Maksim Brotuhin - Black Blood

– И где ж ты научился так драться? – сквозь отдышку произнёс кузнец.

– Пожил бы ты в моём районе, походил после десяти вечера по подворотням, и не так бы ещё отвешивать научился, – в шутку ответил Дмитрий, проведя рукавом по потному лбу.

– Ох, аж башка кружится! Эк, ладно ты меня приложил! Спору нет, ты достоин этого клинка. А имя-то есть подходящее?

– Имя для чего?

– Как это для чего?! Для твоего нового меча! По давней традиции севера, добрая сталь должна носить доброе имя. Это оружие с севера, значит, и традиции надобно соблюдать!

– Я… Я даже не думал. А чья эта лапа на рукояти?

– Дай-ка вспомнить, – оружейник задумался, почёсывая обросший щетиной подбородок, – ага, точно! Я делал навершие по слепку лапы ворона.

– Ну, вот и нашлось хорошее имя. Пусть будет Ворон.

– Прекрасное имя. А теперь не хочешь ли назвать своё?

– Дима. Просто Дима.

– Рад знакомству, Дима! Меня звать Один.

– Это шутка какая-то? – с недоумением спросил Дмитрий.

– Вовсе нет. Мои родители и вправду назвали меня в честь скандинавского бога!

– Я на своей шкуре убедился, что это неспроста. Ну что ж, будь здоров, Один! – произнёс Дима, уходя сквозь выстраивающий из толпы людей длинный коридор.

Зал понемногу начал наполняться перед большим представлением в кабаре.

Сегодня в «Синюю Мельницу» должен был прийти особый гость со своей очаровательной спутницей. Расчётливый организатор подготовил соответствующую программу, которая начиналась не совсем обычно для подобного заведения, а именно первым стояло выступление неизвестного музыканта. Появившись на сцене в компании своей белой гитары, он присел на высокий стул, на подобие тех, что стояли возле барной стойки, и начал аккуратно настраивать инструмент. В помещение вошёл большой по всем параметрам мужчина в деловом чёрном костюме со своей прелестной спутницей, скрывающей лицо за шелковым платком. По ту сторону занавеса полным ходом развернулась подготовка. Расставлялись микрофоны, устанавливались усилители, по полу ползали электрические змеи разного диаметра и напряжения. Изредка об них спотыкались работники сцены, проклиная артистов, которым эти провода принадлежали. Привилегированный посетитель уселся в огромное кресло обтянутое дублёной кожей. Тем временем его дама заняла такое же кресло рядом, и из-за своего миниатюрного телосложения мгновенно утонула в нём. Между местами стоял небольшой журнальный столик. На нём расположилась бутылка двенадцатилетнего виски, разлитого ещё в прошлом мире, и два стеклянных стакана.

– Ну и зачем мы сюда пришли? Прости, конечно, но если смотреть на пляшущих баб, то определённо лучше на голых, – произнёс Кирилл Евгеньевич.

– Не возмущайся ты так. Я же не привела тебя работать на стройку твоего очередного особняка! Тем более, говорят, сегодня здесь выступает виртуозный музыкант, – ответила очаровательная незнакомка.

– Ага, помнишь Макса? Всё, что он делал, так это бухал и пытался записать песню про угнетающий его политический строй.

– Ну а это не Макс! А теперь прояви уважение и замолчи. Представление уже начинается.

– Ага, конечно. Все чёртовы музыканты одинаковые шарлатаны, – проворчал Патриарх, наливая алкоголь в изящный треугольный стакан дабы утопить в нём скуку, навеянную нелюбовью к подобного рода мероприятиям.

– Временами, я вспоминаю, как ты приставал ко мне, а я отвергала все твои знаки внимания, – сказала спутница Патриарха, после чего негромко рассмеялась, прикрывая губы правой рукой, – какой же я была дурой.

– Не приставал, а ухаживал, попрошу, – ответил Кирилл, поправляя даму.

