Олег Еремин - Дорога в небо. Книга третья. Работа над облаками

И «Великий Рэндом»… запулил ее на окраину какого-то африканского мегаполиса. Судя по немыслимой жаре, плотному смогу, пропахшему свалкой, и как будто парящим над ним силуэтам небоскребов.

– Пипец! – высказалась Хана и добавила длинную сложную фразу на русском-матерном.

Как это ни странно, а весьма специфическое путешествие по виртуальной Земле напрочь излечило японскую космолетчицу от припадка ностальгии. И на следующее утро она была свежей как огурчик, веселой и собранной одновременно.

Хана чмокнула мужа в щеку, и, со словами: «А то целый день придется обходиться без ЭТОГО», защелкнула колпак гермошлема.

Они разместились вдвоем в ложементах, и маленький кораблик отправился в очередной полет.

Все шло по плану, разработанному Ханой.

Над нужным квадратом сбросили крошечного робота-поптыгунчика, которого все звали «зайцем». Пролетая над буровой номер девять, Федор успел обменяться с автоматикой всеми необходимыми данными и командами. Это приходилось делать во время полета «Ласточки», потому как буровая находилась в кратере, расположившемся на самом полюсе, и радиосигналы с вращающейся в плоскости эклиптики станции до нее не доставали.

А потом была обычная тяжелая работа в Разломе.

Два месяца назад Хана гуляла в теле адроида-аватара по поверхности Лютеции.

Женщина все-таки научилась прыгать в этом металлическом теле, хотя ей жутко не хватало естественного ощущения равновесия. Ведь голова-то ее покоилась на мягком валике в капсуле, вместе со всеми средними ухами и прочими мозжечками. Увы, но передавать синтетические сигналы, полностью идентичные им, непосредственно в мозг, ученые пока что не научились. От этого ощущался легкий дискомфорт. Чувство равновесия было не таким хорошим, как в реальности.

Нет, для сидячей работы и виртуальных развлечений оно вполне годилось, но вот для такого точного и тонкого искусства, как скачки по Лютеции – нет.

Пожалуй, только Хана хорошо освоила прыжки в аватаре. Именно это стало для космолетчицы решающим аргументом, чтобы захапать себе должность разведчика.

Вот и прыгала она себе по кромке очередного кратера, когда, влетев в тень, не почувствовала под ногами грунта.

Хана молниеносно среагировала и подбросила вверх «паучка». А сама сгруппировалась и принялась ждать падения.

Каменный выступ болезненно ударил ее по левому плечу, развернул в полете. Но женщина, извернувшись как кошка, упала на руки и правое колено.

Удар был основательный.

Хана быстренько проглядела диагностику. Вроде ничего не сломала. И обвела взглядом окружающее.

Попыталась обвести взглядом. Кругом стояла кромешная тьма.

Японка зажгла закрепленный на лбу робота прожектор. В одну десятую накала, чтобы не ослепить оптику.

И опять ничего не увидела, кроме сплошного тумана. Со всех сторон ее окружало белесое марево из мельчайших частичек реголита. На секунду потемнело в глазах от потери связи между телом аватара и ее собственной тушкой, лежащей в уютной капсуле на станции.

Хана наугад встала. Легкое головокружение быстро прошло, глаза-объективы увидели перед собой неровную каменную стену, уходящую вверх.

Она стояла на дне узкой щели, глубиной в добрую сотню метров.

Тело робота утопало по плечи в реголитовой пыли. Та, от удара поднялась облачком и сейчас медленно оседала.

«Опять понабьется во всякие интимные места!» – подумала Хана.

Да, крошечные каменные частички основательно вредили аватарам, забиваясь во все возможные щелки, попадая на трущиеся и вращающиеся детали.

Борьба с пылью была одной из главных головных болей инженеров.

Хана провела рукой, чувствуя легкое шелковистое прикосновение, прохладное и приятное.

«Градусов тридцать по Кельвину, – подумала космолетчица. – Ну что ж, поплаваем!»

Хана неторопливо двинулась вдоль разлома, раздвигая телом податливую субстанцию. Ее остановил звуковой сигнал потери канала.

Аватар и человек, лежащий в капсуле, постоянно связаны гигантским потоком информации, текущим в обоих направлениях.

Сейчас связь со станцией шла через «паучка»: крошечного ретранслятора, который при активации выпустил во все стороны тонюсенькие ножки и таким образом остался над расщелиной. Вот только разлом был неровным, и Хана вошла в тень.

– Ну вот! На самом интересном месте! – подражая персонажу из какого-то древнего русского мультика, проскрипела Хана.

Разумеется, мысленно, потому что голосом робота не снабдили. Зачем он ему в вакууме-то?

Хана подняла лицо вверх и уставилась линзами-объективами на тоненькую полоску черноты с искорками звезд на фоне черноты без искорок.

– Ну, полезли, что ли.

В принципе, если прыгнуть изо всех сил, то можно долететь до края, но наверняка ведь ударишься обо что-нибудь.

– Так что лапками, Хана, лапками, – сообщила она самой себе.

И первый раз слегка подпрыгнула.

Двухсоткилограммовый аватар весит на Лютеции всего килограмм, но инерция у него никуда не девается.

Так что Хана отталкивалась не сильно, но продолжительно. Так, чтобы постоянно быть в движении вверх, по изломанной траектории, медленно, но верно поднимаясь из расщелины.

И, на половине дороги, фонарь высветил широкую полосу, серебристо блестящую металлом.

– Стоп машина! – скомандовала себе космолетчица.

Вцепилась левой рукой в каменный уступ.

Сосредоточилась над очень странным действием.

Она называла такие вот операции: «махать хвостом».

Все операторы, помимо обычных движений, разучили ряд особых команд. Они подстраивались индивидуально и у каждого были своими.

Кто представлял, что выращивает и машет крыльями, кто шевелил ушами или действительно махал воображаемым хвостом.

А вот Хана…

Как вы думаете, чем она двигала?

Почти угадали!

Семью тентаклями, растущими…

В общем, кибернетист экспедиции, осуществляющий калибровку, так и не смог сдержать приступ истерического смеха.

Но зато владела Хана воображаемыми… щупальцами… в совершенстве, и на них можно было повесить чуть ли не сотню специфических команд.

В реальности хватило десятка.

Например, третий тентакль вправо – и из руки робота выскользнул тоненький бур, сколупнул несколько металлических крошек в контейнер для проб.

– Федя! Я тебе подарок несу! – воображаемо соединив первый и второй тентакли в форме сердечка и, тем самым переключившись на обычный радиообмен с мужем, сообщила Хана.

– Ты, главное, саму себя принеси! – проворчал муж. – А то пропала с радаров, как под Лютецию провалилась.

– Угадал. Тут трещина глубокая, а в стене что-то блестит.

– Как? – оживился планетолог.

– Серебристо. Думаю, твои любимые платиноиды.