София Протосовицкая - Избранные. Мистический детектив

Жена Василия Сомова, рано начавшая седеть полная женщина, которая красила волосы в ядовитый рыжий цвет и каждый месяц кардинально меняла причёску, за время, что мужа держали в больнице, почти его не навещала. А если и забегала, то совсем не с целью проведать о здоровье или скрасить серые будни. А чтобы рассказать, какой он бесполезный идиот.

Пока в один из таких визитов Маргарита Павловна на глазах у всей палаты отчитывала лежавшего в кровати Васю за неуклюжесть и бестолковость, припоминая все косяки бедолаги за десять лет брака, Вася смотрел в окно – в плотную толщу холодного неба, изрыгавшего крупный мокрый снег, по ощущениям – куда более тёплый, чем любое адресованное ему слово.

Жена сетовала на то, что выходки мужа испортили ей тридцатипятилетие. За праздничным столом, дескать, царила «никакая» атмосфера, а все разговоры и расспросы только и были – как о самочувствии одного простофили, который накануне юбилея ногу на пустом месте сломал. Поставила Маргарита в вину Васе и возню со страховкой, больницей, полицией.

– Принеси заявления, забери заявление, принеси улики, забери улики, потому что они и не улики вовсе, а твой собственный мобильник…

– Сотовый. Тебе вернули сотовый? – часто заморгав, вдруг оборвал жену Василий. – Он при тебе?

Муж редко подавал голос, тем более, когда с ним разговаривала, или скорее – отчитывала, жена.

Не ожидавшая от него такой бестактности Маргарита Павловна секунд десять изучала его по-рыбьи выпученными глазами и, наконец, с недовольным ворчанием зашарила в сумочке.

– Второй день выгрузить забываю… На, держи, – она передала супругу мобильник. – Даже не знала, что ты такой развалюхой пользуешься…

Она продолжила поносить мужа и дальше. Говорила, как он подвёл коллег по бухгалтерскому цеху: сорвав сроки отчётности, лишил коллектив премии, а ей, замначальника производственного отдела того же предприятия – краснеть за него, да объяснять кадровикам почему в ближайший месяц-другой Вася на работу не выйдет.

Слушая всё это в пол уха, Василий Сомов лихорадочно шарил в настройках сотового. Он не держал его в руках с самого ДТП и теперь искал номер, который, как смутно припоминал, в последние секунды жизни набирал на клавиатуре.

Тщетно. Журнал вызовов чист. Но что ещё более удручало: он снова забыл Его – напрочь. Просто неуловимый номер какой-то…

Василий поправил подушку, уставшие веки накрыли глаза, но продолжавшая бухтеть жена даже не заметила, как внимание благоверного захватили картины прошлого.

Последние годы он всё чаще задавался вопросом: а что, если бы одна давняя позорно-неуклюжая попытка знакомства на остановке вылилась в нечто большее? Что, если бы он, прыщавый студент-второкурсник, не забыл номер девушки, которая, вдруг передумав, выставила голову из окошка уже отъехавшего автобуса и на всю улицу прокричала ему свой номер?

Как ветер рвал её каштановые волосы, застилая смеющееся с зелёными глазами лицо – он запомнил на всю жизнь, а вот треклятый номер – какие-то десять цифр! – забыл, пока набирался храбрости позвонить – всего за два дня. И это при том, что на даты и числа у будущего бухгалтера всегда была отличная память. Что это – судьба? Злой рок? Последствия пьяной вечеринки накануне?

А ведь всё могло быть иначе. Позвони, к примеру, он тем же вечером зеленоглазке, как про себя часто называл её – не было бы сейчас ни сломанной ноги, ни тоскливых больничных стен, ни крашенной в рыжий цвет Маргариты Павловны, ворчливой и раздражительной, как древняя старуха, которой одинаково опостылели и муж, и сама жизнь.

* * *

Выпавший из призрачного автомобиля сотовый вырвал Василия из глубокого сна, в который его нокаутировал язык супруги. Марго уже ушла, но перед этим пропесочила мужа как следует: совсем не удивительно, что он уснул прямо посреди обвинительного монолога.

Когда Сомов разлепил глаза, то некоторое время не понимал ни где находится, ни откуда льётся незнакомая, зато бодрая мелодия.

Один из пациентов палаты, читавший у окна газету, указал на лежавший у изголовья кровати мобильник, и сердце Василия застучало с удвоенной силой.

Накатило головокружение, во рту пересохло, и руки Сомова торопливо смахнули со столешницы сотовый. Всё его внимание поглотили цифры заветного номера, пылавшие на ярком, как расплавленное золото, экране. Те самые цифры, которые он имел ужасную привычку так некстати забывать.

– Я слушаю, – хрипло ответил он и что есть сил прижал сотовый к уху.

– Прошу прощения, – ответил женский голос. – Несколько дней назад вы звонили мне, причём – в довольно позднее время. Я только сейчас заметила пропущенный вызов…

Сомова прошиб холодный пот, и одновременно пожрало жаркое пламя волнения, в котором в одинаковых пропорциях смешались страх и надежда. Время сохранило голос зеленоглазки неизменным. Это была она. Сто процентов.

– Извините, я вас знаю? – не дождавшись ответа, спросила незнакомка.

– В какой-то степени, – выдавил Сомов. – Однажды мы познакомились на остановке. Давным-давно. Вы, наверное, и не помните…

– Смешной пацанчик в зелёной куртке и с шарфом «ЦСКА», что ли? – пришёл скорый ответ.

– Как ты? Как запомнила? Как узнала, что я – именно я – тот самый эээ «пацанчик»?

– Думаешь, я со всеми на остановках номерком делилась? Дала только тебе, вроде бы, – ответила незнакомка. – Ты чего замолчал? Всё ещё на связи?

– Не думал, что так легко вспомнишь.

– А я – не думала, что позвонишь! Где ты был все эти годы? Нет, когда я дала тебе номер, то понимала, конечно, что ты возьмёшь день-другой, чтобы выпить для храбрости, набраться смелости и, наконец, позвонить. Но, чтобы набираться этой самой смелости почти… двадцать лет!

– Хм. Я просто номер забыл, – неохотно признал Сомов.

– И как ты мог? С виду такой смышлёный, а в номере почти одни пятёрки да ноли! – воскликнула незнакомка и, не дождавшись реакции, добавила. – Хорошо, конечно, что вспомнил. Лучше поздно, чем никогда. Мы, кстати, так и не представились. Меня Аней зовут.

Вот он и узнал имя зеленоглазки.

– А я – Вася, можно просто – Василий. То есть просто – Вася…

– Хорошо, просто Вася, – рассмеялась Аня. – А ведь имя тебе очень идёт!

Они разговаривали больше часа. Сомов забыл и про жену, и про растаявший в ночи, покалечивший его автомобиль. Вылетела из головы и больница с её обитателями разной степени инвалидности. Последние, впрочем, не упустили шанса о себе напомнить – когда решили поспать.

После двух-трёх покашливаний и одного откровенно неуютного взгляда от ветерана Чеченской войны Василий осознал нужду коллектива: пожелал Ане добрых снов и отложил сотовый. Его не пугало говорить с ней у всех на виду. Кто вздумает выдать жене этот секрет? Все в палате видели Марго, так сказать, в действии: если найдётся мужчина, который надумает изменить такой мегере, завести на стороне интрижку – порицать его никто не станет. В случае такого бедолаги неверность – и не грех вовсе, но святая обязанность. Пусть даже связанная с риском.