Стефан Вул - Живая смерть

В первую минуту у ученого создалось впечатление, что они отдекорированы вяло колыхавшимися на сквозняке ленточками. Однако, приблизившись, он ошеломленно застыл на месте с разинутым ртом.

Ленточки оказались из плоти. Каждая девочка высовывала из кроватки ручонки, деформируя их в извивавшиеся змеями вытянутые жгуты. Заканчивались они розовыми растопыренными, непрерывно дергавшимися кулачками, смахивавшими на морских звезд, и пытавшимися по обе стороны ухватиться за кисти других близняшек. Тем самым они, похоже, стремились образовать неразрывную цепь.

Жоаким взглянул на Марту. Но та и сама уже уставилась на него в немом вопросе. В её глазах читалась страстная мольба и настоятельное желание получить от него успокаивающее объяснение феномену, что не могло не взволновать ученого до глубины души. В нем вспыхнуло неодолимое стремление по-отцовски утешить её, прижав, как дочь, к груди. Но с Мартой не отделаться невнятным комментарием. Она жаждала понять суть проблемы.

- Давно ли это...? - вырвалось с придыханием у Жоакима.

- Нет, я тут же пошла за вами.

Биолог вплотную подошел к кроваткам и взял одну из ручонок. На ощупь легко определил контуры хрупких косточек. Но кожа и суставы растянулись устрашающим образом. Между плечевой и локтевой костями был лишь гибкий тяж.

Тогда Жоаким сблизил кроватки. Ручонки быстро отыскали друг друга и тесно переплелись между собой. Цепочка состоялась. И в тот же миг они обрели нормальный размер.

Все это время дети сладко спали. Жоаким, приставив палец к губам, увлек Марту в соседнее помещение.

- В сущности, - начал он, - я не вижу в этом ничего страшного. Вы же знаете об особенностях поведения близнецов. Они постоянно стремятся быть вместе, словно сожалея о потере былой, имевшей место до рождения, близости. Признаю, что с физиологической точки зрения все происходящее, несомненно, порождает проблему. Не могу понять, как это возможно - растягивать части тела до такой степени.

- Нет, - решительно прервала его Марта. - Не пытайтесь успокоить меня столь примитивным способом. В этих детях есть что-то ненормальное, и вы это прекрасно знаете. Ладно, оставим пока в стороне ту сцену, что вы только что наблюдали. Налицо кое-что посущественней.

- И что же это такое?

- Их развитие. Прошло всего три месяца со дня появления на свет этих близняшек, а они выглядят как годовалые. Ко всему прочему ещё и разговаривают.

- Они говорят? Интересно, о чем же?

- О! Ничего существенного, болтают всякий детский вздор. Например, просят кушать. Представляете - в трехмесячном-то возрасте!

Жоаким нахмурился. Он проклинал себя за то, что не уделил большего внимания первым аномалиям, проявившимся на стадии утробного плода. Потому что, в конце концов, уже с самого начала все пошло не совсем так, как полагалось бы. Уж слишком быстро они сформировались тогда в младенцев.

"Все было подпорчено ещё на старте, - так и сяк разжевывал про себя эту мысль Жоаким. - Но чем? Радиоактивным фоном? Или..."?

- Марта, - обратился он к хозяйке замка. - Все это время вы неизменно держались со мной на определенной дистанции, вели себя слишком скрытно. Заметьте, мне до сих пор даже неизвестно, например, от чего конкретно умерла Лиза. На Венере, помнится, ваш посланец смутно упоминал о каком-то ядовитом животном. Но кто это был?

- Ящерица. Крупная, ползающая по стенам. Но разве это дает нам какую-то путеводную нить?

- Не исключено. Представим на минутку, что её яд повлиял на состав протоплазмы, оказал воздействие на гены. А мы даже не подозревали об этом.

- Но при анализах ткани мы же в то время ничего подобного не обнаружили.

- Неужели вы полагаете, что в микроскоп можно увидеть всё! Мне совершенно необходимо исследовать эту отраву, проследить, как она влияет на другие образцы...

- Но на это уйдут ведь годы. А ребятишки тем временем успеют поразить нас уж и не знаю какими новыми выходками, как с точки зрения физиологии, так и развития речи. А вы постоянно будете плестись в хвосте событий.

- Как знать. А может, я успею ещё разработать какую-нибудь спасительную сыворотку.

- Которая действовала бы после гибели и возрождения ткани!

- Почему бы и нет? Мы барахтаемся в совершенно неизвестных никому водах, и было бы неразумно чем-то пренебрегать.

Марта горестно вздохнула:

- Ну хорошо, Жоаким. Поступайте как сочтете нужным. Попросите Уго раздобыть вам настенную ящерицу. А там посмотрим... Не считаете ли вы, что мои дочурки на поверку окажутся монстрами?

- По виду не скажешь.

- Зато вполне тянут на таковых по поведению.

В это мгновение из соседней комнаты раздался дружный писк. Все семеро требовали в унисон:

- Хочу есть, хочу есть.

Они распевали эту короткую фразу на мотив грустной народной песенки, причем выводили её не очень стройно, так, что ни один голос не забивал остальных. Так и хотелось сказать, что какой-то невидимый дирижер направлял их инстинктивный хорал.

Жоаким и Марта устремились к колыбелям. Девочки, по-прежнему держась ручонками друг за друга, лежали с полуоткрытыми глазенками.

Затем они все вместе, как по команде, разом открыли их и, разжав кулачки, поломали живую цепочку. Проснувшись, они заныли, прося накормить их, как самая что ни на есть обыкновенная малышня, подняв невообразимый гвалт, в котором совершенно смешались голоса и слова.

Метиска Оуна вошла в детскую с охапкой бутылочек с сосками. Стала раздавать их, глуповато посмеиваясь.

Марта потянула ученого в сторону.

- Зрелище, прямо скажем, экстраординарное и несколько пугающее. В этом хоре было что-то внечеловеческое.

Жоаким покачал головой.

- Простое проявление телепатии, аналогичное той же самой потребности держаться за руки. Странно, пожалуй, лишь одно: судя по первому впечатлению, этот феномен проявляется только во сне. Обретя сознание, они вроде бы сразу же восстановили собственную индивидуальность. Было бы неплохо вам понаблюдать за этой их особенностью, делая соответствующие записи. И держите меня в курсе.

Молодая женщина, неожиданно ухватив его за плечо, выдохнула трагическим тоном:

- О! Жоаким, сделайте же что-нибудь, умоляю вас! Вы ведь обязательно что-нибудь придумаете, верно?

Уго принес в клетке пойманную им ящерицу - длиной с руку, тонкую, не хуже змеи, с множеством крошечных лап. Переливчатым многоцветьем пестрела шкура. Так сказать, дитя буйного пламени. Она без устали разевала треугольную пасть, усеянную грозными ядовитыми зубами.

Пришлось при помощи металлического пинцета вытаскивать голову пресмыкающегося через специально проделанное отверстие в клетке. Затем к морде поднесли затянутую мембраной чашечку. Ящерка немедленно её куснула, порвав пленку. Жоаким тем временем крепко прижал бортик сосуда к железам животного. По стеклу заструился яд.