Алексей Кудрин - Среда: Омега-день

Повернувшись к ноутбуку, я снова попытался перезагрузиться – результат оставался прежним. В правом нижнем углу экрана символ сети перечеркнули две красные линии.

Выключив ноутбук, я еще долго смотрел в потемневший экран, усеянный пылинками. Пожалуй, жидкокристаллические матрицы были единственными зеркалами, в которых мне нравилось свое отражение. Возможно, причина этого состояла в особой контрастности или ослабленной цветовой насыщенности. Так или иначе, черты собственного лица, отраженные в экране, казались мне более правильными, и я понимал тех немногих женщин, которые называли мое лицо красивым. При должном освещении я со своим прямым носом, глубоко посаженными глазами, чуть впалыми щеками, широким ртом и в меру густыми горизонтальными бровями, выглядел вполне удовлетворительно. Нельзя сказать также, чтобы меня портила волнистая шевелюра (с минимумом седины), которая вскоре должна была достать до плеч – поселившись на Алакосо, я отпустил волосы, а с ними – бороду, усы и живот.

Что бы, глядя на меня, сказали физиогномисты? Поняли бы они, как я попал на остров и насколько это было закономерно? Прочитали бы они по чертам этого лица мою биографию, печальный опыт работы в крупных компаниях по производству ПО, где меня потом долго вспоминали, как неуживчивого, сварливого интроверта? По силам ли аналитикам было понять, что маленький остров с возможностью удаленной работы стал для меня убежищем, где я мог спрятаться от бестолкового и колючего мира?

Я взял со стола телефон, чтобы позвонить в администрацию и выяснить, что случилось со связью. «Палочки», обычно показывающие в углу дисплея уровень сигнала, отсутствовали. В сердцах я швырнул телефон обратно на стол.

Инстинктивно я поглядел в окно, за которым до горизонта простирался спокойный в тот день Индийский океан. Солнце и спящая под ним великая вода – в этой картине ничего не менялось миллионы лет, и казалось, не могло измениться. Однако в глубине души я понимал, что перемены уже наступили.

Покинув свой номер, я пошел к лестнице. Почти сразу я услышал какой-то грохот, а в следующий момент ближайшая ко мне дверь распахнулась, и в коридор с громким визгом выбежала горничная Тамби. Волосы ее растрепались. Съехавший чепчик девушка на бегу придерживала рукой.

Притормозив у открывшейся двери, я пронаблюдал, как Тамби достигла лестницы и побежала по ступеням вниз. Чуть позже я понял, что это минута промедления избавила меня от больших неприятностей – вслед за Тамби из номера вылетел какой-то темный предмет и, ударившись о стену коридора, со звоном разлетелся на тысячу осколков и брызг. К счастью, ни один из кусочков стекла в меня не попал. Осколки блестели в ворсе ковровой дорожки. В воздухе пахло шампанским.

– А ну, вернись, тупая каракатица! – проорал из открытой двери сиплый пьяный голос. Я расплющу твою башку… диваном!

Моим соседом по этажу был Робин Фриз – музыкант по роду деятельности и террорист по душевной конституции. Как и я, Фриз прятался на Алакосо от большого мира. Однако в своем эскапизме он зашел еще дальше, во всю налегая на алкоголь и гоняясь за островитянками.

– Тамби!!! – донеслось из номера.

Не дожидаясь, пока буян выйдет в коридор, я стряхнул с руки капли шампанского и поспешил к лестнице.

Непонятно откуда возникшая клаустрофобия усилила мое желание поскорее выйти на свежий воздух. На противоположной стороне мрачного холла, заставленного дорогой деревянной мебелью, светился дверной проем, через который виднелась серо-голубая равнина океана.

Я уже прошел половину холла, когда чей-то невысокий силуэт подскочил ко мне со стороны подсобного помещения. Это была маленькая писклявая Ила Пирсон, супруга хозяина отеля.

– Мистер Нобби! Она либо на взлетно-посадочной полосе, либо на пляже! – схватила меня за руку Ила. Можете сказать ей, что я в гневе.

– Здравствуйте, миссис Пирсон, – отступил я на шаг. – Вы о ком?

– Да все в порядке! Просто в полдень или, скажем, в половине четвертого я волновалась бы гораздо меньше.

– Волновались бы? О чем?

– Боже мой, мистер Нобби! – закатила глаза Ила. – Все умники такие непонятливые или вы один?

– Я один. Потому и сослал себя на Алакосо.

Ила удрученно вздохнула, словно я действительно был тупицей. Я постарался не сердиться на женщину – одной из моих целей на тот момент было стать более толерантным к людям и некоторым их особенностям. Я учился во всех находить хорошее. Ила, например, была великолепным садоводом. Ее усилиями рядом с отелем появился сад, кормивший островитян первоклассными овощами и фруктами. Мне, как любителю сладкого, особенно пришлись по вкусу местные дыни.

Благодаря экскурсиям по Алакосо, которые Ила для меня проводила, я узнал породы некоторых деревьев и кустарников – по крайней мере, слоанею от гуавы я научился отличать безошибочно.

– Миссис Пирсон, вы не знаете, неполадки со связью у нас надолго? – спросил я.

– Неполадки со связью… – рассеянно повторила Ила. – Ну да… Телевизор, кажется, так и не работает. Но почему вы меня сбиваете?! Мистер Нобби, вы поможете мне или нет?

– С радостью. Если, конечно, вы скажете, что от меня требуется.

Ила дунула себе в рыжую челку и устало, будто в сотый раз, проговорила:

– Найдите Хелен.

– Хелен? Она пропала?

– Дошло, наконец! – просияла женщина.

В ту минуту я забеспокоился всерьез. Моя интуиция, или, как ее называл Брот, ментальное обоняние, после обрыва связи предсказывала что-то нехорошее, и новость об исчезновении Хелен я воспринял куда менее легкомысленно, чем ее мать.

– Мы договорились встретиться в саду в полдень, но Хелен упорола из отеля еще до девяти. Тамби… ну, горничная… ее видела, – поделилась подробностями Ила. – Судя по всему, Хелен ушла лазить по деревьям с этим своим мелким косоглазым аборигеном.

При последних словах маленькое бледное лицо Илы приобрело брезгливое выражение.

– О каком это мелком косоглазом аборигене вы говорите, миссис Пирсон? – донеслось откуда-то сверху.

По резной лестнице со второго яруса холла спускалась Мамфо – управляющая отелем. Средний и единственный палец ее темной руки скользил вниз по лакированному дереву перил.

– О-о-о! – иронично протянула Ила. – А вы, как обычно, занимаетесь любимым делом – подслушиваете?

– Нет-нет, миссис Пирсон, – ответила Мамфо. – Мне просто показалось, что из холла доносится крысиный писк, и я решила посмотреть, что тут происходит.

По мере того, как Мамфо спускалась на первый этаж, по ее телу снизу вверх бежали солнечные зайчики, словно сканируя стройную фигуру управляющей. Световые пятнышки обшарили узкую майку, висящий над высокой грудью бронзовый кулон, чуть грубоватое, но чувственное лицо, и выше – гигантское облако афро-прически.