Владимир Комиссар - Учитель физкультуры

Далее мои размышления перешли к следующему аспекту. Поединок в профессиональном боксе – это всегда боль, разбитые губы и носы, легкие сотрясения, а иногда и более существенные травмы, а значит реальная опасность. Поэтому Сергей со своими уникальными способностями сможет стать первоклассным бойцом, может даже чемпионом, а я как первооткрыватель этого стану его тренером. Надо только основательно заняться тренировкой этих способностей. В моей голове поплыли яркие картины-фантазии недалекого будущего. Вот Сергей с моей помощью все-таки осваивает технические навыки бокса. Вот он дерется на ринге, повергая одного за другим соперников в нокауты. Вот он уже с чемпионской лентой. И его славу заслуженно разделяю я сам.

«Его уникальный индикатор опасности будет своевременно включать такую же уникальную реакцию, которая не позволит пропустить сколь значимый удар, заставит парировать его и мобилизует все силы, чтобы выиграть поединок», – подытожил я свои размышления.

Ох. Как же я еще тогда был далек тогда от истины.

На следующий день после уроков мы стояли с Пяткиным в спортзале, и я излагал ему свою теорию.

– Но разве такое возможно? – удивился Сергей, дослушав мои выводы.

– А, почему бы и нет? – ответил я – Это редкое явление, но отнюдь не невозможное. Все человеческие возможности до сих пор не полностью изучены, особенно в экстремальных ситуациях.

Далее продолжил:

– Вот тебе несколько известных примеров. Пожилая женщина сама выносит из горящего дома огромный сундук с ценностями, который до этого еле-еле заносили два здоровенных мужика. Страх за имущество заставил. Молодая женщина, увидев скатывающуюся коляску с ее грудным ребенком, пробегает к ней расстояние в пятьдесят метров за считанные секунды, обгоняя движущийся автомобиль. Угроза за жизнь ребенка этому способствует. Другая женщина мчится через скоростное шоссе с интенсивным движением, удивительным образом избегая столкновения с движущимися на огромной скорости машинами, и успевает вытащить из-под колеса автомобиля своего зазевавшегося отпрыска. Опять-таки уникальная реакция на опасность.

– Но я же не в экстремальной ситуации, не нахожусь в опасности, – возразил Сергей.

– В основном, да. Но когда возникает угроза, что кто-то тебе может причинить ощутимую боль, твое подсознание определят эту ситуацию как экстремальную и дает команды твоему телу соответствующим образом реагировать, причем быстро и жестко.

Далее я внезапно произвел попытку резкого удара открытой ладонью в лицо Пяткина. Хотя удар был неожиданным, Сергей быстро от него увернулся.

– Вот видишь. Теория действует, – прокомментировал я свой поступок —никто другой от моего удара сейчас бы не ушел и испытал бы очень чувствительную оплеуху. Так что давай приступать к интенсивным тренировкам, – закончил я этот разговор.

Естественно на следующем занятии по боксу я уделял львиную долю времени уже Пяткину. Сначала посадил с собой за парту для выполнения упражнения «барабанщики». Все мои удары достигали цели. Сергею ни разу не удалось вовремя отдернуть руку, а уж тем более достать меня.

«Все правильно, – отметил я —мои шлепки по руке никак не ассоциируются с опасностью. Вот если бы заменить мою ладонь молотком, ситуация, наверное, б изменилась». Но экспериментировать таким способом не хотелось.

С резиновыми мечами – также никаких успехов. Девяносто процентов попали в цель. Реакция нулевая. Но все изменилось, когда я бросил в Сергея один за другим пять теннисных мячей. Бросал сильно, быстро и метко, но Пяткин от всех мастерски увернулся. Вот она – угроза, и вот – отменная реакция!

В конце тренировки я опять решил поставить Сергея на спаринг, теперь уже с другим учеником – восьмиклассником Женей Клименко.

– Удели все внимание атаке. Сначала медленно, больше ложных выпадов. Потом чуть ускорься, проведи ряд направленных ударов, но не перестарайся – травмы мне не нужны, – такие получил Женя от меня инструкции.

Этот поединок очень напоминал предыдущий. На ложные выпады, «запугивания» и обманные движения Пяткин практически не реагировал, но стоило Клименко увеличить темп и попытаться войти в полный контакт с соперником, у последнего «включилась» реакция: в ход вступили блоки, уходы, отскоки.

– Сергей, давай теперь ты в атаку! – скомандовал я уже Пяткину, но так и не заметил, что тот ее воспринял. Пяткин по-прежнему находился в глухой обороне, но благо, что результативной.

Атаки Евгения все развивались. Парень явно распалился. Я же лишь с удовлетворением наблюдал, как Сергей их мастерски отражает. Вот очередная опасная попытка, серия ударов и Клименко отлетает на несколько метров, опускаясь задницей на пол ринга. Теперь его остановил довольно сильный удар Пяткина. Я остановил поединок и побежал на ринг, осознавая свою ошибку: « Не Пяткина надо оберегать от неприятных последствий спаринга, пострадать может, наоборот, тот, кто с ним участвует в этом поединке, формируя угрозу для его подсознания. В реальном слабо контролируемом бою уже именно Пяткин представляет опасность для не очень то и подготовленных моих воспитанников. А значит, систему тренировок надо изменить.»

Пока я четко не разработал эту систему, я предложил Сергею приходить на тренировку на полчаса позже других, пропуская не столь актуальные для него упражнения на реакцию. Ну а спаринг я решил устраивать лично со мной, причем без посторонних свидетелей.

Поначалу наши поединки были довольно увлекательными. Я применял в них практически ту же тактику, какую вкладывал в инструкции предыдущим партнерам. Сначала бесконтактные обманные движения, наскоки-отскоки, «запугивание». Затем уже более- менее реальные атаки. И поведение Сергея на ринге стало для меня вполне предсказуемым. На ложные серии он внимания не обращал, зато реальные удары отражал с высоким мастерством. В общем, нет угрозы – нет ответной реакции, появилась опасность – появился ответ.

По сравнению с Пяткиным я был профессионалом в боксе, не говоря уже о том, что был килограммов на тридцать тяжелее его и значительно мощнее. Поэтому атаки я осуществлял в пол силы, контролируя степень соприкосновения и частоту ударов. Иногда я пытался вовлечь Сергея в наступление, но это, пока что, мало удавалось – его индикатор опасности, по-видимому, к победе в поединке не стремился. Да и вообще мне иногда казалось, что когда Пяткин предается отражению атак, он перестает реагировать на все происходящее, в том числе и на мои команды или советы.

Как то я чрезмерно увлекся нашим очередным поединком с Сергеем и, пожалуй, вышел за рамки наложенных мною же ограничений. Серия моих ударов была, как обычно, парирована и я пошел в более жесткую атаку, пытаясь все-таки чуть зацепить Пяткина. Удар – перчатка, еще удар – опять блок. Еще попытка! И теперь уже я получаю довольно сильный контрудар в челюсть. Думаю, я получилдаже нокдаун. Скула болит, в глазах искры, но я доволен и горд собой: «Моя теория действует». Не долго, правда, мне оставалось радоваться!