Олег Еремин - Дорога в небо. Книга третья. Работа над облаками

– Ага. Да еще и эти ограничения на космические пуски. И зачем было так торопиться, если сейчас будем сидеть на Луне, да Марс с астероидами потихоньку ковырять?

– Не, Ханусь, ты не права! – заступился Федор. – Дел невпроворот! Нам тут добычу и производство организовывать. На Луне не просто колупаться, а строить настоящие заводы. А Марс так вообще столько всего потребует! Если к этому добавить еще Юпитер с Сатурном, да Венеру с Меркурием, то точно надорвемся и остатки экологии на Земле загубим. Да и просто не хватит ресурсов. Вон, на ваш полет к Европе четыре года ксенон копили, покупали у всех, кто мог его производить.

– Но сейчас-то все движки на магнии разрабатывают! – возразила Хана.

– Но первое время его все равно с Земли возить будут, пока металлургические заводы на Луне не запустят.

– Да понимаю я все! – повысила голос японка. – Но так хочется еще отправиться куда-нибудь подальше и поэкстремальнее! А то торчать два года на этом колесе, может еще разок на него же слетать, и все, что ли?! Я хочу подвигов!

– Можно подумать, что сейчас ты не подвиг совершаешь, – улыбнулся Федор. – Кстати, дорогая, а не пора ли тебе заняться стыковкой.

– Ой, не наступай мне на любимую мозоль! – скривилась Хана.

Да, стыковка с «колесом» была самой неприятной для нее процедурой.

Потому что… она была полностью автоматической!

Ну не доверяли даже ей, пилоту экстра-класса, этот маневр.

Поэтому Хана, подведя кораблик к заданной зоне, включила автоматику и, откинувшись в ложементе, скрестила руки на груди, всем видом показывая, что: «ну и фиг с вами!»

С другой стороны, безделье позволяло насладиться картинкой.

Двадцатиметрового диаметра бублик неторопливо поворачивался на обзорном экране, занимающем почти весь потолок «Ласточки». От центрального блока, как в настоящем колесе, шли четыре толстые спицы – трубы переходов.

Сам центральный блок состоял из длинного цилиндра технических модулей, где хранились припасы и размещалась часть оборудования. С одной стороны, обращенной вниз, к Лютеции, находился стыковочный модуль, к которому сейчас подруливал маленький кораблик. А с другой размещалась решетчатая конструкция, в которую были вплетены баки с кислородом, водой, топливом и прочими запасами. И венчал все это сооружение расположенный в доброй сотне метров от человеческого жилья и прикрытый от него оборудованием компактный ядерный реактор.

«Ласточка» зависла прямо напротив стыковочного узла, сориентировалась «попой кверху», как сказала бы Настя, и начала вращаться, чтобы совместиться со станцией по фазе.

Когда звезды закружились, а «колесо», наоборот, замерло, кораблик медленно подплыл к узлу, ткнулся в него задницей, где, между широко расставленных в стороны четырех маршевых двигателей, располагался шлюз.

Вообще, «Ласточка» больше напоминала ту самую загадочную «крокозябру», которой обозвала ее та же Настя Белякова, а ныне Мыскина.

Усеченный конус жилого отсека был обвешан шарами с топливом и окислителем: кислородом и водородом. А снизу, между растопыренных в стороны сопел, торчал вырост шлюза со стыковочным узлом на нижнем срезе и люком в боковой стенке. Через этот самый люк космонавты выбирались на поверхность Лютеции, или, во время перелета, в открытый космос.

А давление тем временем уровнялось, и Хана, отстегнувшись от кресла, поплыла домой, на станцию.

– Дуешься? – спросил Федя.

– Ага, немного, – согласилась японка, и пояснила: – Летали мало, и по астероиду хочется пробежаться своими ногами.

– Ничего, еще напрыгаемся, – утешил ее муж. Только прилетели, все лишь начинается!

Отвык Станислав Бойченко от Новороссии.

За пять лет учебы в Центре подготовки космонавтов он так ни разу не съездил на Родину. Отпуска проводил с друзьями по отряду космонавтов, исколесив при этом чуть ли не всю Россию.

И даже ездил в Индию к Кэйлаш и Тимуру. Старые друзья, правда, были заняты выше головы. Тимур работал в Институте искусственного разума у Кирана Чаудхари и одновременно обучался в Институте Космонавтики. Кэйлаш разрывалась между маленькой дочуркой, которую родила три года назад, и подготовкой в составе экспедиции к комете Чурюмова-Герасименко. Разумеется, Славик на недостаток внимания жаловаться не стал, а самостоятельно поездил по стране, полюбовался старинными развалинами и новыми сверкающими городами.

Индия походила на друзу кристаллов, что растут на грязной заплесневелой почве. Современные городские районы и скоростные трассы расползались по морю унылых глинобитных халуп, заводы и университеты соседствовали с древними храмами, роботизированные сельхозпредприятия отодвигали на окраины, возделываемые вручную поля и огородики. Страна, будто змея, сбрасывала старую кожу, и выползала на свет в новой блестящей под солнцем чешуе.

Неторопливо и мощно, хотя и не так быстро, как сосед с северо-востока, который давно уже превратился в «Империю чудес», но при этом опять замкнулся в самодовольной гордости.

Но это были отпуска. А сейчас, после окончания подготовки, получив из рук Игоря Мыскина значок космонавта, он получил от того же руководителя центра подготовки и совет:

– Съезди, все-таки, домой. Не стоит обрывать свои корни.

– Да я и не обрываю. Просто… у меня там не очень много этих корней осталось, – немного сумрачно сообщил Станислав своему наставнику и самому любимому преподавателю.

– Я в курсе, – кивнул тот, – но они все же твоя семья. Не повторяй ошибок… одной моей знакомой, которая до сих пор жалеет, что совершенно прервала связь с отцом и даже на похороны не поехала. Да и я со своими стариками последние их годы почти не виделся. Учеба, война… Повидайся.

– Хорошо, – нехотя согласился Станислав. – Но… Я гораздо больше хочу дедушку и бабушкой навестить.

– Они на Украине?

– Да. Я спрашивал у местных безопасников, но те разводят руками: я все-таки гражданин Новороссии и решать должны наши КГБшники.

– Попробуй с ними поговорить, – вздохнул Игорь Викторович. – Если я могу в чем-то помочь, скажи. Ну, там, поручиться, или еще как.

– Спасибо, – немного натянуто улыбнулся Славик. – Если что, я к вам обращусь.

Город Николаев все больше походил на столицу республики. Небольшой, но гордой и немного болезненно самолюбивой.

В центре почти не осталось старых одноэтажных халуп. На их месте поднялись ровными рядами типовые пятнадцатиэтажки. Теперь этот, когда-то похожий на гигантскую станицу город выглядел не хуже своих собратьев из ЕвразЭС.

Вот только, что-то кололо глаз Славика, какое-то отличие…