Антон Ильин - Мир Дженнифер

– Черт бы их всех побрал! – выругался он и со злостью ударил ладонью по киселю.

Кисель вспенился и разлетелся брызгами. Сразу началось какое-то брожение. Вода забулькала и как бы уплотнилась. «Что за дела?» – подумал Платон и стал разбираться со снаряжением. От баллона тянулась трубка, а на ней находился манометр давления воздушной смеси. Манометр крепился на правой руке. Далее еще одна трубка заканчивалась загубником. Сунув его в рот, Платон снова опустился под воду. На дне по-прежнему виднелись неоновые стрелочки, но теперь они мигали, а вместо «Поднырнуть» было написано «Подныривайте!».

Набравшись храбрости, Платон поднырнул. Вода сразу успокоилась, перестала бурлить и приняла свое обычное киселеобразное состояние. К своей радости, без особых затруднений он проплыл под перекрытием и вынырнул на противоположной стороне, где Петрович и Шура ждали его, держась за острые бортики вдоль стен. Платон не успел ничего сказать товарищам, так как сильное течение неожиданно потащило его, барахтающегося, мимо них дальше. В этой ситуации Платону требовалось быстро соображать, но делать это у него получалось крайне плохо. Единственное, что он сообразил сделать, – попытаться зацепиться за бортик, но, к сожалению, рука его соскользнула, а когда он попытался разглядеть, где эти двое, то течение принялось грубо швырять его из стороны в сторону по узкому желобу, куда он, к своему ужасу, попал из широких продольных коридоров. Вода постоянно попадала в рот, на вкус она была слегка солоноватая. «Совсем как кровь», – подумал Платон.

«Развернитесь ногами вперед по течению! Развернитесь ногами вперед по течению! Вы можете пострадать физически! Развернитесь ногами вперед по течению!» – стал призывать громкий металлический голос. Платон быстро развернулся ногами вперед. Тем временем скорость спуска заметно выросла, а желоб сменился новым тоннелем. Платона стало водить по стенам и потолку. «Господи!» – бормотал он, единственно радуясь тому факту, что он успел, как и просили, развернуться ногами по течению вперед.

Внезапно Платон закричал, как кричат на американских горках, потому что стал падать отвесно куда-то в темноту. Сердце его на мгновение перестало биться, а потом забилось там, где оно никогда этого не делало: в горле, в ушах, в пальцах, в бедрах и даже на переносице. Платон со свистом летел по трубе дальше. Он вертелся, крутился, опять падал практически отвесно, отрываясь от потока воды, куда-то заворачивал, поднимался, падал вновь, больно ударялся об окоченевший под ним кисель, глотал его, летел дальше и кричал, кричал, кричал. Только его никто не слышал. Этот кошмар продолжался бесконечно долго. Может быть, год, может быть, век. Во всяком случае, так казалось Платону, который уже стал терять связь с реальностью и рисковал совсем скоро, вот-вот лишиться рассудка, когда все-таки, к счастью для него, это падение внезапнейшим образом не прекратилось.

Платон выскочил из трубы, пролетел со свистом метров десять и, совершив тройной кульбит, больно шлепнулся о воды подземного океана, уйдя под них сравнительно надолго – секунд на десять или пятнадцать. А когда он вынырнул, то принялся отчаянно хватать воздух ртом. Глаза застилала пена, мешая как следует разглядеть происходящее. Шлепки, крики и чей-то командный голос смешивались со звуками падающей воды. Наконец Платон разлепил один глаз, но смог увидеть лишь яркий белый свет. Тут же что-то его схватило под мышки и потащило наверх. Платон весь скрутился от неожиданности. Вода стекала с него, а жирные капли ее падали в кипящую пену. Платон выронил загубник и почувствовал, как больно в спину давит баллон. Виной тому были металлические щупальца. Они сдавили его предплечья и несли высоко над водой.

Мимо пролетел аквалангист. Потом еще один, чуть дальше другой. Они не кричали. Просто падали как камни, вылетая из труб, торчащих из чернеющей в сумерках скалы. Платон был без маски, она давно съехала назад и болталась, как детская варежка на резинке. В воде были сотни белеющих тел. Они, как поплавки, торчали из воды, пока их не вытаскивали жуткого вида краны со щупальцами. Краны те стояли на огромной платформе, напоминающей нефтяную вышку. С вышки светили десятки ярких прожекторов, наполняя светом это ужасное место.

Платона поднесли к какому-то круглому плавательному приспособлению. Когда он присмотрелся, то понял, что эта штука очень похожа на батискаф. «Господи!» – опять вырвалось у Платона, когда железная рука-щупальце стала опускать его в кабину этого устройства. Платону показалось, что там уже кто-то сидел. Устройство качалось на небольших волнах, поэтому рука опускала Платона как котенка с бережной осторожностью, останавливаясь и выравниваясь, подбирая правильную траекторию. Когда Платона втащили в кабину, то омерзительные щупальца разжалась, чтобы со свистом выскользнуть наружу.

В кабине Платон немного успокоился. Поправив баллон и вернув на лоб маску, он осмотрелся. Скамейки, на одной из которых сидел Платон, стояли рядами и заканчивались круглым стеклом. Стекло было опущено в воду наполовину. Пространство над головой сужалось и оканчивалось отверстием с резьбой, как у банки из-под варенья. Слева и справа ничего не было, кроме аптечек и проводов, изолированных полупрозрачным веществом. В кабине неприятно пахло патокой. Рядом в полумраке кто-то сидел.

– Какой неприятн он сегодня. Правд ведь?

– Вы о ком? – Платон посмотрел на соседа. Это был тот самый малыш-коротышка, которого он видел в столовой.

– Ну как ж! Океан плохой. Не вишь?

Коротышка уставился на Платона как на идиота и как-то захрипел гортанно, отчего Платону захотелось поскорее вылезти из батискафа обратно к щупальцу и кисельному морю. Что-то жуткое было в этом мужичке.

– Я… новенький, – неуверенно пробормотал Платон и отвел взгляд от маленьких глазок-колючек.

– А ну то и видн! Ахр, – то ли кашлянул, то ли поперхнулся человечек. – Я тебя вид! В столофке! Крах! – Мужичок был точно не в себе.

– Я вас тоже видел. Да. – Платон отодвинулся.

– Гульба! – неожиданно крикнул он.

– Что? – Платон не сводил с человечка глаз, как не сводят с психически нездоровых людей.

– Гуль-ба! – повторил человечек.

– Извините меня, но я вас не понимаю. – Платон старался оставаться вежливым.

Мужичок растерянно посмотрел на Платона и протянул ему свою крошечную руку.

– Гульба, – повторил он.

До Платона дошло, что это его имя, и он с облегчением пожал Гульбе руку.

– Я Платон.

В этот момент на Платона стало довольно сильно капать. В батискаф опустили Шурика. Он сразу пожал руку Гульбе и радостно посмотрел на Платона.

– Ну ты напугал нас! Что ты там застрял-то?