Софья Непейвода - Наследники предтеч(Обновление от 22.10.2008.)

– "А как вы? Больше никто не заболел?" – "Нет, у нас все в порядке, все здоровы, игру делаем." Задав еще несколько вопросов и пожелав удачи в создании игры, я отключила компьютер от сети и задумалась. В словах Николая есть смысл. Если, например, предположить, что человеческому виду вредит избыток солнечной радиации, а троллиному он, наоборот, необходим, то становятся понятны причины повальной эпидемии троллизма в джунглях. Мало того, что сам лес пропускает мало света, так еще и почти сразу после нашего появления зарядили дожди. Хотя нельзя утверждать, что причина болезни двух видов одна и та же, они вполне могут оказаться разными.

Например, на людей пагубно действует ультрафиолетовые лучи, а тролли страдают от некого вируса, бактерии или даже гриба.

Убедившись, что прошло достаточно времени, я слезла немного ниже, остановилась, высмотрела в лагере Марка и лишь потом начала открытый спуск с корзинами, демонстративно не глядя в его сторону, но, одновременно, все время следя за ним краем глаза. Стоило ему заметить мое приближение, как он тихонько двинулся в сторону зарослей кустов, с опаской поглядывая в мою сторону. Я грустно усмехнулась. Конечно, все возможно, даже то, что у меня разыгралось воображение, преувеличивая собственную значимость, но ранее теснившиеся смутные подозрения превратились в уверенность. Марк не хочет со мной общаться. Странно только, почему. Вроде при нашей единственной встрече я не натворила ничего такого уж страшного. К тому же, мог бы просто подойти и сказать прямо, что хотел бы избежать лишних контактов, тогда я бы и навязываться не стала. Странно, но вроде бы неприятное открытие меня почти не расстроило. Вот если бы такая реакция возникла через месяц общения – совсем другое дело. А так, мало ли что – может, внешность не понравилась, я, вон, тоже от него в восторг не пришла. Раз не хочет человек общаться, то просто больше искать его не буду. Нет, если случайно столкнемся, то, конечно, поздороваюсь, но к близкому общению стремиться не стану.

В конце концов, меня ученые быстро заметили, однако уважали мое право не вступать в общение, пока я до него не созрела. Вот и мы установим мирный нейтралитет. Так даже лучше.

Приняв решение, я почти физически почувствовала, как с души свалился груз горечи и непонимания и, решительно подняв корзины, направилась к плоту. 114 – 116 День 1 Года. Река – Джунгли – Река Вечером следующего дня я устроила уборку у себя в комнатке. Как все-таки быстро человек обрастает новыми вещами. Куски бамбука с записями, заготовки для корзин, целая охапка гибких прутьев для плетения, две небольшие корзинки (старые я отдала в общее пользование) и одна побольше с отвалившейся ручкой (используемая в качестве мусорки), миски и пиалы из кожуры папортошки, моховой матрас, несколько гладких крупных и блестящих коричневых косточек одного из древесных фруктов, которые приглянулись мне своей сплюснутой дисковидной формой, и небольшая горка мелких косточек сочно вишневого цвета. Последние собирали все женщины нашего плота, да и не только нашего, чтобы потом, провертев дырочки примитивным шилом из рыбьей кости, нанизать на волосяную нитку как бусы и браслеты. Даже мужчины не гнушались подобных украшений, хотя некоторые и предпочитали поделки из костей, считая их более мужественными.

Наубиравшись достаточно, чтобы расчихаться от забившейся в нос карминовой пыли, я кое-как разложила вещи по углам и спустилась к остальным.

– Народ, у меня к вам просьба есть, – обратился к нам после завтрака Илья. – Я тут кое-что насочинял, – он вытащил из-за спины кусок коры. – Давайте анкетирование местного населения проведем. Всего-то два десятка вопросов…

– Кого конкретно ты собираешься опрашивать? – с интересом поинтересовался Дет.

– Как кого? Всех, конечно!

Физик рассмеялся, тут же закашлялся, подавившись недоеденным фруктом, и не удержался от ехидного замечания:

– Илья, тут больше тысячи людей. Бамбук уже кончился, а если на каждого по куску коры для анкеты тратить, то такой завал у нас тут получится, плот потонуть может.

– Хм… да… – Илья задумчиво почесал голову. – Действительно, это проблема…

– Да нет никакой проблемы, – бодро возразил математик. – Просто заполнять анкеты надо не в виде индивидуальных анкет, а в виде таблиц, тогда на куске коры могут поместиться результаты опроса сразу нескольких человек, на большом, наверное, можно поместить до двадцати и больше.

– Кстати, насчет коры, – внесла свою лепту в разговор Лиля. – Ее запасы тоже практически подошли к концу и, к сожалению, хотя на каждой стоянке кто-то да принесет несколько кусков, но расход гораздо больше прихода. Стоит объявить день сбора письменных принадлежностей, особенно, если будем проводить опрос.

– Да и альтернативу коре неплохо бы подыскать, – согласно кивнул Дет. – Вон, когда-то, например, пергамент из шкур делали…

– Думаю пергамент делать не легче, чем просто выделать шкуру, – ехидно заметила Лиля. – А успеха в выделке пока никто не достиг.

– А кто виноват, что погода такая, что они скорее сгниют, чем высохнут? – обиженно заявил Маркус. – Вон, даже золотой мальчик до сих пор голый ходит.

Я улыбнулась. Маркус невольно напомнил мне, что раньше, на Земле, вряд ли люди смогли бы так быстро привыкнуть и относиться к наготе, как к чему-то естественному. И только сейчас я поняла, что цитадельских отличала еще одна характерная черта – почти все они одеты, мужчины норовили прикрыть как минимум нижнюю часть тела, а женщины – еще и грудь. То ли их одежда еще не пришла в негодность, потому что они меньше лазили по кустам, то ли они просто больше обращали на это внимания. Да, кое-какие тряпки остались и у остальных, но их обычно использовали для других целей, например, в качестве постели, сачка для ловли водных обитателей или занавески. И обувь тоже большинством людей (за исключением, разумеется, цитадельских) почти не использовалась. А ведь если у меня выбора практически и не было, то вон, хотя бы у ученых туфли-башмаки-сапоги до сих пор не износились, а они тоже предпочитают ходить босиком. Сравнив нас с цитадельскими с этой точки зрения, я наконец поняла, почему когда-то Росс называл нас неандертальцами. Действительно, мы именно так и выглядим для тех людей, которые остались на Земле, да, возможно, и в цитадели: голые, с примитивными украшениями из костей и черепов животных, фруктовых косточек и ракушек, вооруженные в лучшем случае ножом или топором, а чаще всего – просто заостренной рогатиной. И хотя внутри наше общество отнюдь не так примитивно, извне это легко и не заметить. Впрочем, кто сможет доказать, что неандертальцы являлись такими уж низкоразвитыми существами? Ведь по редким и мало связанным друг с другом находкам утверждать можно что угодно.