Альфред Ван Вогт - ФАТА-МОРГАНА 2 (Фантастические рассказы и повести)

— Кто сдался? — спросил Андерсон.

— Как это кто? Племя из Бездны, — тихо ответил человек.

Мы уставились на него.

— Племя из Бездны, — повторил он. — То, которое Дьявол сотворил еще перед потопом и которое каким-то образом избежало мести. Бога. Вам с их стороны ничего не грозило… разве что вы откликнулись бы на их зов. Они не могут выйти за пределы голубого тумана. Я был их пленником, — просто закончил он, и шепотом они пытались вернуть меня обратно!

Мы с Андерсоном переглянулись, подумав об одном и том же.

— Вы ошибаетесь, — сказал он. — Я не спятил. Дайте мне только немного выпить. Скоро я умру, но прежде, чем это произойдет. я хочу, чтобы меня забрали как можно дальше на юг, а потом разведите костер и сожгите меня. Я хочу принять такую форму, чтобы никакие дьявольские чары этого племени не могли вновь затащить туда мое тело. Сделайте это, когда я вам о них расскажу… — он заколебался. — Кажется, с меня сняли цепь?

— Я распилил ее, — коротко ответил я. — Слава Богу и за это, — прошептал он, а потом выпил водку с водой, которую мы поднесли к его губам.

— Руки и ноги мертвы, — сказал он. — Так же мертвы, как скоро буду я сам. Что ж, они хорошо потрудились. А теперь я расскажу вам, что находится там, за Ладонью. Ад!

— Послушайте. Меня зовут Стентон, Синклер Стентон. Выпускник Йельского университета 1900 года. Путешественник. В прошлом году вышел из Доусона в поисках пяти вершин, поднимающихся, как ладонь, между которыми течет чистое золото. Вы ищете то же самое? Так я и думал. Поздней осенью прошлого года мой товарищ заболел, и я отправил его обратно с несколькими индейцами. Остальные вскоре сбежали от меня. Но я решил не сдаваться. Построил шалаш, запасся продовольствием и переждал зиму. Весной двинулся дальше. Спустя неполные две недели я увидел пять вершин, но не с этой стороны, а с обратной. Дайте мне еще водки.

— Я сделал слишком большой крюк, — продолжал он. — Пошел слишком далеко на север. С этой стороны не видно ничего, кроме леса, доходящего до самого подножия Открытой Руки, а вот с другой…

Он помолчал.

— Там тоже лес, но он не заходит так далеко. О нет! Я вышел из него, и передо мной предстала раскинувшаяся на много миль плоская равнина. Она выглядела такой же старой и разрушенной, как пустыня вокруг руин Вавилона. На краю ее вздымались вершины, а между мной и ими стояло что-то, похожее на барьер из скал. Потом я наткнулся на дорогу.

— Дорогу? — недоверчиво воскликнул Андерсон.

— Да, — сказал человек. — На каменную, идеально ровную дорогу, утоптанную так, словно сотни миллионов ног тысячелетиями ходили по ней. По обе стороны находились песок и груды камней. Я заметил эти камни только через некоторое время, а форма груд, которые они образовывали, навела меня на мысль, что сотни лет назад они могли быть домами. Я чувствовал в этом деятельность человека, и в то же время в них было что-то древнее. Так вот…

Вершины приближались, груды развалин стали чаще. Они производили впечатление покинутых необычно и, казалось, излучали что-то, коснувшееся моего сердца, как прикосновение духов, настолько древних, что они могли бы быть только духами домов. Однако, я шел вперед.

Вскоре я понял, что невысокий барьер у подножия вершин был еще одним, более широким поясом руин. Открытая Рука находилась на самом деле гораздо дальше. Дорога проходила между двумя высокими скалами, стоящими, как ворота.

Рассказчик опять помолчал.

— Это и были ворота, — продолжал он. — Я дошел до них, миновал и тут же упал, судорожно хватаясь за землю. Я находился на широком каменном уступе, а подо мной была пропасть! Представьте себе Большой Каньон, только в пять раз шире и без дна — вот во что я заглядывал. Я как будто смотрел за грань рассеченного мира, в глубь бесконечности, где кружат планеты! На дальнем конце стояли те пять вершин, словно огромная, предостерегающая ладонь, вытянутая к небу. Край пропасти изгибался по обе стороны от меня.

Видеть можно футов на тысячу — дальше все закрывал густой голубой туман, напоминавший голубизну, видимую в сумерках и собирающуюся на вершинах гор… А сама расщелина была ужасающей, как маорийский Залив Раналак, разделяющий мир живых и мертвых, через который может перепрыгнуть новоосвободившаяся душа, но уже никогда не найдет сил пересечь его обратно.

Я отполз от края и встал, опершись рукой на один из столбов этих ворот. На нем находились какие-то скульптуры. Еще достаточно четко виднелась фигура огромного человека, стоявшего спиной к наблюдателю. Руки его были вытянуты, на голове странное островерхое украшение. Я взглянул на соседнюю скалу, — там виднелась точно такая же фигура. Столбы были треугольными, а изображения находились на сторонах, отвернуть, от расщелины. Казалось, фигуры что-то скрывают. Я пригляделся, и мне показалось, что за их вытянутыми руками виднеются другие фигуры.

Видел я их очень смутно, но похожи они были на больших распрямленных улиток. Их набухшие тела были едва обозначены, за исключением голов, напоминавших, шары. Были они невероятно мерзки. Я вновь повернулся к пустоте, вытянулся на камне и заглянул вниз.

В глубь расщелины вела лестница!

— Лестница! — воскликнули мы.

— Да, — ответил человек, так же спокойно, как и прежде. — Она выглядела не высеченной в камне, а, скорее, встроенной в него. Ступени имели около шести футов длины и трех ширины, они уходили вниз и исчезали в голубой мгле.

— Кто мог создать такую лестницу? — спросил я. — Лестницу, встроенную в стену пропасти и ведущую в глубь бездонной расщелины?

— Вовсе не бездонной! — тихо сказал человек. — У нее было дно, и я добрался до него!

— Добрался до него! — повторили мы.

— Да, по лестнице, — ответил человек. — Я пошел по ней вниз. Да, да, — подтвердил он, — я пошел вниз по лестнице, но не в тот день. Я устроил лагерь сразу за воротами, а на рассвете набил рюкзак продуктами, наполнил фляги водой из источника, бившего у ворот, прошел между украшенными скульптурами монолитами и пересек край расщелины.

Ступени шли вдоль плоскости скалы под углом сорок пять градусов, и я разглядывал их, спускаясь вниз. Они были сделаны из зеленоватого камня, совершенно не похожего на гранит-порфир, образующий стену пропасти. Поначалу я думал, что строители использовали дайку той породы, в которой вырубили ступени, но постоянство угла наклона лестницы поставило мою теорию под сомнение.

Пройдя около полумили, я добрался до выступа. От него лестница резко поворачивала и шла дальше вниз, прилегая к скале под тем же углом, что и прежде. Она образовывала зигзаг и, миновав три таких поворота, я понял, что ступени идут вниз спиралью. Никакие дайки не могли возникнуть с такой правильностью. Нет, нет, лестница была встроена. Но чьими руками? Ответ находится в тех руинах, что окружают расщелину, но, думаю, никогда не будет найден.