзя.

Курт отпустил его руку и, улыбаясь, посмотрел на Рамона. Куда-то пропало тёмно-синее, почти такого же цвета, как и глаза Курта, разбитое лицо; исчез жуткий чёрный провал между дёснами. В какой-то краткий миг врач увидел его таким, каким Курт был до того, как первый раз взял в руки винтовку.

Лицо Эйхманна сразу, рывком потемнело, словно опустилось забрало на средневековом шлеме. Рамону даже показалось, что он слышит скрежет ржавых шарниров. Курт повернулся спиной, открыл холодильник и присел перед ним на корточки. Рамон взглянул на свою руку – пальцы у него дрожали – и засунул кисть в карман брюк. Зазвенело стекло. Курт выпрямился. В руках он держал четыре бутылки пива. Эйхманн захлопнул холодильник ногой, и они прошли в комнату. Пол-стены занимал визор. Рамон очень обрадовался его серебристой отделке – визоры в чёрных корпусах стоили столько же. Врач глянул на стоявший у стены диван и даже прищурился от беззвучного цветового взрыва. На жёлтом фоне велюровой обивки мощно цвели огромные оранжевые орхидеи. Диван был из тех, что раскладываются вперёд, и в разобранном виде должен был занимать почти всю комнату. Рамон перевёл взгляд и обнаружил на окне оранжевый тюль в жёлтых цветочках, который чуть колыхался под ветром из открытой балконной двери. Врач покачал головой, и не только потому, что открытый балкон для зимы был очень смелым жестом.

Квартиру обставлял не Курт.

Точнее, не один Курт.

Он указал врачу на дверь балкона.

– Надень что-нибудь, – сказал Рамон и отобрал у него пиво. – Сверхлюди тоже простужаются…

На балконе Рамон нашёл пару старых плетёных кресел и хромоногий столик, на котором стояла обрезанная жестяная банка, наполовину забитая окурками. Врач поставил пиво на стол и опустился в кресло. Пришёл Курт в чёрном свитере, который болтался на нём, как на вешалке, принёс открывашку, про которую сначала позабыл. Эйхманн сел во второе кресло и откупорил пиво себе и Рамону. Ожидать, что Курт завяжет беседу, не приходилось. Рамону тоже ничего не лезло в голову. Так они молчали, время от времени делая по глотку пива и глядя на совершенно безрадостный вид внизу. Когда врач открыл себе вторую бутылку, скопище лохматых облаков у самого горизонта вдруг почернело. Их восточный край нестерпимо засиял. На бледно-серое небо выкатилась раскалённая монета – солнце.

– Это хорошо, что сегодня солнце, – сказал Курт. – Я его давно не видел.

Рамон покосился на него. Лицо Эйхманна стало нормального розового цвета, от кровоподтёков не осталось и следа. Курт совершенно не пришепётывал; врач успел заметить между его губами полоску ровных, белых зубов.

– А что плохо? – спросил Рамон.

Курт отхлебнул из бутылки:

– Алоиз погиб.

– Он был счастлив умереть за тебя, я думаю, – помолчав, сказал Рамон.

– Это всё понятно, – мрачно произнёс Курт. – Вот только жить со мной почему-то никто не хочет.

Рамон понял, откуда ветер дует, и невольно улыбнулся.

– Перестань, Курт, – сказал он. – Мужчин с большим будущим обычно любят женщины с тёмным прошлым. Так что вы с Ланой идеальная пара.

– Так ты думаешь, что у меня большое будущее?

– Конечно, Курт. Это очевидно.

Тот недоверчиво хмыкнул, но развивать тему не стал.

– Лана скоро придёт к тебе на приём, – сказал он. – Сделай для неё всё, что сможешь.

– Хорошо, Курт.

Рамон увидел, как на скулах парня перекатились желваки.

– Она любит, когда её держат за руку, – с усилием выдавил Курт. – А ещё лучше – за обе руки сразу.

– Я понял тебя, – сказал Рамон.

– Не думаю, – пробормотал Курт. – Впрочем, неважно. Просто помни, что я тебе сказал.