Михаил Рощин - Страшные истории

Я метнулся в комнату с пустыми окнами, там хотя бы можно выбраться наружу. Осветил мобильником торчащие в окна ветви, они закрывали весь просвет окна, и шевелились на холодном ветру, будто живые. Слишком плотные кусты, почти деревья, которые теперь заполонили все окна и даже не пропускали голубой свет луны.

Наступила тишина, за окном стих ветер, и деревья прекратили свой едва заметный скрип. Безмолвие, тьма, лишь отчасти нарушаемая светом разряжающегося мобильника. Это была западня. Холодок на затылке стал сильнее, он захватил весь позвоночник и спустился куда-то вниз. Я застыл, как изваяние, боясь лишний раз шелохнуться, а всё потому, что послышался какой-то звук. Скрипнула дверь шкафа в соседней комнате, и тихонько звякнула старая железная кровать.

А после показалось, что где-то надо мной, над потолком, я услышал тихие шаркающие шаги. Они медленно двигались в неизвестном направлении, слишком медленные, слишком незаметные, чтобы быть человеческими.

Безвыходность ситуации навалилась неподъемным грузом. Я понял, что надо мной не должно быть никакого второго этажа. И шаги раздаются не наверху, они где-то совсем рядом со мной.

Я судорожно вдохнул, боясь совершить что-то слишком громкое, и вновь замер. Руки перестали слушаться, когда я нутром почувствовал что-то чужое рядом со мной. Луч света медленно пополз в сторону, и выхватил из мрака какое-то лицо. Пустые глазницы, свивающая на скулах кожа, и распахнувшийся в беззвучном крике рот.

Это создание кинулось на меня, я отшатнулся, вновь растянулся на полу, больно ударившись головой. Почему-то помню, как всё угасло, и наступила тьма.

Только потом ко мне пришло осознание. Я будто слышал слова: «Ты будешь вечно ходить по кругу». Они доносились из ниоткуда и были везде. «По кругу». Больница стала моим последним пристанищем. «По кругу». Мне никогда отсюда не выбраться. «По кругу». До самой смерти. «По кругу…».

***

– Проснись, бро.

Лёха ткнул локтем мне в бок. Протянул крышку от термоса с налитым в неё чёрным кофе. Мы сидели на заднем сидении старой «пятёрки» Егора и ждали.

Я протёр глаза. Ну и кошмары же бывают иногда после этих заброшенных подвалов и разваливающихся цыганских домов. Сон в голове постепенно терял очертания, становясь сначала невесомой дымкой, а через минуту память об увиденном совершенно исчезла. Теперь я полностью проснулся и уже не смог бы вспомнить, даже очень захотев.

Мысли переключились на идущую игру. Время приближалось к двум часам ночи, последнее задание было успешно выполнено и мы ждали продолжения.

Оставалось отослать найденный шифр организаторам, чем сейчас и занимался Егор, сидя на водительском месте.

– Ну что, ты отправил ответ? – голос Лёхи раздался справа от меня. Слова и интонация показались мне знакомыми, но я не уделил этому внимания…

Осеннее настроение подступало постепенно. Хандра от постоянной мороси с неба проявляла себя всё сильнее и краше, тоска и уныние овладевали людьми.

Но только не этим мальчиком. Он каждую осень ощущал невероятный душевный подъем и был в хорошем настроении. Еще бы, каждый год по осени у него был день рождения! Этого праздника он ждал больше, чем нового года. А всё потому, что на день рождения обычно дарили подарки. Совсем не так, как на остальные памятные даты. В других случаях был только праздничный ужин и, иногда, торт.

Правда, мальчик плохо помнил все эти события, ведь их в его жизни случалось совсем немного. А вот своего дня рождения он ждал как никогда. Еще бы, это должен быть маленький юбилей. Пять лет! Наверняка будет какой-то необычный и запоминающийся подарок. Что-то, что останется с ним навсегда. И он уже заранее полюбил этот подарок, даже не зная о нём еще ничего.

Однако для мальчика оставалось сокрытым то, что никакого подарка не будет. Его мать про себя думала – он уже достаточно взрослый, чтобы перестать испытывать такую страсть к игрушкам. Тем более, в ситуации, когда на них не было денег. «Я и так работаю на двух работах, чтобы нас прокормить» – думала она. «Это ли не лучший подарок?»

Ситуация в семье была плачевной, но мальчик о ней почти ничего не помнил. Отец ушёл, когда тому было меньше года, и с тех пор почти не появлялся на горизонте. Поначалу она подрабатывала на дому, а когда сынишка достаточно подрос для сада, начала отдавать его туда, тем самым освобождая себе время для еще одной работы. Но денег всё равно не хватало.

«В лучшем случае куплю ему новые ботинки. Эти не годятся для осени, да и маловаты становятся».

А потому они, каждый в своих мыслях, двигались дальше, обходя грязевые лужи на тротуарах, перепрыгивая через мелкие ручейки и время от времени поднимая глаза к прохудившемуся небу.

Так происходило изо дня в день, и каждый становился всё короче. Незаметно осень крала световое время, по минуте, а иногда и по две. И настал момент, когда возвращение домой случалось уже в опустившихся сумерках.

В тот вечер они брели по дороге, как вдруг мама споткнулась обо что-то. Не упала, но чуть потеряла равновесие. Её нога зацепила нечто, лежащее на земле прямо посреди тротуара. Она тихонько, чтобы не услышал сын, пробормотала себе под нос какое-то ругательство и постаралась рассмотреть, сильный ли ободрались её давнишние сапоги из искусственной кожи.

Мальчик же остановился возле той штуки, присел на корточки и принялся внимательно изучать её, пытаясь понять в сумерках, что же это такое.

А спустя минуту подошёл к матери и протянул ей находку.

– Можно мне его оставить, мам?

Она отвлеклась от изучения своей обуви и посмотрела, что же было у мальчика в руках. Это оказалась испачканная в грязи игрушка. Странная и необычная, и чем-то притягательная.

Размером с ладонь взрослого мужчины, эта фигурка была сплетена из множества тонких веревочек. Она была действительно похожа на человека, руки, ноги, голова и тело находились в правильных пропорциях. Больше никаких деталей не было, если не считать таковыми грязь, плотно впитавшуюся в сложное плетение веревок и узлов. Из последних складывались утолщения, и казалось, что у фигурки есть даже очертания суставов.

– Вот еще, будешь всякий мусор собирать!

Мальчик продолжал смотреть на неё, не говоря ни слова, но по глазам было видно, что ему фигурка очень понравилась.

– Я буду с ним играть, – уже тише произнёс он. Нрав матери был известен, если уж «нет» – значит «нет». Но мальчишка надеялся на снисхождение, ведь других игрушек дома не было. И она это тоже понимала, как и то, что в предстоящий день рождения ребенок опять не дождётся подарка.

– Ладно, пускай. Дай-ка мне посмотреть.

Малыш улыбнулся и протянул ей фигурку. Она казалась потрёпанной, но, тем не менее, плетение оставалось прочным и нигде не разболталось. Разве что левая рука на самом краю топорщилась нитками. «Наверное, поэтому её и выбросили».