Ольга Кай - Гемоды не смотрят в небо

Солнце опускается, рыжие лучи пробираются сквозь щели в жалюзи.

– Заходите, пожалуйста, – объявляет Макс, выглянув в коридор, и шепотом сообщает: – Последние.

Я их помню: владелец крупной строительной компании и его десятилетняя дочь. Пропавший у них гемод был сопровождающим девочки, но, как это нередко случается с детьми, маленькая хозяйка не смогла считать его вещью. И теперь мне предстоит сообщить, что ее лучший друг не вернется.

– Я куплю тебе нового, завтра же! – обещает растерявшийся отец, пытаясь обнять девочку, которая вырывается и ревет в голос. – Он будет точно таким же, вот увидишь!

Другой ей, конечно же, не нужен.

– Вот, Рик, – закрыв за ними дверь, я оборачиваюсь к гемоду, – вы слишком похожи на людей, чтобы все могли воспринимать вас исключительно как вещи.

– Это всего лишь внешнее сходство. Недальновидно так привязываться к имуществу, – отвечает Рик.

Мы с Максом покидаем здание в числе последних. Рик остается: у него раскладушка в кабинете, уборная и душ есть на этаже, а больше удобств гемоду и не надо. На завтрак в столовую спустится: для него особое сбалансированное меню готовят. Одно время я удивлялась, что из-за Рика так заморачиваются: и поселили в кабинете, и кормят. Потом только поняла, что дорогая игрушка для руководства повод утереть нос коллегам: не каждое муниципальное ведомство может позволить себе гемода! Министерство тоже не может, по правде: Рик отделу достался от компании-производителя совершенно бесплатно. Кажется, его деятельность здесь сродни забиванию гвоздей микроскопом. Но, скорее всего, мы просто мало знаем об экспериментах компании «Гемод», в которые неприметная роль Рика вписывается вполне.

* * *

– Ксо, принеси палку!

Маман доставляет удовольствие смотреть, как здоровенный Ксо несется за палкой, словно болонка. С готовностью. С услужливой улыбкой. Опускается на четвереньки, подхватывает палку зубами, прямо с газона. Вместе с травой и земляными комьями. За белоснежные волосы цепляются сухие былинки и опавшие листья.

Маман смеется:

– Ты погляди, погляди!

Ксо подбегает и садится перед ней: чисто болонка! Только огромная. Человекоподобная болонка. И я ухожу в дом.

– Ну чего ты, чего? – мать заходит следом, кряхтя, усаживается в кресло. Машет гемоду, который замешкался на пороге: – Ксо! Умойся, давай, и чаю! Скорее! И пульт… где пульт?

Она так и не привыкла к браслетам-коммуникаторам, виртуальным экранам и прочим технологическим новинкам. До сих пор по старинке хранит десять пультов от разных устройств и противится установке интерфейса «умный дом». Зато оценила интернет-магазины с доставкой к дверям. И гемодов.

– Ох, ну вот же он! – радостно восклицает маман и щелкает пультом.

– …отчитались о завершении ремонта речного вокзала, – разносится бодрый голос диктора. – Уже скоро жители и гости города смогут…

С кухни долетает аромат чая с жасмином. Именно то, что надо, чтобы перебить в воспоминании запах свежеприготовленного мяса.

Четверо выведенных из строя гемодов на этой неделе. С начала месяца – двадцать шесть. Двое по вполне прозаичным причинам. Первого сбила машина, и водитель спрятал тело, чтобы не возмещать убытки. Второго банально украли, но гемод запрограммирован слушаться только хозяина и не нарушать закон. Его избили и выкинули, так ничего и не добившись. Скончался от внутреннего кровоизлияния – слишком поздно его нашли. Остальные… Подпольный цех на окраине и две подсобки-кухни, вот как сегодня.

– В сложившейся ситуации мы видим ущемление наших прав, – в телевизоре темноволосый мужчина в шведке нежно-сиреневого цвета озабоченно говорит в подставленный микрофон, люди вокруг него то ли поддерживают, то ли просто очень хотят попасть в кадр, а на заднем фоне виднеются торговые павильоны. – У поклонников корейской кухни есть собачьи фермы, где выращиваются животные для определенных нужд. Не вижу причины, по которой нельзя подобным же образом выращивать гемодов. Тем более что потенциальные клиенты подобного производства – люди интеллигентные и утонченные, готовые хорошо оплачивать поставляемую продукцию при условии надлежащего качества.

– Ваш чай, пожалуйста, – Ксо ставит на стол поднос и принимается расставлять чашки. Поправляет выбившуюся из-под заколки белоснежную прядь – матери не нравится, когда он на кухне с распущенными: натрусит еще в еду. – Прошу прощения, Марта, вам сахар или мед?

Останавливаю жестом – сама положу. На экране телевизора тем временем снова студия:

– Официальный ответ на обращение в администрации обещают дать в ближайшие дни…

И снова мне мясом пахнет.

– Ма, может, выключим?

– Да пусть! – маман подтягивает к себе вазу с печеньем. – Пусть. Надо же знать, что в мире делается.

Знать она не будет, ей для фона. Чтобы чем-то заполнять тишину пустого дома. И Ксо ей затем же. В отличие от многих клиентов корпорации, она быстро усвоила, что Ксо – не человек, и именно это ей, пожалуй, нравится: человек бы не стал безропотно сносить тычки и выполнять глупые прихоти, вроде этих вот игр с «принеси палку».

– Что там у тебя на работе? – интересуется маман словно между прочим, доедая печенье. – Как Максим?

О моей настоящей работе она не знает: не хочется выслушивать каждый раз нотации о том, как надо держаться за должность при министерстве и не тратить время на глупые писульки. Про заработок ей тоже не объяснишь – не поверит. Придумает мне богатого покровителя, а там поди знай: обрадуется или, опять же, предостерегать начнет?

– Нормально. Готовится стать отцом.

Она кривится, вздыхает:

– С Маринкой своей? Ну ты гляди, какова ж вертихвостка! Сиськи, жопу отрастила – а что, мужику больше и не надо! Теперь совсем его привяжет, да.

У нас с Максом никогда ничего и быть не могло, но у маман исключительно собственническое отношение ко всем особям мужского пола, которые имели несчастье попасть в ее поле зрения.

– А Векшин как? Ну тот, из полиции? Ни с кем не встречается, а? Ты гляди, гляди, и этого проворонишь!.. Ксо, чайник холодный! Подогрей!

Я качаю головой: привыкла уже. Маман пытается поженить меня с каждым встречным. Недавно соседу-пенсионеру сватала – я едва со стыда не провалилась. А она: «И что? Тебе ж его не варить? Ха-ха! Зато вдовец, детей нет, дом большой, и денег лопатой… Чего, скажешь, в свои двадцать пять лучше найдешь?»

За окном уже почти стемнело, зажглись фонари у дороги, над крылечками. В этом районе дома только частные, с опрятными лужайками и клумбами. Детские площадки, сквер с лавочками и озерцом, хорошая школа и садик с новыми методиками – по западному образцу. Один из лучших районов города. Мать переехала сюда уже после развода: отец денег дал и на дом, и на всякие излишества вроде гемода. Откупился, в общем, спихнул мать на меня, чтобы жить с новой семьей подальше отсюда, не вспоминая о прошлом. Честно говоря, его сложно за это винить.