Пол Андерсон - ФАТА-МОРГАНА 9 (Фантастические рассказы и повести)

Бармен с невозмутимым видом выставил на стойку две бутылки холодного пива.

— Что касается меня, то я бы такое рассказывать не стал. Но он у нас тоже почти что посторонний, не живет здесь и, наверное, не понимает, что мы чувствуем по этому поводу. Для него это просто интересный случай, как любой другой.

— Да-да, — поддакнул рассказчик Талланта, — так мне удобнее. — Он вытер бороду и обхватил ладонью горлышко.

— Но раз уж начали, так и быть, — продолжал бармен, расскажу и я кое-что. Случилось это прошлой зимой, в самые морозы. Мы тоща всю зиму слушали истории, что где приключилось. Одна интереснее другой. Волки, чтобы погреться, забегали в хижины исследователей как к себе в берлоги. Дела у меня шли неважно, лицензии на крепкое спиртное нет, а пива в такую холодрыгу много никто не пил. Но от посетителей отбоя не было, валом валили посидеть у той большой печки.

И вот как-то вечером собрался народ, а с ними и старина Джейк со своей собакой Джиггером. Джейк — это тот старик, с кем ты разговаривал. Слышу я вдруг — вошел кто-то, тихо так, только дверь чуть-чуть скрипнула. Но никого не увидел. Все что-то делали, играли в покер, просто болтали — вот как мы сейчас с тобой, — и неожиданно из угла х-хрясь! — Из того, где печка, там у меня музыкальный автомат стоит.

Я мигом туда — в чем, мол, дело, но оно так быстро выскочило, что я толком даже ничего и не рассмотрел. Что-то маленькое, тощее и совсем без одежды. Да-а, холода тогда стояли зверские.

— И что же там хрустнуло? — не выдержал Таллант.

— Кость. Собачья кость. Джиггер был задушен совершенно бесшумно. Бедный песик, он был такой маленький. И это существо сожрало почти все его мясо. Не доело, потому что хрустнула кость. Мозгов, видать, захотелось. Можешь посмотреть — там до сих пор остались пятна, кровь так полностью и не отмывается.

На протяжении всего рассказа стояла тишина, но как только бармен закончил, посетители словно с ума посходили. Сержант авиации с диким воплем принялся трясти игральный автомат, требуя выигрыша, а рабочий со стройки за столом для покера, ругнувшись, встал и, перевернув пинком стул, угрюмо рявкнул, что у них здесь свои правила и что такая игра не по нему.

Воцарившаяся было атмосфера ужаса рассеялась. Посвистывая, Таллант прошагал в угол, чтобы бросить монетку и завести какуюнибудь музыку, и как бы невзначай скосил глаза на пол. Правду говорил бармен или нет, но пятна там были.

Таллант довольно хмыкнул. Он даже почувствовал к Каркерам какую-то благодарность. Вот уж кто действительно сможет помочь ему в его шантаже.

Этой ночью ему снилась Власть. Его обычный сон. Он стоял во главе нового, образованного после войны, Корпортивного Американского Государства и отдавал приказания. «Иди!» — и человек шел, «Вернись!» — и другой человек возвращался, «Сделай это! Сделай то!» — и слуги повиновались и беспрекословно выполняли то, что он от них требовал.

Затем явился откуда-то молодой парень с бородой, и его грязная, длинная шинель развевалась как одеяния древнего пророка. И он сказал: «Вознесся наверх и доволен? Вообразил себя на гребне волны — волны Грядущего, как ты сам ее называешь. Но внизу, в темной глубине, куда не достает глаз, дремлет течение, и оно — часть Былого. А также и Настоящего, и даже Будущего. Там Зло и Пороки Человечества, они во много раз чернее твоего зла и куда древнее. Бесконечно древнее».

А позади развевающихся одежд, в их тени сновало что-то маленькое, худое и коричневое.

Сон не нарушил душевного равновесия Талланта. Как не нарушила его следующим утром и мысль о предстоящей беседе с Морганом. Он с большим аппетитом проглотил собственноручно поджаренную яичницу с беконом и, раздевшись до пояса, приступил к расчистке земли для будущей хижины. Ветер стих, и солнце ярко сияло. Его мачете, сверкая, рассекал воздух и со свистом срезал стебли высокой травы и ветки кустарника.

Появился Морган — лицо красное и весь в поту.

— Пойдем в будку, — предложил Таллант, — там тень и прохладнее. И говорить удобно. — В удобной, прохладной тени глинобитной будки Таллант взмахнул острым мачете, и толстая, раскрасневшаяся рожа Моргана распалась пополам.

Это было так легко. Легче, чем выкорчевывать корни шалфея. И абсолютно безопасно. Морган жил в захудалой лачужке на пути туда, откуда, по слухам, не возвращаются, а к тому же часто отлучался в исследовательские Походы. Его отсутствие, даже если и будет замечено, то никак не раньше, чем через несколько месяцев. Никому не придет в голову связывать его исчезновение с Таллантом. Нет тому причин. И уж менее всего вероятно, что Моргана станут искать в будке, где обитают привидения-каркеры.

Тело оказалось неожиданно тяжелым, теплая кровь капала на голую кожу. Свалив тело Моргана на пол, Таллант испытал облегчение и огляделся. Пола как такового не было — ни досок, ни какого-либо покрытия. Только земля. Твердая, но могилу вырыть можно. И никто не заявится на эту проклятую территорию. Могилу не заметят, а пройдет год или чуть больше, и все спишут на Каркеров. И кости, и могилу.

В поле бокового зрения что-то вновь шевельнулось. На сей раз Таллант вознамерился осмотреть все как следует.

Неуклюжая и грубо сработанная небольшая мебель — как вырубили топором, так и оставили. Толстые доски соединялись деревянными колышками, а кое-где — наполовину сгнившими ремнями. Зола в очаге казалась столетней давности, и из нее торчали запылившиеся черепки глиняного горшка.

Внимание Талланта привлек большой плоский камень с широким углублением посредине. Камень покрывали пятна, напоминавшие ржавчину. Но камни не ржавеют. За ним — крошечная фигурка, судя по всему, наспех и неумело слепленная из глины и палочек. В фигурке было одновременно что-то от человека, что-то от ящерицы и что-то от тех существ, что время от времени беспокоят ваше боковое зрение.

С возрастающим интересом Таллант шагнул дальше. Когда он приблизился к едва освещаемому незастекленным оконцем дальнему углу, то у него невольно перехватило дыхание. На несколько секунд Таллант оцепенел. Но быстро пришел в себя и громко рассмеялся.

Вот и объяснение. Один любопытный увидел, рассказал остальным, отсюда и пошло. Обрастая деталями, сложилась легенда. Каркеры и впрямь оказались неплохими учениками индейцев, переняв от них тайное искусство бальзамирования.

Превосходно выполненная мумия. Но то ли от индейского чудодейства тела ссыхались, то ли это был десятилетний мальчик. От плоти ничего не осталось. Только кожа, да кости, да туго натянутые высохшие сухожилия. Веки закрыты, глазницы запали глубоко в череп, а нос… нос провалился и осел, и его вроде как бы и не было вовсе. И еще губы. И не губы даже, а тоненькие ниточки, натянутые поверх длинных и ослепительно белых зубов, выступающих немного вперед и резко контрастирующих с темно-коричневой кожей.