– Помнишь, Максим как-то говорил, что в первую очередь мы отвергаем верные решения? Я не всегда понимала с первого раза, что он хочет сказать. А чтобы понять эту цитату, мне потребовалась вся молодость.

– Кто-то называл его дураком, а кто-то – философом. Во всяком случае, я не помню, чтобы его сильно волновало, что о нём говорят за спиной. Гораздо больше он ценил мнение друзей.

– Да уж, с ним было не просто… А без него стало куда сложнее.

Занавес медленно поднялся, ознаменовав начало выступления. В темноте зародилась приятная мелодия, ласкающая слух, и одновременно навивающая какой-то потаённый страх. Мрачная и завораживающая, она лилась в зал, наполняя тела слушателей эмоциями. После инструментального вступления зажёгся первый прожектор, освещающий человека в чёрной бабочке. Волосы его были распущены и стекали вниз потоком молочного шоколада, закрывая лицо музыканта. Сидя на высоком стуле в белой рубашке и чёрных классических брюках, он перебирал медиатором струны, извлекая порядок нот, в который плавно встроился второй участник концерта. Вокалист начал петь что-то о сладких снах и семи чудесах света. Далее второй прожектор осветил и его, но Кирилла привлёк ни кто иной, как гитарист. Представление в один момент приобрело интерес для Патриарха. Он поставил стакан, и приступил к внимательному изучению инструмента, из которого извлекалась музыка.

– Мне кажется, или это «Faster than the light»? – тихо спросил Кирилл у своей спутницы, которая также предпочла присмотреться к гитаре.

– Тебе не кажется. Похоже, я поспешила с выводами, сказав, что это не Макс, – ответила незнакомка.

– Так как на моей памяти он ни разу не расставался со своей гитарой, то либо это действительно он…

– Либо?

– Либо он уже мёртв.

– Думаю, мы узнаем это, как только закончится представление, – в диалоге наступила продолжительная пауза, – интересно и сколько концертов он успел дать прямо у меня под носом, прежде чем сегодня мы пришли на представление? Как же я сразу не догадалась, что это Максим играл здесь раз за разом, не привлекая моего внимания!

– Не вини себя. Ты даже не знала, жив ли он. Как говорил мой отец: «Истина всегда прячется на самом видном месте».

После цитаты отца Патриарха в зал ворвались вооружённые люди, устроившие локальное истребление себе подобных. Без разбора они убивали мирных жителей Меркадо, пока их цели и мотивы оставались скрытыми. Кирилл схватил свою спутницу и вместе с ней лёг на пол, параллельно опрокинув кресла, создавшие временную баррикаду. Кортики западной работы без каких-либо преград перерезали горло простым посетителям. Некоторые из них были невинны и не заслуживали такой смерти, но госпожа Справедливость почему-то отвернула свой взор от этого проклятого места. Достав свой Walter, отлитый из белого золота с ручкой из грецкого ореха, Патриарх начал метко отстреливать нарушителей порядка. Тем временем музыкант поднял голову и наконец-то обратил внимание на происходящее. Отвлёкшись от исполнения композиции, он незамедлительно отошёл за сцену, где резинкой, закреплённой на левой руке, собрал волосы в хвостик и примерно прикинул обстановку. «Человек пятндацать-двадцать, может больше. Неужели по мою душеньку пришли? Ну да ладно, обеспечим гостям подобающий приём» – подумал он и, предварительно подняв ручку тона и выкрутив ей до предела, достал из кармана зажигалку со стальным корпусом и надписью: «Burn «em all!». Музыкант поджёг сопло, неприметно выходящее за пером грифа, между колками. Гитара оказалась опасным оружием, сочетая, как музыкальный инструмент, так и настоящий огнемёт, питающийся чёрной жидкостью из ёмкости внутри корпуса. Выйдя из укрытия, он одарил неумелых террористов дыханием дракона, поглощающим всё на своём пути, чем и привлёк внимание Кирилла.