Maksim Brotuhin - Black Blood

«Ну, кого ещё принесла нелёгкая», – подумал он.

– Олег Анатольевич, можно войти?

– Войдите!

В лабораторию проник человек в хорошем настроении и чёрном плаще. За спиной его висел музыкальный инструмент молочно-белого цвета с изрядно выгоревшей на солнце краской. Блестящие на свету тусклой лампы тёмные волосы были собраны в недлинный хвостик, лежащий на затылке параллельно позвоночнику. Недолго думая, незнакомец присел на стул импровизированной приёмной в ожидании внимания со стороны профессора. Не отворачиваясь от результата эксперимента, Олег произнёс:

– Вы по какому поводу?

– Да вот, представилась возможность заглянуть.

В нотках голоса посетителя было что-то знакомое, и это заставило Олега Анатольевича обернуться на источник звука.

– Ого… Я думал, ты спился и умер в какой-нибудь подворотне, пытаясь записать своё ни на что не похожее соло, – язвительной шуткой высказался учёный.

– А я думал, тебя убила жена одного из твоих любовников, – молчание ненадолго сковало комнату, наполняя её атмосферой неожиданной встречи двух давних знакомых, – Ну, здравствуйте, Олег Анатольевич, – музыкант протянул правую руку в ожидании традиционного ритуала приветствия, но потом вернул конечность в изначальное положение, сказав:

– Ах да, забыл, ты же не приветствуешь рукопожатия.

– Подумать только… Сам Максим Евгеньевич Братухин пришёл в мою скромную лабораторию. А ведь последний раз мы виделись, когда, – Олег затянул последнюю букву слова, вспоминая событие из далёкого прошлого.

– Когда учились у Владимира Владимировича, – подхватил Макс.

– Точно. Ты тогда ещё ушёл со второго курса, чтобы заняться музыкой.

– А ты остался, чтобы посвятить себя науке. И как? Получилось?

– Как видишь, сижу вот, людей от болячек спасаю, да плюшками временами балуюсь, – профессор кивнул головой в сторону опытного образца двигателя внутреннего сгорания, – А у тебя как? Ну, с музыкой.

– Да, знаешь, как-то не срослось. Я так и не записал то самое соло. Но пока что умирать не собираюсь и думаю, что всё ещё впереди.

– Мне всегда нравился твой оптимизм. Так, может, не будем продолжать беседу в сухую?

– Определённо хорошее предложение, доктор Перевозников.

Олег проследовал к небольшому шкафчику в дальней части лаборатории со словами:

– Чаёк? Или чего покрепче?

– Если честно, я бы не отказался, – ответил Максим.

Учёный достал закрытую бутылку, наполненную пятизвёздочным коньяком.

– Даже не начатая, – подметил Макс.

– Пациент подарил. Я тогда вылечил его сыпь на одном необычном месте, так он…

– Прошу, избавь меня от подробностей своих неестественных похождений, – бестактно перебил Максим.

– Это была область за ключицей… Ладно, закроем тему. Скажи лучше, как ты меня нашёл? – спросил Олег, тщательно протирая гранёные стеклянные стаканы.

– Я слышал, что в старом университете завёлся чудо-доктор. Хворь любую лечит, да и с мужчинами ложе разделить не прочь. Решил проверить свои подозрения, и вот я здесь.

– А где ты это, позволь узнать, слышал?

– Видел город, недалеко отсюда, на месте бывшего центра? Очень красивое место, скажу я тебе. Там жизнь обретает истинные черты аристократии, стараясь повторить как можно больше пороков прошлого. Так вот, я там, в заведениях разных концерты даю, ведь я как-никак музыкант. А мы, как десантники, бывшими не бываем. Играл я как-то в одном кабаре, «Синяя мельница» называется, а над ним, представляешь, публичный дом! Ну я и успел познакомится с тамошними дамами. А они, знаешь, хорошо умеют работать язычком. Свежие сплетни, слухи первее всех узнают, а бывает и со мной ими делятся. В свободное от работы время они собираются в коридоре, чтобы послушать моё выступление, – Макс мельком улыбнулся и продолжил: – никогда не думал, что моя музыка найдёт признание среди жриц любви. Собственно вот так я и заполучил новое сомнительно знакомство.

Тем временем сорокаградусный спирт разливался в гранёных стаканах, постепенно наполняя помещение ароматами дубовой бочки, в которой был выдержан.

– Как интересно. И что же было дальше?

