Михаил Рощин - Страшные истории

Лёха глянул на карту, а потом посмотрел вперёд. Ткнул в экран, на отдельно стоящее здание.

– Это единственный вариант. Вот здесь мы, а потом только это. Улица Садовая, дом два.

– Ну что, выгружаемся? – весело резюмировал Егор, и первым открыл дверь.

Когда мы выбрались, он зажёг ручной фонарь, предусмотрительно взятый у отца в гараже, и осмотрелся. Свет в городе всегда выключали в два часа ночи, а на этой улице его, возможно, вообще не было. Кромешная тьма нарушалась лишь светом луны, временами перекрываемым редкими облаками.

Несколько шагов, и он уже исчез на узкой тропинке, под крутым углом уходившим вдоль склона куда-то по направлению к реке.

Мы пробирались сквозь кусты. Редкие ветки перекрывали натоптанную тропинку, сразу было видно, что маршрут активно пользуется местными жителями, но пробираться здесь в полной темноте, в незнакомой обстановке – было совершенно некомфортно. Справа открывался неплохой вид на реку, она чуть блестела в лунном свете, но до берега было еще больше полукилометра.

Слева же в темноте проглядывали полусгнившие заборы, которые когда-то защищали городские яблочные сады от случайных прохожих и целенаправленных воров социалистического имущества. Теперь же они представляли собой жалкое зрелище. Худые жерди, протянувшись между столбами, с трудом удерживали не себе вес не менее ветхих досок, многих из которых попросту не хватало. Но и охранять было нечего, сады давно пришли в упадок, и урожаев не собирали уже много лет.

Через пару десятков шагов мы добрались до нужного места. По крайней мере, так сказал навигатор Карины. Мы столпились на небольшом расширении дорожки, оглядываясь по сторонам. Я зажёг фонарик на телефоне, Лёха последовал моему примеру. Наконец, мы обнаружили тоненькую тропинку, уходящую вглубь кустов.

Нырнув за ветки, я увидел в неверном свете фонаря обшарпанные стены старого одноэтажного строения. Подойдя ближе, с трудом разобрал стёршуюся от времени надпись на железной табличке: «Городская больница». Буквы почти исчезли, но общий смысл угадывался.

Я позвал остальных, и теперь уже в свете нескольких фонарей мы разглядели метку над входом, нанесённую совсем недавно яркой краской из баллончика: «ИГРА». Мы нашли нужное место.

– Ну что? Погнали? Чем раньше найдём, тем быстрее поедем дальше. – Егор нырнул в низких проход.

За ним следом пошла Карина, а после Лёха. Я был замыкающим и старался не спешить, тщательно выбирая место, куда поставить ногу. Промахнуться легко, под ногами среди мусора, обвалившейся штукатурки и драных обоев легко напороться на гвоздь или осколок стекла. И пусть подошва кроссовок защищала стопу, не хотелось портить их по глупости.

Через минуту мы остановились в холле. Осветили всё вокруг. Помещение казалось очень маленьким, и на затылке появился неприятный холодок. В ночной тишине, освещённый только маленькими фонарями, стены будто сжимали сознание. Подавив зарождавшуюся дрожь, я осмотрелся.

Узкий коридор, через который мы вошли, был еле заметен. Из холла выходило несколько дверей. Один проход, в боковое крыло, был перекрыт обвалившейся потолочной балкой, другой вёл в какой-то кабинет с лежащим наперекосяк шкафом. Еще в один кабинет можно было попасть через дверь в углу, а последний проход с чудом сохранившейся дверью вёл в старый туалет с соответствующим запахом.

– Значит, так. Ищем шифр в доступных комнатах. За пределы не выходим. Как выглядит, знаешь?

Вопрос адресовался Карине, она в ответ отрицательно покачала головой.

– Нет.

– Если бы пошла с нами хоть раз за сегодня, то увидела бы.

Лёха говорил, что думал. Она, действительно, еще ни разу даже не попыталась помочь команде, лишь только сидела в машине и не отрывалась от телефона.

– Куда? В старый цыганский дом? Где сплошь шприцы и вонища? Или в тот подвал, где вы нашли лежанку бомжа и остатки какой-то птицы? Ну уж нет!

Егор примирительно поднял руки.

– Так, спокойно! Ищем код.

А после, повернувшись к Карине, пояснил: – Обычно он такой: хештег, две буквы и четыре цифры. На каждой локации он свой. Два прошлых мы нашли, один был написан на задней стенке печной трубы, второй – на своде замурованного окна. Так что смотри везде, где можешь. Ясно?

Она нахмурила брови, но всё же согласно кивнула.

Егор отправился в туалет, Лёха – в кабинет, а я в угловую комнату. Карина осталась в холле, изучать стены и потолки и заглядывать под лежащие на полу доски и обои.

Прошло всего пара минут, как раздался голос.

– Ну что? Кто нашёл? У меня из интересного только какашка в толчке.

Это был Егор. Вонь в туалете давала о себе знать, хотелось отвлечься. А может быть, на него тоже давила обстановка, и он решил разрядить атмосферу.

Я обходил кабинет по второму разу, изучая стены под обоями. Основой для поклейки служили старые газеты, и многие еще можно было прочитать. Статьи из славного коммунистического прошлого, о достижениях на заводах и полях, об урожаях и «пятилетках». Фотографии доблестных комсомольцев были залеплены выцветшими обоями, который в других местах сходили целыми пластами, образуя волны бумаги прямо на полу. Пустые проёмы окон выхватывались из темноты лучом фонаря, и сквозь эти пустые глазницы внутрь пытались проникнуть растения. Случайный порыв ветра качнул ветку, и она с мерзкий скрежетом прочертила по раскрытой деревянной раме. Только сейчас я с каким-то удивлением понял, что высота окон почти сравнялась земле. Здание постепенно тонуло под своим весом, и теперь пол комнаты был куда ниже уровня почвы. Мне стало неприятно от такого ощущения, будто меня заживо погружают в какую-то могилу, по спине пробежали мурашки, и я поспешил осмотреться.

За окном никого не было, луна вновь вылезла из-за облаков и стало чуть спокойнее. Я отошёл от окна, всё так же осторожно глядя под ноги, и направился к выходу.

– У меня ничего.

Карина стояла в дверях и слепила меня фонарём.

– Где Лёха?

Я выбрался в холл, огляделся. Всё как будто стало другим, а может, дело было в ракурсе. С большим трудом отыскал выход, через который мы пришли. Остановился перед дверью кабинета.

– Он пошёл сюда.

Егор приблизился.

– Лёха! Ты где?!

Мы по очереди вошли внутрь. Пустая комната, в углу перекошенный шкаф, обломки стола на полу, железная больничная койка в углу, и остатки другой мебели, не поддающейся идентификации. В стенах – три небольших окошка, ведущих в непролазные джунгли разросшегося сада. Выход отсюда был всего один, и мы втроём его перегораживали.

– Кончай дурачиться!

Я отошёл чуть в сторону, начал осматриваться. Егор проверял окна, светил фонарём во все стороны. Карина прошла вглубь и приблизилась к шкафу. Шаги её были осторожными, она начинала действительно бояться. И, если бы я видел её лицо, то наверняка оно не несло на себе улыбки.