София Протосовицкая - Избранные. Мистический детектив

Рисковать, впрочем, было ради чего. Подумать только: с женщиной, которую не видел полжизни, которую знал всего несколько минут, он нашёл столько общего! Поговорили о разном. О себе, впрочем, Вася только про ДТП с костылями вспомнил, зато куда более словоохотливая Аня рассказала о студенческих годах, увлечении масонской архитектурой провинциального города, поездках в Европу. Единственное, что настораживало – избегала упоминать сегодняшний день.

Была ли она недовольна тем, в каком направлении катится жизнь? Искала ли ответы в прошлом, как это часто проделывал её новый старый знакомый? Скоро он это узнает.

Утром, лишь только тусклое мартовское солнце выглянет из-за облезлых спин хрущёвок, верные костыли понесут Василия Сомова на их первое с зеленоглазкой свидание. И ни гололёд, ни метель с сильным ветром не помешают инвалиду достичь цели.

Она будет ждать его у себя на квартире, адрес которой сбросила по СМС. Романтик средних лет зазубрил его наизусть – на случай, если ночью кто-то вздумает стащить допотопный сотовый, или электронное сообщение случайно падёт жертвой программного сбоя в мобильном устройстве.

* * *

В больнице его удерживать не стали. Захотел пациент на прогулку – почему бы и нет? Для реабилитации только плюс. По правде говоря, врачи вообще не понимали почему Василий Олегович всё ещё в станционаре – с одинаковым успехом мог бы и дома выздоравливать. Но не скажешь же открыто, что он общества жены избегает?

Лишь только Василий кое-как влез в автобус и положил на свободное место букет роз, с ним связалась Аня. Хотела узнать не сбился ли с пути, а в итоге заговорились так, что Сомов едва не проехал мимо её дома.

Сойти на нужной остановке ему помогли отзывчивые пассажиры. Раньше Васе никто и никогда безвозмездно не помогал, а тут вот так – запросто.

А дальше на него напал такой мандраж, что не все детали сохранила память: быстрая пробежка по гололёду, скормленный домофону номер желанной квартиры, и – вперёд мимо лифта, о котором Василий даже не вспомнил. Взлетая на третий этаж, он уже не понимал: то ли костыли несут его, то ли это он сам зачем-то тащит с собой две неуклюжие палки…

Наконец! Сунув цветы подмышку, Сомов облизнул губы, и кнопка звонка пала под напором большого пальца. В недрах квартиры зазвучали шаги. Пока они становились громче, Вася что есть сил стискивал костыли – вдруг накатившая слабость чуть не опрокинула на коврик для ног.

Петли едва слышно скрипнули, и в дверном проёме возник мужчина лет сорока с глубокими залысинами и тусклым взглядом.

А ведь Аня прямым текстом говорила, что будет одна!

– Здравствуйте. Вы, простите, кто? – спросил незнакомец.

– Я… друг Ани. Вася – неуверенно ответил Сомов. – А вы, простите?

– А я её брат, Андрей, – ответил мужчина и указал себе за спину. – Входите. Можете не разуваться.

Сомов неуверенно помялся на пороге.

– Вам помочь? – услужливо предложил Андрей.

– О, нет-нет, сам справлюсь.

* * *

– Жаль, что мы встретились при таких обстоятельствах, – сказал в прихожей Андрей и с грустью добавил. – Есть что-то неправильное в том, чтобы заводить знакомства на похоронах.

– Что вы имеете ввиду? – спросил Сомов, которого увиденное совершенно сбило с толку.

Квартиру наполняли люди – в верхней одежде и обуви. Причём, многие, как и Сомов – с цветами. На взгляд человек пятнадцать. Лица каменные, на разговоры никого не тянет – на вечеринку не похоже. Местами на полу лежали лужицы талого снега – гости занесли…

– Скажите, Василий, – спросил Андрей. – Когда вы в последний раз видели Аню?

– Двадцать лет назад, – честно ответил Сомов.

– Ого. А я-то думал, что мой рекорд никому не побить. Я не видел её года три… Но для меня это особенно непростительно. Всё-таки – брат. Всё-таки – единственный близкий родственник. Будь я рядом, окажи поддержку… Эта проклятая работа в Сибири, новые и новые проекты буровых, командировки для обмена опытом – как старшему инженеру, пропускать их просто невозможно. А ещё – жена, дети, закрутилось, завертелось… А сестра всё это время здесь. Одна. По телефону говорила, что всё хорошо, а на самом деле всё катилось, сами знаете куда.

Пока Андрей говорил, Сомов делал попытки найти рациональное объяснение происходящему. Может, он этажом или номером квартиры ошибся? Может, улица не та? Или всё происходящие – всего лишь розыгрыш, а у его зеленоглазки нестандартное чувство юмора. Вдруг, она всё это спланировала: пригласила друзей, заставила так называемого Андрея зазубрить несколько строк, а сама в соседней комнате смешки давит?

Затравленный взгляд Василия выцепил на стене фотографию Ани в компании молодого брата: знакомые каштановые волосы, улыбка от уха до уха. Квартирой он точно не ошибся. Рядом со снимком десятилетней давности висел какой-то диплом. Руки сами сняли его с гвоздика. Выдан одиннадцатикласснице Анне Румянцевой за победу в общероссийском конкурсе чтецов.

– Неплохо, правда? – сказал Андрей. – У неё всегда был талант к сцене. Поступила, впрочем, на журфак, потом работала в каком-то областном издании. Кто бы мог подумать, что всё приведёт к затяжной наркомании с передозом? Ох, простите…

Андрей вынул из кармана жужжавший смартфон, ответил на вызов, а затем коротко объявил: машины на месте, больше никого ждать не будем – все на выход.

Без помощи незнакомых людей Сомов непременно растянулся бы по дороге к поджидавшим внизу такси: или на лестничной площадке, или в лифте, или уже на улице. В сломанной лодыжке вдруг вспыхнула боль, мышцы затопила слабость – на улицу его выводили под руки.

С каждой секундой он чувствовал, как погружается в кошмар всё глубже – словно тонет в зыбучих песках, и помощи ждать неоткуда. Чувство безысходности пировало на останках надежды. После стольких лет беспросветного, тоскливого прозябания в одной норе с Маргаритой Павловной ему подарили надежду на лучшею жизнь, а затем растоптали её, разорвали в клочья.

Когда всех их высадили у ворот городского кладбища – Сомова уже ничто не удивляло.

Несколько минут он молча топтал снег вблизи аккуратно расчищенной могилы. На надгробии – ФИО зеленоглазки, даты рождения и смерти, а также – фотография по самому центру, взятая со студенческих времён. Это определённо она, девушка с остановки.

Долго смотреть на неё Сомов не мог: оставил цветы в общей куче, и поковылял к скамье, которую замело снегом. Расчищать ничего не стал – просто вдавил тело в рассыпчатое покрывало. Костыли легли рядом. Последующие отчаянные попытки переосмыслить произошедшее, расставить всё на свои места – ничего не дали.

Через полчаса никого, кроме Василия, на кладбище не осталось. Хотели и Сомова прихватить, чтобы не задубел от холода, но он сказал «нет», упёрся, и его оставили в покое.