– А дальше, мы выпили за встречу! – произнёс Максим, и залил в горло крепкий алкоголь, закусив его довольно редким деликатесом нового времени. – Ох, хорошая синька… А оливки тебе тоже больные притащили?

– Оливки? Не, это мои тут валялись. Я их ещё со своего дня рождения забыл в лаборатории. Ну вот и пригодились. – Ответил учёный, всё ещё жмурясь от горького лекарства для души. – Так, зачем ты пришёл? Кроме того, что захотел вспомнить институтские времена, разумеется.

– А вот это уже дело посерьёзнее, – Макс сменил настроение с беззаботного весельчака, на хмурого скептика и добавил, – ответь мне на один вопрос. У стен есть уши?

– Если ты про то, что нас могут слышать, то можешь, не беспокоится. Это исключено. Если только сюда не ворвётся какой-нибудь мой пациент с криками о своём геморрое.

– Ну, так займись этим, – спокойно сказал музыкант.

Олег подошёл к двери и закрыл её на стальной засов, предварительно осмотрев коридор на наличие людей. И он, к счастью, оказался пуст.

– Так что ты хотел мне сказать?

– Я хотел тебе это показать.

Максим без промедлений закатал рукав левой руки, оголяя длинный чёрный шрам.

– Выглядит очаровательно. И от чего это? – поинтересовался профессор.

– Не знаю. Не подашь скальпель почище?

– Не совсем понимаю суть происходящего, но держи.

– Подставь ещё чашку Петри.

Макс аккуратно вскрыл участок раны, и чёрная смолянистая жидкость начала заполнять порез, после чего капля крови упала на дно химической посуды.

– Ни разу с таким не сталкивался, но на вид это очень не здоровый признак.

– Это ещё не самое весёлое. Дай ватку.

Максим остановил не слишком обильное кровотечение и произнёс:

– Готов? Будет немного громко.

– Стой! Что?!

Макс быстро поджёг пластмассу и сразу же выбросил предмет в окно. Через мгновение крайне живописный взрыв нарушил звуки повседневной жизни лаборатории, раскидав в разные стороны горящие осколки. Несколько попали на бетон и начали мгновенно плавить последний, показывая опасность органической взрывчатки.

– Извини меня за выражение, но что это, блядь, было? – с отдышкой выкрикнул Олег

– Впечатляет, да? Это была чёрная кровь… И да, я не особо заморачивался с названием.

– Но как это… – учёный в замешательстве не договорил первое предложение – не важно, ты должен мне всё объяснить. Немедленно!

– Вернёмся к столу? – предложил Максим.

– Ладно. А теперь рассказывай, всё по порядку, и в подробностях.

– Помнишь, как это всё произошло? А я вот ничё не помню. Какая-то непонятная вспышка, и я просыпаюсь посреди своей комнаты. То да сё, собрался валить, и тут, меня что-то остановило прямо на выходе. Что-то заставило меня посмотреть на левую руку. Не сильно я тогда придал значение этой ране, и, как оказалось, очень зря. Неделей позже сидели у костра в лагере местного каравана около Меркадо. Как раз туда и направлялся. Ну, знаешь, я никогда не отличался прямыми руками и особой аккуратностью, вот и порезал обо что-то палец. Попросил у караванщика какой-нибудь ткани не сильно грязной по быстренькому перемотаться, а тот по доброте душевной оторвал лоскуток с рукава своей футболки. Подержал с минуты две, ну так кровь и остановилась. А вот бывший рукав даже на тряпку, которой протирают масло под двигателем, не сгодился бы. Я и решил его в огонь бросить. Сказать, что я охуел, всё равно, что назвать фтор восстановителем… То есть сути дела вообще, блядь, не передаёт! Ёбнуло так, что мужики аж отпрыгнули от страха, а меня отбросило чутка и я на спину упал. Смотрю на дождевике какая-то хуйня, непонятного происхождения горит. Плащ мой прошла, как горячий нож, сквозь масло, и вроде уже должна мою кость плавить, но она блин на коже лежит. Я, наверное, секунд десять втыкал, и только потом сбросил эту залупу. Причём как сбросил-то! Второй рукой! Прям пальчиками так аккуратно взял и в стороночку скинул. Моё счастье, что она до других источников моей крови не добралась, а то думаю, что мы бы тут с тобой сейчас не беседовали. После этого стал внимательно изучать свою эссенцию жизни, и я сейчас не про водку! Но сам понимаешь, без оборудования тут делать нечего, и опять же по счастливой случайности, я нашёл тебя и твою лабу.